Рассказы - Рудольф Кальчик

Набегался ужасно. Часы марки «DОХА» до войны у нас имели широкое распространение. После войны, однако, они стал» слишком дорогими для нашего рынка: покупая часы, приходилось переплачивать сотни две только за высокую репутацию этой марки. Поэтому пражане покупали другие, столь же хорошие, но более дешевые.

Носился я по Праге, как почтальон перед Рождеством. Нигде ничего, только плечами поводили. Наконец напал на пожилого человека с очками на носу, который кивнул: «Да, пан инспектор, тыкая система существует, я ее помню, И номер часов этой системе соответствует».

И снова тупик! Хорошо; система существует и номер ей соответствует, но как уличить Газуку? Соответствия номера и системы слишком мало для этого, А часов нет, гарантийного талона тоже.

Я бродил по улицам как заблудшая овца. Наконец зашел в кафе и заказал стакан вина. Сидел в окружении влюбленных парочек и повторял в уме номер часов. Вид у меня, наверное, был тот еще, но влюбленные, к счастью, замечают только друг друга. «Чем мне уличить этого Газуку?» И тут меня осенило: да вот чем — опечаткой.

Представьте себе: я печатаю на машинке шантажирующее письмо. Пани, у меня ваши часы, можете получить их обратно. Их номер такой-то. Какой? Откуда я знаю! Могу выдумать любой. Чтобы при этом он совпал с системой нумерации часов марки «DОХА» — почти невероятно, но все же допустим, что совпал. Только, если вы этот номер выдумали, вам неважно стоит посредине цифра пять или один, не так ли? Но в нашем письме автор вернул каретку назад и единицу перебил на пятерку! Значит, он хотел быть точным. Вывод простой: когда он печатал, часы лежали у него перед глазами.,

Я попросил снова вызвать Газуку. Он пришел как на свадьбу — думал, речь пойдет о каких-то. формальностях. Ведь он признался, что написал письмо, и сказал, что это единственный совершенный им проступок. Это была милая встреча двух мужчин, каждый из которых имел свои основания быть довольным.

Я ознакомил его с теми правами, которые имеет допрашиваемый. Он радостно кивнул — уже знал эту считалку. Даже не очень слушал, что я ему говорю.

— Речь идет о тех часах, — приступил я к главному. — Значит, вы их никогда не видели?

Газука слегка запнулся. Предыдущие допросы велись на широкие темы, касались психологии, морали… А сейчас его в упор спрашивают о часах.

— Нет, — ответил он учтиво. Ведь это был очень вежливый человек с изысканными манерами, которые менялись, только когда речь заходила о пани Бурдовой.

— И номер часов в письме вы выдумали?

— Да.

Следователь иногда должен быть актером. Я вел себя так, будто ни о чем не ведал.

— Значит, получать от пани Бурдовой деньги вы не собирались?

— Нет. Все это я затеял только для того, чтобы она от меня отвязалась.

— Итак, в письме вы указали номер произвольно?

— Да.

— У вас гениальные задатки, пан Газука! Прямо-таки находка для парапсихологов. Дело в том, что в письме вы указали номер, идеально соответствующий системе нумерации часов данной швейцарской марки. Расскажите, как вам это удалось, если, по вашим словам, вы только слышали о тех часах от пани Бурдовой, никогда их в глаза не видели и в руках не держали?

Парень начал потеть. Видно было, что разговор ему неприятен. Он собрал все свое мужество.

— Почему же такое совпадение невозможно? Случайное — вполне возможно.

Черта с два случайное! И тогда я сказал, глядя прямо в его рассеянные глаза, которые так очаровали пани Карлу:

— Допустим. Такой случай может быть один из десяти миллионов. Но допустим. Но как вы объясните перебивку цифры?

— Какую перебивку?

— Вот здесь. Взгляните, пожалуйста. Давайте представим себе: вот вы сидите и печатаете в письме первый пришедший вам на ум номер. Это 764831, последняя цифра единица. Вы печатаете ее и сразу замечаете, что на часах, которые лежат перед вами, другая цифра — пятерка, вы ошиблись. Возвращаете каретку назад и перебиваете единичку на пятерку. Зачем? Разве человек, который печатает произвольное число, сделает это? Это сделает лишь человек, у которого перед глазами часы и он хочет воспроизвести их номер в точности.

Реакция Газуки была неожиданной.

— Часы у меня, — выпалил он.

Быстро, как безрассудный шахматист, он начал комбинировать бессмысленные ходы, с помощью которых надеялся избежать наказания. Увяз пока только коготок, но и птичку мы не упустили. Часы нашли под балкой сарая около дома, где он жил. Их номер совпал с номером, указанным в шантажирующем письме. Если бы влюбленная женщина не предупредила его о нашей ловушке… Ключи из сумки Карлы Бурдовой украл, конечно, он. Знал, что его поклонница пойдет с сослуживицей в магазин и квартира будет пустой, пока не придет муж. Войдя в кухню, он увидел на буфете часы, взял их й ушел. Ключи выбросил во Влтаву. Планировал ли он уже тогда написать шантажирующее письмо? Видимо, да, иначе не ограничился бы только часами.

Так что налицо были мошенничество, воровство и шантаж. До сих пор мороз по коже идет, когда вспомню, что достаточно было не заметить опечатку…

Майор посмотрел на часы, взглянул за окно, где все еще шел дождь со снегом, потом снова на часы и засмеялся.

— Через некоторое Время у нас в отделении общественной безопасности был конкурс на самый интересный случай из практики. Выиграло не какое-нибудь убийство, как можно было ожидать, а этот в сущности будничный случай. На выигранные деньги я купил вот эти швейцарские часы.

Два часа как две недели

Много лет назад я приехал в город В., чтобы на одной из его улиц около небольшого бассейна найти куст жасмина. Его уже не было. Меня узнала лишь старая грустная ива. Стоял чудесный летний день, река тихо несла свои воды, и множество людей на ее берегу наслаждались маленькими радостями жизни. От пляжных кабинок доносился запах разогретой солнцем смолы и кремов для загара. Это почти чудо, когда человеку выпадает возможность уйти с работы на целый день, чтобы позволить себе повспоминать около воды или почитать книжку из тех, которые обычно берут с собой в дорогу. Я сидел на берегу и читал в книге Э. С. Гарднера:

«Полицейский— это прежде всего человек. Обычно женатый человек. Имеет детей. Любит свой дом и семейную жизнь. Вообразите себя на минутку в положении полицейского. Работаете в ночную смену. Спите днем. Вы целуете свою жену и прощаетесь с детьми примерно в то время, когда другие мужчины приходят домой с работы. И не знаете, увидите ли семью снова».

Какое глубокое в своей человечности понимание трудностей и опасностей полицейской службы! И в то же время Неожиданное, потому что абсолютное большинство авторов детективов то добродушно, а то и не очень подсмеиваются над полицией.

Дойдя до этого места в книге, я остановился. В памяти всплыло дело, с которым я когда-то познакомился, — драматическая история о трех отважных сотрудниках общественной безопасности, которые в одно майское утро не знали, увидят ли они снова своих жен и детей, о мужественной женщине и двух тяжелейших часах, в течение которых все четверо уже видели бледную улыбку пани Смерти.

До начала драмы оставалось чуть больше суток, когда, как это иногда бывает перед землетрясением, появились ее первые признаки, 30 апреля в 3 часа 18 минут утра охранник строительно-монтажного управления услышал, как кто-то стучит в ворота. Когда стук повторился, он вышел из проходной. Ночные визиты на территорию управления не допускались. Рассветало. Перед закрытыми воротами на мостовой стоял молодой мужчина в светлом плаще.

— В чем дело? — спросил охранник. — Мы открываем в половине шестого.

— Но… мне бы хотелось согреться. Собачий холод. Я из организации наземного строительства. Вы наверняка узнаете меня.

— Грузчик, что ли?

— Ясное дело. Пустите меня в караульное помещение, отец. Скорее время до утра пройдет. Вам будет веселей и мне тепло.

Да, охранник уже видел его как-то в управлении. Худой, среднего роста, темноволосый, всегда аккуратно причесанный. Но в это самое тоскливое время дежурства, когда ночь уже на исходе, а утро еще не наступило, охранник не испытывал ни малейшего желания с кем бы то ми было общаться,

— Тут в помещении места едва хватает на одного, — ответил он. — И потом… не положено. Если придет проверка, мне не поздоровится.

— Жаль, — пробурчал мужчина и неуверенной походкой направился к переезду через железнодорожные пути и дальше к городу. Охранник постоял еще минуту, глядя ему вслед. «Наверняка этот парень под градусом», — подумал он и вернулся в домик у ворот. На улице действительно было очень холодно, а в домике тепло, как на печке. Он налил себе немного чая из термоса, посмотрел на часы и вскоре забыл о приходе неизвестного. Он не подозревал, что своим отказом спас себе жизнь.

У неспециалиста весьма упрощенный взгляд на убийцу, его внешность и душу. Наш «герой» этому типичному взгляду не соответствовал. В кармане у молодого человека, который направлялся сейчас в город и который менее чем через сутки совершит убийство с целью завладеть пистолетом, чтобы убить еще троих, лежало только что написанное письмо, переполненное любовью и нежностью: «Мое сердце разбито. Хожу около дома, смотрю на окна в надежде, что увижу тебя хотя бы сквозь щель между шторами. Плачу от беспомощности, отчаяния, в голову приходят всякие мысли… Живу в полусне, ничто меня не радует. Ищу забвения в книгах. Но дохожу до места, где пишется о любви, бросаю чтение и снова думаю только о тебе. Я тебя очень люблю. Не нахожу себе ни минуты покоя, вспоминаю прекрасное время, которое мы провели вместе, нашу чистую любовь… Я для тебя готов сделать все что угодно. Отдал бы тебе последнюю рубашку. Отдал бы за тебя жизнь… Желаю тебе только добра и счастья».