Огневица - Анита Феверс

его пылающие щеки и отражалась звездами в глазах Веселины. Девушка смотрела пытливо, точно решала для себя что-то важное. Но прежде чем Храбр успел забеспокоиться, Веселина глубоко вздохнула и улыбнулась той самой мягкой улыбкой, которую он так любил.

– Мне не хочется туда. Шумно. И людей видеть не хочется. Я завсегда на Купалу в лес ухожу.

– А как же русалки? Не боишься, что закружат и за собой уведут? – Храбр осторожно сомкнул пальцы вокруг ее маленькой руки.

Когда девушка ответила слабым пожатием, по его телу прокатилась теплая волна. Он говорил и сам не вслушивался в собственные слова. Все, что имело значение, – это запах ее волос и ощущение нежной кожи под его загрубевшими пальцами.

– А хоть бы и увели! Лучше так, чем за нелюбимого замуж! – Веселина вскинула голову, и в ее глазах блеснули слезы.

Храбр забормотал что-то, потянулся к ней другой рукой и осторожно вытер серебристые капли, скользнувшие по щекам. Веселина схватила его ладонь и прижалась к ней щекой.

– Поцелуй меня, Храбрушко, – прошептала она. – Поцелуй крепко-крепко, чтоб забыла я обо всем…

Она отпустила его, но он не убрал руки. Медленно погладил нежную кожу, очертил кончиками пальцев изогнутые брови, тонкую переносицу… коснулся губ. Веселина смотрела в ответ доверчиво, как будто совсем не боялась. Будто ей не было страшно остаться наедине с сыном оборотня ростом выше нее на голову с лишним. Смотрела так, будто верила, что он никогда не причинит ей вреда.

Их первый поцелуй был робким и едва ощутимым. Храбр попытался отодвинуться, но Веселина снова удержала его. Взялась обеими руками за одну его широкую ладонь и повела по тропинке в таинственно мерцающую искрами светляков темноту ночного леса.

Под ее белым телом листья папоротников смялись, разлетевшись по влажной земле, словно крылья диковинных птиц. Пальцы Храбра переплелись с ее и вонзились в землю, мягкую, рыхлую, жирную. Веселина упиралась лбом в его плечо, то целуя, то заглушая собственные стоны. А он летел – туда, к звездам, к бесконечному небу, полному ее запаха, ее кожи, ее вкуса…

Веселина потянулась к Храбру и поцеловала его в уголок губ. Подхватила свою рубаху и принялась натягивать на тело, перепачканное землей и травяным соком. Храбр приподнялся на локте, любуясь девушкой, чей силуэт жемчужно белел в лунном свете.

– Куда ты? – спросил он ее низким сытым голосом.

– Пора мне, пока не хватилися, – она наконец справилась с одеждой и принялась наспех переплетать косу.

– Но… почему? – тепло быстро уходило, и спина Храбра покрылась мелкими мурашками.

Он сел, не отводя взгляда от девушки. Веселина отпустила недоплетенную косу и встала перед парнем на колени. Потянулась к нему и вытащила из спутанных волос несколько травинок. Отбросила их в сторону и мягко прикоснулась губами к его губам.

– Мы всё расскажем утром. Нонче все шальные, хмельные – решат, что я пошутила. А завтра, под приглядом светлых богов, никто не сумеет отбросить наше признание.

– Так останься до утру, – попросил Храбр.

Все внутри него сжалось в ожидании ответа.

Веселина только глубоко вздохнула и сказала:

– Не могу.

Храбр долго-долго смотрел туда, где скрылась ее тонкая фигурка. Его рука лежала на груди напротив сердца. Почему-то там болело, глухо и тревожно. И нехорошее предчувствие ширилось и крепло в сыне оборотня, нашептывая, что счастье его долговечным не будет.

* * *

Сильный удар в спину заставил Храбра пробежать несколько шагов вперед. Он покачнулся, но удержал равновесие и не упал. Остановился и помедлил, заставляя глухую злобу, поднявшуюся из живота к горлу и сжавшую затылок ледяными пальцами, уползти обратно. Только убедившись, что не наделает глупостей, Храбр медленно обернулся.

– Ты что же, сопляк, совсем страх потерял? – ударивший его детина широко расставил ноги, упирая их в дорожную пыль.

Из-за его плеча выглядывали соратники. Их было трое, и Храбр хмыкнул, пройдясь по лицам взглядом. Один на мгновение отвел глаза, но двое других смотрели нагло, уверенные в своем превосходстве.

– О чем ты, Мотяш? Солнце голову напекло?

– Я тебя предупреждал, чтоб не смел на Веселину заглядываться?

– Не твоего ума дело, – Храбр выразительно повел плечами, которые были вдвое шире, чем у любого из четырех стоящих перед ним подростков.

– Как посмел ты, нечисть, ее тронуть? – Мотяш сжал кулаки.

Он рычал, ощерившись и походя на зверя куда больше, чем Храбр.

Казалось, еще немного – и у него пойдет пена изо рта. Храбр выпрямился и сжал кулаки.

– Она меня выбрала в ночь Купалы, Мотяш. Тебе с этим ничего не поделать. Свадьбы на Купалу сами боги творят…

– Свадьбы? – Мотяш внезапно успокоился. На его губах расцвела нехорошая улыбка, и у Храбра снова, как прошлой ночью, тревожно сдавило грудь. – Кто же тебе ее отдаст? Тебе, зверю, снасильничавшему девушку против ейной воли?

– Что за дурь ты несешь? – Храбр так опешил, что ответил не сразу. – Я бы волоса на ейной голове не тронул без ейного дозволения! Совсем рехнулся? Не веришь, так спроси у ней самой!

– Ну ты и тварь, – Мотяш покачал головой. – Даже не пытаешься укрыться. Еще и на девку валишь. Веселина уже все рассказала. Как она к тебе с бедой пришла, а ты ее в кустах зажал. Как рот закрывал, чтобы криков не слышно было. И ты говоришь о свадьбе? Ты, урод, чудище лесное? Верно батя говорил, надо было тебя утопить, когда ты родился. От гнилой навьей крови не рождается человек – только такая же тварь.

В голове Храбра застучали молоточки. Кровь прихлынула к щекам, в ушах зазвенело тоненько и настырно, словно пищал комар. Он задышал глубже, пытаясь унять сердце, бешено бьющееся в груди. Пальцы сами собой сжались в кулаки, так сильно, что кожа на костяшках натянулась, грозясь вот-вот лопнуть.

А Мотяш продолжал насмехаться, придвигаясь все ближе. Храбр почти не видел его из-за пелены, затянувшей взгляд. Все его силы уходили на то, чтобы стоять прямо и не рассыпаться на кусочки так же, как сейчас рассыпалось его глупое сердце.

– Пусть она сама мне все скажет, – все же сумел он выдавить едва слышно. – Пусть в глаза скажет, что я ее … что против ейной воли… Сама! – выкрикнул он, и его лицо болезненно исказилось.

– Ты ее больше не увидишь, – Мотяш глумливо усмехнулся. – Мы тебе сначала кости переломаем, чтоб неповадно было девок портить, а потом за ворота выкинем, чтоб ты в канаве сдох, как должен был еще в младенчестве. И мать твою следом отправим!

Храбр со свистом выдохнул сквозь зубы и прищурился. Его взгляд стал ледяным, и Мотяш неожиданно для себя