Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг - Чарльз Тилли

Дуэт, на который указывает Элиас, представляет по сути два голоса из трио. Недостающий голос — кредит — связывает монополию на вооруженные силы с монополией налогообложения.

Исторически очень немногие государства были в состоянии оплатить свои военные расходы из текущих доходов. Вместо этого они, чтобы справиться с дефицитом, прибегали к той или иной форме займов: заставляли кредиторов ждать, продавали должности, принуждали своих клиентов дать им ссуду, занимали у банкиров, заявлявших претензии на будущие доходы правительства. Если правительство и его агенты могли занять, они могли разделить ритмы своих трат и поступлений, следовательно, могли тратить раньше получения дохода. Такое «расходование вперед» облегчает дороговизну ведения войны, поскольку траты на личный состав, оружие и другие военные реквизиты обычно происходят скачками, в то время как потенциальные и реальные доходы государства подвержены меньшим колебаниям из года в год. Кроме того, государство, которое может быстро взять в долг, может быстрее, чем его противники, провести мобилизацию, увеличивая свои шансы на победу.

Доступность кредита, конечно, зависит от того, как государство платило предыдущие долги, но еще больше от наличия капиталистов. Капиталисты, когда хотят, служат государству как заимодавцы, они могут способствовать получению займа и управлять или даже собирать доходы для оплаты долгов. Европейские капиталисты иногда совмещали все эти виды деятельности в одной ненавистной фигуре откупщика или сборщика налогов. Откупщик давал государству деньги в предвидении налогов, которые он соберет, прибегая к власти и авторитету государства, и хорошую долю этих налогов забирал себе как плату за кредит, риск и труд. Но еще чаще капиталисты выступали организаторами и держателями государственного долга. Они также продвигали своей деятельностью монетизацию экономики государства; некоторые из важнейших видов их деятельности суммарно представлены на рис. 3.2. Однако здесь представлены не все факторы, влиявшие на переменные величины, представленные на схеме. Например, прямой доступ короны к легко реализуемым ресурсам делал предоставление займа более привлекательным для кредиторов, а иногда он становился альтернативой займа. Пока из Америки плыло золото и серебро, испанские короли легко находили заимодавцев в Аугсбурге, Антверпене, Амстердаме и в других местах. В эпоху массовой мобилизации и появления громадных армий, состоявших из граждан, начавшуюся с Французской революцией, большое значение для легкости ведения войны приобрела просто численность населения государства. Но и тогда по государствам Европы сильно разнились деятельность капиталистов, степень монетизации, доступность кредита и легкость ведения войны, — они доставляли государствам, имевшим доступ к капиталистам, огромные преимущества быстрого перехода к состоянию войны.

Рис. 3.2. Как наличие капитала облегчает ведение войны

Таким образом, от наличия или отсутствия коммерческих городов на территории государства зависит, насколько легко провести военную мобилизацию. Там, где много городов, не только займы и налоги легче и быстрее текут в государственную казну — при условии, что государство уделяет достаточно внимания интересам бюргеров как внутри государства, так и за его пределами. Там и городские милиции, и торговые флоты охотно адаптируются для целей обороны или же хищнических целей войны. Где же города слабы и их мало, правители не могли получить больших займов: они или обращались к зарубежным банкирам, которые предоставляли эти услуги по более высокой цене, или заручались поддержкой магнатов, контролировавших вооруженные силы, одновременно требуя ответных привилегий, а также создавали громоздкий фискальный аппарат в процессе сбора налогов с нищего, оказывавшего сопротивление населения.

В XVI в., когда войны приобретают все больший размах, а использование наемников становится обычным делом, решающим условием военного успеха все больше оказывается возможность займов. Купцы Южной Германии, вроде дома Фуггеров из Аугсбурга, как и их итальянские собратья, начинают давать королям в долг. Так, Фуггеры произвели займы в Антверпене, чтобы финансировать испанские войны, имея в виду в будущем доставлять американское серебро. Эти займы на стороне ставили монархов в зависимость от иностранцев, которых было трудно контролировать, но позволяли им не платить долгов без катастрофических последствий для собственной экономики. Со временем невыгодные стороны таких займов перевесили их преимущества, и те монархи, кто мог, перешли к внутренним займам. В особенности, могли производить займы внутри страны государства со значительными зонами капиталистического предпринимательства. Примерно во времена Генриха IV (1598–1610) Франция отказывается от зависимости от иностранных центров капитала (главным образом Лиона, этого проводника итальянского капитала) и начинает опираться на парижские финансы, переключается с иностранных банкиров на французских и от договоренностей на усиленный сбор налогов (Cornette, 1988: 622— 624). И хотя короне в следующие два столетия периодически грозила неплатежеспособность, но в целом происшедшая консолидация фискальной власти дала Франции громадные преимущества в будущих войнах.

Возвращение долгов

Независимо от того, занимали они много или мало, все правители сталкивались с необходимостью платить за войну по долгам так, чтобы не разрушить для своих кредиторов давать им деньги и в будущем. В этом случае они выбирают самые разные фискальные стратегии. Правительственные доходы вообще (налоги в самом общем смысле слова) распадаются на пять широких категорий: разного вида взимание дани, ренты, Обложение товарно–денежных потоков, обложение основных фондов и подоходные налоги. Дань — это нерегулярные платежи, возлагаемые на отдельных лиц, группы или местности; подушный налог, который был одинаковым для всего населения или основных категорий населения, представляет собой особый вид дани. Ренты — это прямые выплаты за землю, товары и услуги, условно поставляемые определенным их потребителям — государством. (Некоторые государства — Россия, Швеция и Оттоманская империя, например — по–особому обращались с рентой, назначая военным офицерам и гражданским чиновникам ренты с землевладений короны, которые выплачивались таковым, пока они состояли на государевой службе).

И рента, и дань могут собираться легко и схожим образом. Не то с обложением товарно–денежных потоков и основных фондов. К обложению по товарно–денежным потокам относятся акцизы, таможенные и другие сборы, налоги на сделки (продажи) и другие сборы на трансферты и движения (капитала); часто их называют косвенными налогами, поскольку они отражают (но только косвенно) платежеспособность налогоплательщика. Обложения основных фондов делятся на налоги на землю и недвижимость; часто их называют прямыми налогами. Подоходные налоги (будучи отдельным случаем обложения товарно–денежных потоков) затрагивают текущие доходы, в особенности, заработную плату и другие доходы в денежном выражении.

Пять типов налогов составляют своего рода континуум в отношении их зависимости от монетизации наличной экономики. Они также различаются по объему непрерывного надзора осуществляемого сборщиком (рис. 3.3). В целом, меньше надзора требуется, когда налоги собирают непосредственно с применением силы. В других случаях, когда требуется непрерывный надзор, появляются специализированные учреждения для оценки и сбора. Если правительство имеет в своем распоряжении достаточно силы, оно может собирать налоги и дань при сравнительно немонетизированной экономике, хотя и там способность людей платить (налоги) наличными зависит от их способности продавать за наличные деньги товары и услуги. Доходы от сбора таможенных пошлин зависят от того, достаточно ли строго определены границы и хорошо ли они охраняются; контрабанда — уклонение от уплаты таможенных пошлин на внутренних и внешних границах — была преступлением именно в той степени, в какой европейские государства могли определить и защитить свои границы. Действительно, во времена патримониализма и брокеража, государства часто больше зависели от платы за проезд (tolls) по стратегически важным дорогам, в портах и на водных артериях, чем от пошлин, собранных на контролируемых границах (Maravall, 1972: I, 129–133).

Рис. 3.3. Формы налогообложения

Платы за потоки сильно зависели от монетизации, потому что она такие потоки увеличивает, облегчая чиновникам налоговой службы оценку потоков и увеличивая возможности тех, кто обязан платить наличными. Налоги на капитал, вопреки тому, что можно было бы предположить, тоже сильно зависят от монетизации, поскольку в отсутствие рынка земли и недвижимости чиновники налоговой службы не могут определить размеры налогов относительно стоимости имущества: когда это соотношение неверно, налоги неэффективны (Ardant, 1965). Таким образом, эффективность, с какой государство финансирует свои войны посредством налогообложения (вместо того, чтобы просто отнимать у граждан средства ведения войны), очень зависит от уровня монетизации. Подоходный налог представляет собой предельный случай, единственный устойчивый и надежный источник доходов правительства при такой экономике, когда практически все заняты в денежной экономике, а большинство рабочих трудятся за плату.