Дама с чужими собачками - Екатерина Николаевна Островская

— Но все равно она вам отказала.

— Можно сказать, и так. Она посмеялась, ответила мне, что у нее уже есть жених — моложе меня и с перспективами. А кроме того, имеется покупатель, с которым она уже договорилась. Тогда я попросил не продавать дом абы кому, потому что я его куплю. Я готов был заложить свой особняк банку. Четвертую часть полученной суммы я бы истратил на домик Али, часть на поддержку моего бизнеса… Я бы сам работал… Я, правда, и сейчас работаю… Я не работаю даже — я сейчас вкалываю, но только отдача небольшая — совсем мизерная.

— Вы хотели обратиться в банк Бориса Гуревича?

— Я с Гуревичем едва знаком, разве что здороваюсь с ним при встрече. Я хотел обратиться к руководству другого банка, клиентом которого являюсь много лет, и фирма моя там обслуживается. И другие фирмы, которые у меня были когда-то, там же обслуживались. Сейчас ведь многие финансовые структуры переводят активы в землю и недвижимость, потому что это самые устойчивые активы, независящие от падений курса национальной валюты, от инфляций и прочих потрясений. Я даже позвонил заместителю председателя правления, и он предварительно согласился. Я уехал в командировку в Карелию, по возвращении из которой должен был пойти в банк. Но дальше вы все знаете: утром я вернулся и узнал о случившейся трагедии…

— Вы кого-нибудь подозреваете в убийстве Черноудовой?

— Вы уже задавали этот вопрос. Только у меня нет ответа на него: я не был близко знаком с людьми, с которыми она общалась.

— Прошедшей ночью была убита ее хорошая знакомая.

— Я всю прошедшую ночь был дома.

— Кто-то может подтвердить это?

— Нет. Я уже больше года сплю один. А потом зачем мне убивать какую-то учительницу?

— А я разве вам говорил, что убили именно учительницу?

— Да местный чат бурлит — все только это и обсуждают. Говорят, опять маньяк в наших краях объявился, а Москва уже спецгруппу к нам прислала. А еще какого-то парня убили.

— Не какого-то, а Артема Головкина, которому вы с Саньком Сорокиным угрожали.

— Саша здесь ни при чем. Я его так, для антуража прихватил. Он ведь здоровый как слон. Ему сказать только, что надо за правду постоять, он и готов идти с кем угодно, куда угодно и на кого угодно… Не надо его примешивать. Он стоял рядом, а я сказал Артему, чтобы он больше у Али не появлялся, но он не очень испугался. Еще вопросы будут?

— Куда вы за мебелью ездили? Адрес помните?

— Промзона на Парнасе, там какие-то ангары и склады. А при чем тут это? Ей кто-то задаром отдал.

— Трудно поверить, потому что я знаю эту фабрику и владельца ее и комплекты мебели мне знакомы. Тот, что вы привезли Черноудовой, — новый комплект абсолютно: отпускная цена этой мебели около полумиллиона рублей. Хозяйка потому-то и хочет закрыть фабрику и вернуть производство в Германию. Говорит, воруют много.

— Я-то тут при чем? — удивился Эдуард Иванович.

— Ладно, — произнес Кудеяров, — я только хотел проверить, кто сорвал листок с объявлением. Что-то мне подсказывало, что вы. Теперь удостоверился в этом. Спокойной ночи.

— Какая ночь? — не понял Дробышев. — День еще.

— Пока! — не стал ничего объяснять Павел.

Он закончил разговор, но не мог успокоиться. Посмотрел на Францевых.

— Я с самого начала знал, что мебель с фабрики Марины. Выходит, что Черноудова каким-то образом узнала, что у Марины мебельная фабрика, которая простаивает, отправилась туда или послала кого-то, кто предложил работникам, скажем, половину отпускной стоимости того, что на складе. Дама с собачками получила свой откат… А работники! Ну как можно так поступать? Это же подсудное дело!

— Просто они догадываются или даже наверняка знают, что фабрика хозяйке уже не нужна, — предположил Николай, — скоро все сотрудники останутся без работы, а следовательно, и без денег. Детей-то надо кормить.

Он посмотрел на жену, и Лена кивнула, соглашаясь с ним.

Францев сказал о фабрике, но это прозвучало так, словно Марина Лужина — владелица фабрики — хочет избавиться не только от ненужного ей актива, но и от человека, которого она еще совсем недавно любила. Кудеяров и сам об этом думал и приходил к тому, что следует смириться с тем, что Марину он уже потерял, но жалко было не себя, не ушедшую любовь — жаль было потерянного времени. Но воспоминание все же терзало душу, и единственным способом заглушить эту боль была работа.

— Мы еще не проверили Холодцова, — вспомнил Францев, — он ведь не так давно здесь появился, а почти сразу после его появления Полуверова стала говорить о живущем в Ветрогорске киллере.

— Я проверил: по нашей линии ничего. Не судим, не привлекался, на учете не состоял. В армии не служил. Занимался борьбой, мастер спорта. Перешел в профессионалы, провел пять боев в UFC в файт-карде.

— Где? — не понял Францев.

— В турнирах по смешанным единоборствам, где участвуют начинающие или малоизвестные бойцы. Холодец два боя выиграл, три проиграл. После чего решил завязать. Я просил проверить все его контакты…

Павел произнес это и достал телефон, набрал номер Пономарева.

— Да-да, — отозвался начальник районного следствия, — я все помню. Сам только-только собирался тебе звонить. Холодцова проверили. С убитыми девушками телефонных контактов не имел. С Головкиным последний телефонный разговор был почти месяц назад. Кроме того, проверил телефонные контакты учительницы — не так много. У другой — ранее убитой девушки из коттеджного поселка — круг общения был куда больше. Но есть у обеих общие знакомые, и с некоторыми учительница общалась уже после убийства своей подруги. Завтра с утра опера начнут отрабатывать все эти контакты…

Кудеяров вдруг заметил, что к его разговору прислушивается Лена, и, когда договорил с Пономаревым, закончил разговор, посмотрел на нее.

— Что-то еще вспомнили?

Она кивнула:

— У нас новый директор Дома культуры. Симпатичная девушка, ей лет тридцать. Говорят, раньше работала в Москве в Министерстве культуры. Все удивляются: где мы, а где Москва!

— Ее Уманский сюда перетащил, — объяснил участковый, — симпатичная… — он покосился на жену и покрутил рукой в воздухе, — на любителя, конечно, но, как говорится, не лишена обаяния. Правда, рыжая. — Францев замер, а потом опустил руку и повторил: — Рыжая. Помнишь, Варвара Краснова рассказывала, что отбывала срок в одном отряде с женщиной-убийцей, которая чуть не приколола ее. Она была рыжая и с татуировкой.

— Коля, ты же слышал, что сказала твоя жена — девушка сюда прямиком из Минкульта. Как ты думаешь, стали бы там держать уголовницу со страшным взглядом и еще с заточкой, сделанной из напильника?

Николай выдохнул и, понизив голос, объяснил:

— Вот как