Дама с чужими собачками - Екатерина Николаевна Островская

— Откуда такая уверенность была?

Варвара молчала, раздумывая над ответом, а потом решила признаться:

— Помните, вы меня о ножике спрашивали? Я еще чего-то крутить пыталась, чтобы незамазанной остаться. Так вот, этот ножик мне Артем подарил, сказал, что это антикварная вещь — маленький морской кортик, будто бы он наследнику царя принадлежал. Врал, конечно. А потом, когда я его поперла отсюда, так он свой подарок обратно забрал — слямзил то есть. Просто зашел в мой кабинет и забрал. За это и огреб. Не только за это… Но тогда я ему сама пару раз по роже съездила — признаю. А потом, когда я узнала, что эта вещь замазана на убийстве, вот тогда Холодец его уже по-настоящему метелил.

— Именно это я и предполагал, — произнес Павел, — а с той убитой в поселке девушкой что у него было?

— Говорил, что завис на ней. Я-то ее тоже видала здесь. Сначала решила турнуть, а потом думаю, пусть. Мужики к ней липли, заказывали для нее напитки, а потом для себя… Как же это называется, когда специально обученные девчонки клиентов на бухло раскручивают. Не проституция… Специально слово такое иностранное есть. Как же?

— Консумация, — подсказал Кудеяров.

— Во! — обрадовалась подсказке Краснова. — Оно самое! Ну я и думаю, пусть отрабатывает. А потом она с Илонкой моей закорешилась.

— Варвара Григорьевна — родная тетя убитой этой ночью учительницы Полуверовой, — объяснил Павел.

— Да ладно! — не поверил такому совпадению Пономарев.

— Увы, — вздохнула Краснова, — на свете, брат Горацио, есть…

Но Кудеяров не дал ей показать всю глубину познаний зарубежной классической литературы.

— Так что вам сказал Головкин, когда вы с Холодцовым проводили с ним воспитательную работу?

— Он много чего сказал. Говорил, что теперь и сам в страхе будет жить, и даже не потому, что менты по кинжалу этому на него выйти смогут, но, главное, он скулил, что у нас в Ветрогорске убийца-маньяк обосновался, который мочит людей просто так, ради удовольствия. Сказал еще, что кортик тот оставил как раз этой, которую убили потом.

— Вот так прямо и сказал? — встрепенулся начальник районного Следственного комитета. — Вы ничего не путаете?

— Не путаю, потому у путаных путь один — в путаны, а я себя уважаю и всегда говорю правду. Артем не подарил, а дал ей на время, потому что она попросила ножик на время для самообороны. У нее был баллончик, но баллончик, сами понимаете, вещь ненадежная: можно на себя прыснуть и в доме пользоваться невозможно.

В зал вошел Францев, покрутил головой и, увидев угловой столик, за которым сидела небольшая компания, направился к нему. Подойдя, снял с себя форменную куртку и положил на свободное кресло. Потом переложил на другое и сел на это место сам.

— Можно докладывать? — спросил он и посмотрел на Краснову.

Та поняла, что лишняя здесь, и поднялась.

— Я пошла, — посмотрела на Николая, — а вам, товарищ подполковник, супчика принести?

— Спасибо, но я питаюсь дома — так безопаснее, — ответил тот.

Дождался, когда Варвара отойдет на достаточное расстояние, и открыл блокнот.

— Приступаю к докладу. Итак, в соцсетях никаких зацепок. Вчерашние контакты убитой Полуверовой установлены. Несмотря на каникулы, она вчера была в школе. Свидетели утверждают, что подавленного состояния у нее не было, Полуверова даже пыталась шутить: правда, насколько это смешно, судить не мне.

— А что за шутка? — решил уточнить Пономарев.

— Да в учительской зашел разговор о нелегком труде педагога. Дескать, пашут-пашут учителя, а памятник им все равно никто не поставит. И тогда Батон… простите, учительница Полуверова сказала, что видит, каким должен быть памятник школьным учительницам. На высоченных шпильках, в кожаном белье и в маске толстая баба с плеткой в руках. Шутку не оценили. Короче, вчера она посетила магазин «Пятерочка», потом некоторое время находилась дома… А вечером отправилась сюда, в этот самый ресторан, где говорила со своей теткой — вам уже знакомой гражданкой Красновой о том, что ей необходимы импланты… Выпила два бокала алкогольного коктейля. Потом тетка довезла ее до своего дома, а Полуверова пошла домой пешком до своего трагического конца.

— Так мы и так знаем это, — удивился Пономарев, — зачем нам это все рассказывать?

— Так это присказка. А теперь сказка будет. Я вторично осмотрел место преступления уже после работы следственной группы, не поленился покопаться в мусорных контейнерах и почти час назад обнаружил орудие убийства.

— Показывай! — приказал начальник районного следствия. — Что ж ты с самого начала не сказал, про какие-то импланты с коктейлями разглагольствуешь!

— Так я вашим и отдал: они досмотр квартиры убитой делали, я поднялся и отдал пакет с вещдоком. Там был нож, стилизованный под стилет, его завернули в грязную ветошь, а потом спрятали в мешок с бытовым мусором. Кто-то мешок вынес на помойку, выбросил в контейнер. А убийца не поленился достать его и спрятать там. В таком бытовом мусоре никто копаться бы не стал, — поморщился участковый, — такая вонь стояла, что я не рискнул этот стилет сюда нести, отдал следаку, пусть они нюхают.

— Ничего, они привычные, — вступился за честь мундира Пономарев, — и не такое дерьмо приходилось разгребать.

— Теперь про сам стилет, — продолжил Николай, — похож на самоделку, но очень хорошего качества — длина клинка двенадцать сантиметров.

— Не такой большой, — признал Павел, — а рукоятка?

— Согласен, — продолжил Францев, — лезвие коротковато, но рукоять вполне мужская под широкую ладонь. А двенадцати сантиметров вполне хватает, чтобы убить человека, а тут еще прямо в сердце. Мгновенная смерть или почти мгновенная.

— Я думаю, что мои парни уже сфотографировали орудие убийства и отправили специалистам, чтобы те установили производителя, — произнес Пономарев и посмотрел на Павла, который молча кивнул.

Кудеяров посмотрел на участкового — удивился, что тот не сообщил ему о находке, покачал головой и произнес:

— Отпечатков пальцев там не найдут. Мне кажется, что убийца специально оставляет нож в сердце жертвы. Скорее всего, убийца и в этом случае не является владельцем стилета. И даже если мы установим владельца, в чем я сомневаюсь, тот скажет, что потерял его. Но мы будем вынуждены задержать его и искать иные доказательства причастности к убийству. Мерой пресечения будет содержание под стражей: сначала два месяца, потом следствие попросит еще время… В конце концов, за уши притянем что-нибудь и отправим дело в суд. А в суде обвиняемого или оправдают, что, скорее всего, или назначат наказание без убедительных доказательств вины. И то, и то очень плохо: в первом случае оправданный человек потребует компенсацию и подключит средства массовой информации, а во втором мы поломаем жизнь невиновному. Этого не должно случиться.