Бесполезный человек - Дмитрий Николаевич Москалев

В комнате воцарилась тишина, простоявшая несколько минут.

– Восемь лет одиночества! Темнота сделала меня слепой, а ты пришел за советом? Молчишь? Думаешь, я скажу то, что ты хочешь услышать? Новые слова, новые значения, ты думаешь, мрак сломал меня…

Старуха захихикала.

– Хорошо… Ты узнаешь то, что знаю я. Но как бы ты не старался, ты не сможешь изменить начертанное судьбой. Время, оно не подвластно никакой науке и технике. Оно, как вода, утекает сквозь пальцы, ты не можешь его удержать. И чем ты сильнее стараешься его сжать, тем оно сильнее убегает от тебя. Ты пал… Ты предал свой род. Твое грехопадение было ударом для нас всех, ты не смог остановиться тогда, не сможешь и сейчас…ты не остановишься, пока не убьешь всех, вокруг себя… А пророчество гласит, что наступит новая эра, и во главе толпы не будет короля объедков. Ты сам знаешь, ты помнишь мои слова! Зачем ты пришёл? Надеешься, все изменилось? В твою пользу?

– Узнать правду, – сдержанно ответил Император.

– Правду, – усмехнулась она, – ты считаешь, что правда та, которую ты счел правдой, пусть это будет даже ложь.

Ваши дни сочтены, – улыбнулась старуха пустым от зубов ртом и плюнула в сторону Императора, пара капель упала на белоснежные блестящие сапоги.

– Я подарю тебе свободу, если ты скажешь мне правду! – закричал на все подземелье Император, стремительно впав в волнение.

– Убирайся, лицемер, и ищи правду в другом месте, здесь ты найдешь лишь несчастных своих слуг, – ответила ему старуха.

– Только скажи, виновна ли моя жена? – после отчаянного вопроса, словно все узники затаили дыхание и слушали, воцарилась гробовая тишина.

Старуха, помолчав и подумав, ответила:

– Твоя жена – лицемерка ещё большая, упрятавшая меня в темницу, виновна ли она? – старуха рассмеялась во все хрипящее горло, – вы все по уши в крови и вине. Да! Виновна! Несомненно, виновна!

И после этих слов, железная дверь закрылась за спиной Императора, который, прошептав тюремщику «убейте эту ведьму», удалился в свой роскошный замок, упал на райский золотой диван, стоящий на ножках из слоновьей кости и предпочел забыть о посещение сего места навсегда, а когда-то пытки и допросы доставляли ему массу удовольствий, пока он не встретил в каземате эту ведьму.

Глава 26

Под кронами тех же деревьев в саду "Высшего" города, вновь встретились все те же знакомые фигуры, мужчина и женщина.

Женщина под вуалью выглядела весьма озабочено и словесно карала опоздавшего кавалера, и когда она все же успокоилась, начала высокомерным тоном, как ни в чем не бывало:

– Ты все сделал, что тебе было поручено?

– Да, моя Госпожа! Как Вы и велели, как приказывал мне ваши сочные и сладкие губы, – зацвел собеседник.

Дама улыбнулась и произнесла полушепотом:

– Тогда, вас следовало бы отблагодарить, – она слизнула кончиком языка часть помады с губ.

– И ты подстраховался? Наверняка, крыса попадет в капкан! – довольно умозаключила она, – хочу, чтобы ему свернули шею! Чтобы разорвали на куски, вывернули кишки наизнанку и повесили на них… За любопытство свое, это существо должно быть наказано!

Мужчина вытащил из кармана горсть блестящих цилиндров и высыпал их на траву.

– Обезоружил, – улыбнулась женщина, – как обезоружил меня однажды, – она мило рассмеялась, и, взяв под руку кавалера, поманила его за собой, вглубь парка.

– О, да! Как я люблю грязь и мерзость! – подумала она.

– Блудница – подумал он, и словно песик на поводке, последовал за ней.

А издали, из тени, за ними наблюдала пара любопытных и знакомых глаз.

Глава 27

В комнате было совсем тихо, когда Эр открыл глаза.

Блестел потолок, все размылось и куда-то плыло, и были слышны лишь настенные старинные часы, которые тихо постукивали. Его веки опухли, ломило шею и ужасно разрывало голову изнутри.

Каждое движение доставляло ему тупую боль под висками. Пролежав ещё некоторое время с открытыми глазами, Эр провалился в сон, и очнулся, когда над ним склонился какой-то человек, он показался ему знакомым.

Принц постепенно стал различать голоса и вскоре начал понимать их смысл, к нему постепенно возвращалось сознание, и вскоре он услышал двух спорящих людей.

– Это вы его до такого довели! Что же вы ему такого сказали, что он стал болен паранойей. Целыми днями торчал в лаборатории! Ничего ни ел, ни пил! Грезил о людях на Дне! И что с того, пусть даже они там есть! Нельзя внушать больному важность мелочей, он за них цепляется! – разрывалась Саша.

– Мне кажется, я на него ничем не влиял, кроме таблеток, и знал его совсем немного, чтобы о чем-то с ним говорить. Конечно, на меня можно возложить ответственность за лечение, но Эр безнадежно болен, и неизвестно никому когда с ним случится припадок, – сказал спокойно доктор и заглянул в зрачки Эра, светя фонариком.

– Он приходит в себя, ему нужен покой, и постельный режим. Приступы становятся сильнее, возможно, ещё один–два, и он сыграет в долгий ящик. Ячейки кристалла выгорают, как лампочки гирлянды, и скоро замкнутся совсем, он станет умалишенным, не способным ни думать, ни говорить.

– И ничего нельзя сделать?

– Ничего, – отчеканил доктор.

– Но, вы же врач! Где современная медицина? – возражала Саша.

– Мы способны лечить тело, либо не болеть, но кристаллы мы лечить не умеем. Эр сейчас такой один, но в древности были такие же, обреченные на гибель и вечное забвение.

– Забвение, – повторила Саша, – звучит, как закат.

– Вы можете отсрочить его кончину, создав спокойную атмосферу вокруг, но стоит ли отнимать у него последнюю надежду? У него не будет цели, и в итоге, он умрет ещё и в унынии.

– Он говорил о каком-то культе, с его уст слышались слова о нем, в бреду, он шептал мне, – чтобы это могло означать?

– Кошмары, горячка, его мозг возбужден, нейроны отмирают вместе с кристаллом, – доктор расстроился после своих слов, но не подал вида.

– Саша, – прошептал Эр.

– Что? Он что-то сказал, – живо спросила она у доктора и подошла к Эру.

– Пить, – сказал Эр, – хочу пить.

– Дайте ему воды!

Доктор налил бокал воды, и насыпал в него целительный порошок и поднес к пересохшим губам Эра.

– Компьютер, он в порядке? Мне удалось найти связь. Больше не помню… Где я?

– Все там же, у меня дома, – успокоила его Саша, – в лаборатории все так же, как и было – всё на месте!

– Я бы советовал, никому не сообщать о его занятии, – сказал доктор, собирая чемоданчик, – его это может весьма расстроить,