Наставники - Бора Чосич

Пока Йова Ускокович находился в своей лавке, где лично продавал медный купорос, спирт, молодое вино, шпагат и шнурки, пришла туда весьма молодая дева исключительно из-за симпатичности уважаемого Йовы, а не ради покупки медного купороса, спирта или молодого вина. «Господин Клашня очень симпатичен и хорош во всех отношениях, – говорит девица Пейнович – хотя с вами и с вашей симпатичностью он сравниться даже не сможет, дай Бог здоровья вам и вашей исключительно уважаемой супруге!» «Дорогая девица Пейнович, хотя дела обстоят именно так, как вы говорите, я не могу продать вам полкило медного купороса даже на один филер дешевле!» В это самое время стражмистр Фриган, желая поправить черепицу на своей крыше, упал с лестницы и вывихнул себе ногу. Говорит учитель Йова Станивук: «Некоторые симпатичные, а некоторые неловкие!»

Проклятый пьяница Йоца Рняк приходит в свой совершенно разграбленный дом без крыши, где дождь капает прямо в тарелку его несчастной жене и трем малышам, также несчастным, и вот он говорит им всем вместе: «Я проклятый пьяница, и нет мне спасения. Все деньги, которые я каким-то чудом заработал, чтобы кормить вас целый месяц, пропил я у проклятого корчмаря Томленовича, лакая сливовицу, которая впрок мне не идет и не нравится мне совсем, а только жжет в животе, как жар!» Отвечает ему на это его несчастная супруга: «О пропащий мой муж, известна мне твоя пагубная страсть к питию ракии, но важнее всего, что ты у нас жив и что тебя не посадили под арест за убийство судьи, или попа, или налогового, а ты с чистыми руками явился в свой убогий дом, а мы уж как-нибудь заработаем новые деньги честным трудом, в ходе которого, возможно, кто-нибудь из нас умре от усталости, но тем не менее и после этого мы покроем свою крышу и вылечим наших детей от страшного кашля!»

Говорит мать Катарина: «Это малое дитя у меня болеет, это большое, восьми лет, уже много чего знает, но вот это среднее, хотя и мужского пола, вообще не понимает, что к чему и по какой причине существует!» Дед Теодор сует маленькому Петру под нос полную ложку сливового повидла и говорит ему: «Вот тебе ложка с голода не умереть!» Приходит слуга Мия Оршич и говорит: «Госпожа, может, вы напишете письма по тем адресам, которые давно пора бы отправить, может, вы детей покормите и посчитаете, сколько мы сегодня потратили, а уж об остальном я сам позабочусь!» Дед Теодор говорит: «Пережили мы завтрак, полдник и обед, еще бы второй полдник и ужин, и все в порядке было бы!» Говорит хозяйка Катарина: «Кто-то утерся совсем чистым полотенцем, и теперь оно черным-черно, руки бы отсохли у такого неряхи!» Служанка говорит: «Мне надо еще те два блюда приготовить, полы вымыть, а потом рухну на кровать как мертвая, так что мне не до того, чтобы о чем другом думать, мне и сны-то даже не снятся!» На это дед Теодор: «Некоторые дни обычные бывают, как сегодняшний, а иной раз праздник нагрянет и еще хуже будет!» Говорит Катарине жена деверя: «Сколько разных вещей в мире есть и их картинок в неких книжках с ценами, я с ума готова сойти!» Говорит ей Катарина в ответ: «А кто тебя заставляет все их перечитывать и запоминать, если в торговых делах последнее слово за твоим бедным мужем, а ты ему даже детей родить не можешь!» Слуга Мия Оршич говорит: «Нет, я все-таки пойду в конюшню, где одни только коровы и лошади, там мне стесняться нечего!»

Говорит инспектор Каузларич учителю Йове Станивуку: «Почему это, дорогой учитель, дети у вас такие немытые, а может, даже и вшивые?» Учитель оправдывается перед строгим инспектором, который подмечает каждое пятнышко на стене и каждую царапинку на парте: «Я им каждый раз об этом говорю, а они никак!» Дед Теодор говорит бедному и вонючему Йоце Рняке, который валяется в канаве: «Хорошо тебе, можешь не слушать дурацких советов из области гигиены и валяться как свинья в грязи, в то время все прочие дома и во всем Грунте вынуждены расходовать воду из дорогих колодцев, а также мыло из лавки моего сына Йовы!»

«Это лавка, – говорит дядюшка Йова своему племяннику Петру. – Сейчас тебе дядя Йова покажет, что есть что и для чего предназначено! Это поплавок, – говорит он, – а это касса, где лежат деньги, полученные от неких селян и других покупателей. Вот это вверху – коробки со сладкими и солеными хорошими вещами, вполне съедобными, а также гвозди, купорос, которым можно отравиться, но только если лизнешь, веревка, которая для тебя, как для ребенка, тоже опасна, и еще вилы, которые могут тебя насквозь проколоть, потому не смей их трогать, ни сейчас, ни потом!» Тетка Юля говорит: «Бог с тобой, что ты все подучиваешь ребенка, который потом из чистого любопытства станет пробовать все запрещенное, вот помяни мое слово!» Дядя Йова замечает: «Все эти железки, краски, проволоки, куски того и этого, кадки, кастрюли, лампы, керосин, жечь его, как и многое другое, купленное за огромные деньги, дядя Йова как-то кому-то должен продать, причем дороже и за большие деньги, а он и понятия не имеет, кому и как все сплавить!» Говорит тетка Юлианна: «Это тебе на будущее наука, чтобы ты в торговлю не влезал, даже если промотаешь все, что у тебя будет, только бы не нервничать после того, как закупишь порченый и никому не нужный товар!»

Говорит слуга Мия Оршич: «У каждого есть какое-то звание, например, господин Франя Йосип имеет звание императора, господин Василий – священника, а мое звание – слуга, хотя я с чем угодно справиться в состоянии!» Мать говорит Анке и Петру: «Ваш удел теперь детьми быть, хорошо вам, потому что не приходится потеть, как бедному Мие, которого мне часто жалко бывает, но что я могу поделать!» Приходит директор учительской семинарии Вилим Кораяц и говорит: «Когда я прихожу в дом Ускоковичей, то у меня всего одно звание остается – гость, дай вам Бог здоровья и всяческих благолепий за ваше замечательное гостеприимство!»

Сидят господа учителя Бадани, Форко, Жедич, Ткалчич, а также Петр Валевац и Йова Станивук за чистым столом в симпатичной корчме Йосипа Томленовича, и говорит Йова Станивук: «Не знаю, как у вас, а я что говорю, что не говорю, все впустую, никто на меня в классе не смотрит и никто меня не слушает!» «Перво-наперво, – отвечает Йосип Форко, – нельзя говорить этим твоим гнусавым голосом, но греметь надо так, чтобы каждый на месте замер, а самые мелкие дети чтобы в мышиные норы от страха попрятались!» Никола Комленац говорит: «Это совершенно неправильно, потому что школа предназначена учить тому, как ветер дует, откуда карлики появились и почему некоторые мысли следует излагать в форме речи, а не орать их и не кричать, будто ты совсем с ума сошел!» Петр Валевац говорит: «У меня хороший характер, но когда меня эти маленькие хунхузы расстроят, я бы их всех перерубал, если бы только посмел и если бы из-за этого у меня неприятности не возникли с их еще более сумасшедшими и ненормальными родителями!»

«Никак не дождусь, когда праздник наступит, чтобы не стоять в лавке за прилавком, а можно будет растянуться в кресле, наесться и напиться как поросенок!» – говорит господин Йова сам с собой в процессе взвешивания килограмма сахара несимпатичной крестьянке. В воскресенье все сидят за большим столом, каждый на своем стуле, а господин Йова говорит. «Столько я готовился к этому дню, чтобы наесться и напиться, и не желаю поститься по каким-то там дурацким обычаям и законам!» Дед Теодор говорит: «Твое дело продавать плохой товар и пережженное масло, а мое – веры придерживаться, и если тебе не нравится – топай!» Служанка, которая должна готовить и в праздники, и в будни, говорит: «Мне лично совсем все равно, я лямку, как вол, тяну беспрерывно, хотя и для меня настанет черный день и упокоюсь я в маленьком гробике!»

Говорит учитель Йова Станивук после того, как утер нос пестрым платочком: «Кто желает предаться пороку пьянства спиртного, должен сначала какой-либо стакан приобрести, а потом в оный налить какого ему угодно крепкого напитка!» Ученик Ферда Клашня говорит: «Так точно поступают у нас в доме, когда слуга Йоца Рняк, которого мой отец выгнал вон, хлебает прямо из бутылки!» Йова Станивук в ответ на это: «Все эти подробности, как стать пьяницей, мы изучаем только для того, чтобы вы никогда так низко не пали и, не дай бог, чтобы сами вы не употребляли таковую, особенно когда вы еще такие маленькие!» Добавляет маленькая Анка: «Точно так же, если кто желает повеситься, надо ему веревку приобрести, а если кто другого ограбить хочет, должен нож иметь, а если кто царем стать вознамерился, следует ему купить красивую, приличествующую и золотую корону в каком-нибудь магазине!»

«Человек куда угодно спрячется, если ему худо станет и жандармы его искать станут вследствие неуплаченного налога или из-за уклонения от призыва на военную службу. – говорит дед Теодор и добавляет: – В таком случае каждый пожелает в жучка мелкого превратиться или в паука по крайней мере, но ведь он человек!» Учитель Станивук говорит: «Хорошо пауку, у которого собственная паутина есть, в которую он заманивает и употребляет в пищу других, иной раз очень даже крупных, насекомых!» Маленькая Анка говорит: «Паутина состоит из шелковых ниточек и из самого паука, который их ткет, однако все это можно очистить шваброй так, чтобы от ниточек и следа не осталось!» Учитель Станивук завершает: «Тем более что паук вовсе не безобиден, особенно если укусит такую девочку в пятку, от чего она сразу рухнет замертво в безумном трансе итальянского национального танца!»