Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл

Мои глаза затуманиваются от сердечной боли, царящей за этим столом.

Он тянется к моей руке, и я с сочувствием сжимаю его пальцы. Он продолжает говорить, медленно раскрывая то, что, кажется, было вне досягаемости. Хотя печаль, поселившаяся в горле, лишает меня дара речи, подозреваю, что, если заговорю, он снова замкнется в себе.

– Все эти годы я ненавидел ее за эту боль. Я никому не доверял, сам никого не любил и не принимал любви. Я был молод и ничего не понимал. Вот что она сделала с моей семьей. Этот удар наложил отпечаток на всю жизнь. Своей семье я такого не пожелаю. Поэтому я не хочу иметь детей. Это не для меня. В нашей стране почти у всех большие семьи, но я не желаю, чтобы мои дети страдали, как я. Так что их у меня не будет. Никогда.

– Правда?

Меня это заявление пугает.

– Ты не хочешь иметь детей? Вообще?

Он уверенно качает головой и затягивается сигаретой, подтверждая свое убеждение.

– Да, я этого не хочу. А ты?

– Когда-нибудь, да. Я бы хотела стать матерью.

На меня накатывает грусть. Я вспоминаю радость, когда забеременела, появившиеся надежды и мечты. Я не представляла будущего без детей.

– Тогда в этом вопросе, Софи, мы расходимся. Пережив и потери, и горе, будущее мы представляем по-разному. Но жить одними воспоминаниями – значит, напрасно тратить время. Если ты погряз в прошлом, боишься будущего, то легко забыть, кто ты такой сейчас. В этом я стараюсь себя убедить.

Его мудрые слова доходят до изнуренного горем сердца, и боль немного ослабевает. Я решаюсь положиться на судьбу, которая направит меня и приведет к исцелению. Линия на песке проведена, и я неуверенно шагнула через нее к тому, что меня ждет.

По террасе кружит холодный ветер, приподнимает края скатерти, гремит столовыми приборами. Одна из свечей гаснет, и дым окутывает стол, расползаясь в воздухе, словно очищая сцену. Я смотрю на Тео, находя остатки печали, доброты, желания.

Как все переплелось.

Между нами идет молчаливый разговор. Мы понимаем друг друга, разделяем одни и те же страхи. Наконец, он наклоняется, чтобы поцеловать меня – сначала осторожно, наши губы соединяются, нежно изучая друг друга.

Он обнимает меня за шею, и кожа от прикосновения вспыхивает, будто вся состоит из нервных окончаний. Он отстраняется, открывает прекрасные зеленые глаза и улыбается. Я прижимаюсь к нему, касаясь руками его груди. Снова целую с еще большим желанием, чем раньше.

Он осторожен, никому не доверяет, но и я тоже. Не хочу делиться травмой, причиненной Робертом, и боюсь с кем-нибудь сближаться, чтобы не обжечься. Кристоф сообщил, что Тео оставил Селену с разбитым сердцем. Семью он иметь не хочет, его твердое, непоколебимое решение превращает свидание в случайную встречу. У нас нет будущего. Но я приехала в Метони не за отношениями. Мы размыкаем объятия, я наполняю бокалы, и он меня останавливает.

– Утром у меня работа, не хочу, чтобы болела голова.

– Конечно.

Я разочарована, что вечер может быстро закончиться, мне нравится этот успокаивающий флирт. Я меняю тактику, чтобы укротить пронзающие стрелы желания.

– Давно рыбачишь?

– С тех пор, как вернулся из Афин, лет восемнадцать… или больше, я думаю. Самый удивительный город в мире. Была там когда-нибудь? – спрашивает он.

– Нет, и это одно из мест в моем списке – «ведре желаний».

– Что это за «ведро»?

У него приличный английский, но есть в языке то, чему в школе не учат.

– Шутка такая про то, что нужно успеть сделать до того, как умрешь.

Он хмурится в ответ, пытаясь понять.

– Не пойму только, при чем здесь «ведро»?

Я смеюсь над бессмысленностью фразы и соображаю, как бы ее объяснить.

– Это английский сленг про смерть, знаешь такую фразу – «сыграть в ящик», и список дел, которые предстоит до этого выполнить, назван «ведро желаний».

Не уверена, что все понятно объяснила. Вид у него такой же озадаченный, как и прежде, но, когда он задает вопрос, глаза шаловливо блестят:

– И много там всего в твоем списке ящиков?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться, мне не хочется его обижать, но вопрос заставляет меня задуматься.

– Вообще-то у меня не было такого списка, но в Афины мне обязательно нужно попасть… и я хотела бы основать школу кулинарного искусства. Я побывала в нескольких школах, когда мы с мамой ездили в Италию и Марокко, – мне так там понравилось. Вот такая мечта.

– Значит, нужно, чтобы мечты исполнились.

– Если бы все было так просто. А ты о чем мечтаешь?

Он смотрит на море, обдумывая ответ.

Повернувшись ко мне, он задумчиво отвечает:

– Даже не знаю, мечтаю ли я. Наверное, хочу быть счастлив везде, куда бы ни забросила меня жизнь.

И замолкает, словно подтверждая сказанное.

Пока мы беседуем, между всплесками симпатии и страсти я понимаю, что он задает мне множество вопросов: о моем детстве, работе, друзьях, и в ответ искусно избегает моих. Словно уже рассказал достаточно для одного дня, квота исчерпана. Может, поэтому Кристоф предположил, что он не умеет поддерживать отношения – выстраивает будущее еще до того, как что-нибудь вообще начнется. Ну какие это отношения, напоминаю я себе. Я вообще не знаю, как это назвать, но мне нравится. И хотелось бы узнать, что произошло между ним и Селеной. Если Тео – сердцеед, надо держаться от него подальше. Хотя, боюсь, уже поздно.

Когда он допивает вино, колокола на церкви бьют одиннадцать. Я понимаю, что скоро ему уходить, и колеблюсь, не зная, как предложить остаться, заглушая мысленные сомнения о доверии и риске отвлечься от того, зачем приехала в Метони.

– Можешь остаться. Если хочешь, конечно. Только не думай, что это обязательно, и никто ничего не ждет, просто… мне нравится с тобой беседовать…

Полумрак скрывает мою неловкость, но Тео отвечает быстро, и мне не приходится краснеть еще сильнее.

– Мне тоже нравится, Софи.

Его глаза блестят в тусклом свете, а от взгляда у меня сводит низ живота.

– Хорошо, если ты согласна, я лягу на диване.

Я застенчиво улыбаюсь в ответ.

– Ну, посмотрим…

Я тянусь вперед, ободренная новым решением. Раз условия ставлю я, то вполне могу защититься. Однако, когда наши губы смыкаются, я теряю над собой контроль, и, вопреки моей воле, Тео овладевает маленькой частичкой моего сердца.

Глава 14

Утром я просыпаюсь от поглаживания по спине, легчайшего прикосновения и теплого поцелуя в плечо.

– Не уходи, – сонно бормочу я, медленно поворачиваясь в