Собрание сочинений. Том 6. Индийские рассказы. История Гедсбая. Самая удивительная повесть в мире и другие рассказы - Редьярд Киплинг

В настоящее время, в самую темную ночь, как и говорил «Пурпуровый Император», если стоять на мосту на багажном дворе в 2 ч 30 м пополуночи, и смотреть на расходящиеся в четыре стороны пути в то время, как «Белый Мотылек», взяв излишек от «Пурпурового Императора», летит к югу со своими семью вагонами цвета «крэм», можно расслышать вдали звуки, похожие на низкие ноты виолончели:

Стучи, скрипи, визжи — Иа-ах, Иа-ах, Иа-ах,Ein, zwei, drei, Mutter — Иа-ах, Иа-ах, Иа-ах.Все выше катится,И весь народ сумятится.Стучит, скрипит, визжит — Иа-ах, Иа-ах, Иа-ах.

Это № 007 покрывает свои сто пятьдесят шесть миль в двести двадцать одну минуту, выстукивая свою песню-сигнал, сообщенный ему «Пурпуровым Императором».

Бруггльсмит

Старший офицер с «Бреслау» пригласил меня пообедать на корабль, прежде чем он пойдет в Соутгэмптон за пассажирами. «Бреслау» стоял за Лондонским мостом. Решетки передних люков были открыты для приема груза, и вся палуба была завалена якорями, болтами, винтами и цепями. Блек Мак-Фи был занят последним осмотром своих излюбленных машин, а Мак-Фи известен как самый аккуратный из корабельных механиков. Если случайно он заметил тараканью ножку на одном из своих золотников в паровике, весь корабль узнает об этом, и половина команды отряжается для чистки.

После обеда, который проходил в маленьком уголке пустого салона и на котором присутствовали старший офицер, Мак-Фи и я, Мак-Фи снова спустился в машинное отделение, чтобы присутствовать при чистке медных частей машины. Мы же со старшим офицером поднялись на мостик и курили, наблюдая погрузку, пока я не решил, что мне пора домой. В промежутках между разговором мне казалось, что я слышу из машинного отделения какие-то дикие завывания, к которым присоединялся голос Мак-Фи, певшего о доме и домашних радостях.

— У Мак-Фи сегодня гость — корабельный мастер из Гринока, у которого он был в ученье, — сказал мне старший офицер. — Но я не решился пригласить его пообедать с нами, потому что он…

— Да, я вижу, или, вернее сказать, я слышу, — отвечал я. Мы поговорили еще минут пять, но тут Мак-Фи поднялся к нам под руку со своим другом.

— Позвольте мне познакомить вас с этим джентльменом, — сказал он. — Он большой поклонник ваших произведений, — я только что говорил ему о них и о вас.

Мак-Фи никогда не умел сказать ни одного приличного комплимента. Друг же его внезапно уселся на валявшийся на палубе якорь, подтверждая, что Мак-Фи говорит истинную правду. Лично он был убежден, что весы славы Шекспира сильно покачнулись единственно благодаря мне, и когда старший офицер собрался было возражать ему, он заявил ему, что рано или поздно поколотит старшего офицера, «как по накладной». Если бы вы только знали, — сказал он, покачивая головой, — как я рыдал на своей одинокой лавке за чтением «Ярмарки тщеславия», как я горько всхлипывал над нею, в полном очаровании!..»

Он пролил несколько слезинок в доказательство правдивости своих слов, а старший офицер засмеялся. Мак-Фи поправил своему другу шляпу, надвинутую несколько набок на самую бровь.

— Это сейчас испарится, — сказал Мак-Фи. — Это просто запах в машинном отделении так действует на него.

— Мне кажется, что и мне пора испариться, — шепнул я старшему офицеру. — Динги[12] готова?

Динги была на нижней палубе, и старший офицер отправился искать какого-нибудь человека, чтобы отвезти меня на берег. Он вернулся с заспанным ласкаром,[13] хорошо знавшим реку.

— Вы уже отправляетесь? — сказал человек, сидевший на якоре. — Мак-Фи, помогите мне пройти на шкафут. Здесь столько концов, как у кошки о девяти хвостах. Батюшки мои, какое бесчисленное множество динги!

— Вы бы лучше взяли его с собой! — сказал старший офицер. — Мухаммед Джэн, помоги сначала пьяному сахибу, а потом проведи трезвого сахиба к следующему спуску.

Я уже опустил одну ногу на корму динги, но в это время волна прилива приподняла ее вверх, и человек, оттолкнув назад ласкара, стремительно бросился ко мне, отвязал кабельтов, и динги медленно поплыла вдоль борта «Бреслау» носом вперед.

— У нас здесь не будет иноземных народов, — сказал человек. — Я тридцать лет знаю Темзу.

Мне некогда было возражать ему. Нас несло к корме корабля, а я хорошо знал, что ее пропеллер наполовину выступал из воды среди перепутавшихся бакенов, низко спущенных клюзов и ошвартовавшихся судов, о которые бились волны.

— Что мне делать? — крикнул я старшему офицеру.

— Найдите поскорее бот речной полиции и ради Бога постарайтесь как-нибудь отплыть подальше. Гребите веслом. Руль снят и…

Дальнейшего я не слышал. Динги скользнула вперед, толкнулась о бакен, завертелась на месте и затанцевала, пока я брался за весла. Человек уселся на корме, подперев подбородок руками и посмеиваясь.

— Гребите же, разбойник, — сказал я, — помогите мне вывести динги на середину реки!..

— Я пользуюсь редким случаем созерцать лицо гения. Не мешайте мне думать. Здесь были «Маленькая Барнаби Доррит» и «Тайна холодного друида»[14]. Я приехал сюда на пароходе, который назывался просто: «Друид», — скверное суденышко. Все это теперь проплывает мимо меня. Все это плывет назад. Дружище, вы гребете, как гений.

Мы натолкнулись на второй бакен, и нас отнесло к корме норвежской баржи, груженной лесом, — я увидел большие четырехугольные отверстия по обеим сторонам водореза. Затем мы нырнули в пространство между рядами барж и поплыли вдоль них, с трудом протискиваясь вперед. Утешительно было думать, что после каждого толчка динги снова приходила в равновесие, но положение наше сильно осложнилось, когда она стала протекать. Человек поднял голову, всмотрелся в густой мрак, окружавший нас, и присвистнул.

— Вон там я вижу линейный пароход, он идет против течения. Держитесь к нему правой стороной и идите прямо на свет, — сказал он.

— Разве я могу где-нибудь и чего-нибудь держаться в этом мраке? Вы сидите на веслах. Гребите же, дружище, если не хотите потонуть.

Он взялся за весла и нежно проговорил:

— Пьяному человеку ничего не сделается. Оттого-то я и хотел ехать с вами. Не годится вам, старина, быть одному в лодке…

Он направил динги к большому кораблю и обогнул его, и следующие десять минут я наслаждался — решительно наслаждался — зрелищем первоклассной гребли. Мы протискивались среди судов торгового флота Великобритании, как хорек протискивается в кроличью норку; мы — т. е., вернее, он — весело приветствовали каждое судно, к которому мы приближались, и люди перевешивались через борт и ругали нас. Когда мы выбрались, наконец, в сравнительно спокойное место, он передал мне весла и сказал:

— Если вы будете грести так, как пишете, то я буду уважать вас за все ваши пороки. Вот Лондонский мост. Проезжайте под ним.

Мы въехали в темную арку и выбрались с другой стороны ее, подгоняемые течением, которое пело победную песнь. У меня осталось только желание вернуться домой до утра, а в остальном я совершенно примирился с этой прогулкой. На небе мерцали две или три звезды, и, держась посередине реки, мы были вне всякой серьезной опасности. Человек громко запел:

Самый красивый клипер, какой только можно найтиЙо-хо! Охо!Был «Маргарет Ивенс», черный, линейный клиперСто лет тому назад.

— Напечатайте это в вашей новой книге, которая будет великолепна.

Тут он встал во весь рост на корме и продекламировал:

О! башни Юлия, вечное зло Лондона,Вскормленное гнусностями и полуночными убийствами, —Нежная Темза течет спокойно, пока я окончу свою песнь,И вот моя могила такая же маленькая, как мое ложе.

Я тоже поэт и могу чувствовать за других людей.

— Сядьте, — сказал я, — вы перевернете лодку.

— Эй, я сижу, сижу, как наседка, — он тяжело опустился на место и прибавил, грозя мне пальцем:

Учись, благоразумный, — тщательное самонаблюдение Есть корень мудрости.

— Как мог человек вашего положения так напиться? Это большой грех, и вы должны на все четыре стороны помолиться Богу за то, что я с вами… Это что за лодка?

Мы уже поднялись далеко по реке, и вдогонку за нами шел бот, на котором сидело четверо людей, мягкими и равномерными взмахами весел приближавшихся к нам.

— Это речная полиция, — сказал я как можно громче.

— О, эй! Если ваш грех не найдет вас на суше, то уж, наверное настигнет на море. Они, по-видимому, собираются дать нам выпить?

— Весьма вероятно. Я позову их. Я крикнул.

— Что вы там делаете? — отвечали с бота.