Пепел врага - Сергей Зверев

По получении записки следователь попробовал связаться со своей пассией по телефону. В Управлении по делам репатриантов ответили, что Эмма Михайловна убыла с инспекцией на объект и когда будет – неизвестно. Это означало, что на рабочем месте ее не застать.

Этот рабочий день казался Морозову вечностью. Он с трудом вникал в материалы заведенных дел, невпопад отвечал на вопросы сослуживцев, подолгу задумчиво смотрел в окно. В уме старый холостяк, охваченный любовным томлением, составлял план пылкой речи. Он надеялся вернуть Эмму Михайловну себе.

Во всем этом приятном повороте событий Морозова смущало одно обстоятельство: время и место встречи.

Место свидания, назначенное Эммой Михайловной, находилось вне пределов хорошо охраняемой территории военной базы. Рандеву должно было состояться возле старой автобусной остановки, от которой остался полуразвалившийся навес и бетонные столбики с останками сгнившей скамейки. Рейсовые автобусы по пригородным маршрутам в этом направлении уже давно не ходили.

Сразу за остановкой простиралось поле, поросшее низким кустарником. Посередине поля торчал проржавевший остов сожженного куммулятивным выстрелом танка. Кто сжег машину и кому она принадлежала, уже никто не помнил. Может, неудачливый экипаж состоял из противников генерала Дудаева, марширующих на Грозный в ноябре девяносто четвертого года. А может, в танке горели сепаратисты, вставшие на пути русской армии год спустя. Теперь это никого не интересовало – слишком много новых братских могил появилось на этой земле с тех времен.

Неподалеку от разрушенной остановки располагался блокпост. С него отлично просматривалась местность, а остановка вообще была как на ладони. Боевики сюда соваться побаивались.

Эмма Михайловна предлагала встретиться вечером, но еще до наступления темноты. Она обещала подъехать на служебной машине своего управления. Морозов так же мог пользоваться автотранспортом прокуратуры без каких-либо ограничений.

Он заявился на стоянку прокуратуры, благоухающий французским парфюмом, с чисто выбритым лицом, в новом, ни разу не надеванном камуфляже.

Взяв со стоянки закрепленный за ним «УАЗ», Морозов покинул тщательно охраняемый объект. Глядя ему вслед, дежурный на КПП в задумчивости обратился к напарнику:

– Мороз-то на встречу со стукачом попер.

Напарник, обладавший аналитическим складом ума, покрутил пальцем у виска:

– Ну, ты совсем тупой! Он же расфуфырился до краев. Просто Филипп Киркоров какой-то. А пахнет… – Солдат втянул ноздрями воздух. – Чувствуешь?

Напарник, не разбиравшийся в тонкостях парфюмерной науки, захлопал глазами:

– Не-а…

– Классным парфюмом шмонит. «Пакко и Рабани». Тонкий, чувственный и вместе с тем мужественный аромат. – Цитируя всплывшую в голове рекламу, часовой мечтательно зажмурился. – Я таким на гражданке перед каждой свиданкой полировался. Телки от этого млеют.

– Понятно, – завороженно глядя в рот напарнику, протянул солдатик, на что тот презрительно отозвался:

– Что ты, мазут, понимаешь! Привык в своей деревне под трактором валяться. Из-под него тебя, наверное, на призывной пункт и вытащили. Под него и залезешь, когда на гражданку отвалишь.

– Глохни, ты, шнырь с городской помойки. Да, я после дембеля на хозяйство вернусь землю пахать. А что в этом плохого? – Сжав увесистые кулаки, парень, призванный из сельской местности, прижал напарника к серой бетонной стене.

Тот вяло отмахнулся от приятеля, переводя разговор в более спокойное русло:

– Остынь, хлебороб! Нам еще до дембеля дожить надо. – Подумав, он с завистью добавил: – А следак-то к бабе на свиданку попер. Это факт…

Морозов добрался до места встречи без приключений.

Территория, прилегающая к дороге, выглядела безлюдной. Только с южной стороны доносились голоса и металлический лязг. Шум исходил от блокпоста, похожего на маленькую крепость с российским флагом на самодельном флагштоке. Глядя на него, Морозову становилось спокойнее.

Через несколько минут ожидания он начал нервничать. Теперь его взгляд перемещался то к линии горизонта, то к остову сгоревшего танка, то к вяло полоскавшемуся на слабом ветре флагу.

– Задерживаетесь, Эмма Михайловна, – поглядывая на часы, повторял следак.

Природная осторожность, помноженная на чутье профессионального сыщика, брали свое. Неожиданно сплюнув под ноги, Морозов направился к «уазику». Подумав, что проблемы можно обсудить на базе, он решил перехватить даму сердца по дороге.

Незаметно для себя Морозов принялся рассуждать вслух:

– Какого хрена сюда надо было переться? Что ей в голову стукнуло? Компрометации она, что ли, боялась. Разговоров гарнизонных кумушек… Да ведь плевала Эмма на все эти разговоры. Я ее знаю.

Цепь рассуждений прервал гул приближающейся машины. Машина шла с большой скоростью, как будто за ней гнались. Лихо взвизгнув тормозами, белая «девятка» остановилась возле «уазика». Из нее, сначала эффектно выставив ногу, обтянутую черной лайкрой чулок, вышла Эмма Михайловна собственной персоной.

– Здравствуй, Морозов, – сухо поприветствовала она.

Такое начало немного смутило следователя. Он надеялся, судя по записке, на более теплый прием.

– Здравствуй, Эммочка, – с заискивающей улыбкой произнес он.

Такая форма приветствия вызвала у Эммы Михайловны презрительную улыбку. Она демонстративно фыркнула и, отвернувшись, стала осматривать окрестность. Затем с легким недоумением она задала граничащий с идиотизмом вопрос:

– А что, полковник Кривонравов еще не приехал?

Она спросила это так, словно встреча происходила на Садовом кольце, кишащем пешеходами и транспортом.

Глупая ухмылка осветила лицо следака:

– Кривонравов? А при чем тут Кривонравов?!

Теперь настал черед удивляться даме. Округлив глаза, Эмма Михайловна попыталась прояснить ситуацию:

– А какого… я сюда приперлась? Если бы не просьба полковника… Думаешь, мне приятно с тобой встречаться?

Ее грудь, раздуваемая как кузнечные мехи, эффектно выпадала из глубокого выреза кофты. Ветер трепал ее волосы, и казалось, что даже серьги в ушах дамы мелодично позвякивают. Но следак на все эти прелести не реагировал. Его мозг, приученный расшифровывать самые запутанные ситуации, посылал тревожные сигналы.

Глаза у Морозова сузились.

– Стоп, дорогуша, с этого места поподробнее, – стальным голосом проскрипел он.

От перемены тона Эмма Михайловна съежилась, прикрыв вырез кофты ладонями.

– А чего поподробнее? Кривонравов меня попросил организовать встречу, – с плаксивыми нотками произнесла она.

– Зачем?

– Сказал, что ты его терроризируешь. Постоянно угрожаешь. И все это из-за меня. Поэтому надо встретиться тет-а-тет и во всем разобраться.

Морозов нервно потер переносицу, одновременно как бы для себя осуществляя перевод услышанного:

– Значит, встретиться с глазу на глаз. – Он сглотнул подступивший к горлу комок. – Но почему здесь и где он сам?

Эмма Михайловна по-овечьи проблеяла:

– Не знаю. Я написала записку, как он просил.

Ее слов следователь уже не слышал. Боковым зрением Морозов заметил движение возле подбитого танка. Человеческая голова высунулась из укрытия и сразу исчезла. Но и этого было достаточно, чтобы следователь запаниковал.

– В машину! – заорал он.

Эмма Михайловна вместо того, чтобы выполнить приказ, ойкнула и присела.

В эту же секунду боевик из отряда Сулеймана, засевший возле танка, нажал на кнопку устройства, приводящего в действие радиоуправляемый электродетонатор.

Фугас, заложенный возле остановки, рванул немедленно. Черный столб вырос из-под земли, устремился к небу, срывая остатки навеса из шифера. Взрывная волна швырнула людей на землю, а осколки раскаленного металла, перемешанного с бетонным крошевом и землей, летели вслед.

Упав, Морозов не почувствовал боли. Вернее, боль была настолько сильной, что человеческий организм отказывался воспринимать ее. Располосованное осколками тело следователя кровоточило, как раздавленный плод граната.

В шоке Морозов еще сумел подняться. Он даже нашел в себе силы посмотреть в сторону, где секунду тому назад находилась Эмма Михайловна.

Обезображенная взрывом женщина в дымящихся лохмотьях билась в предсмертной агонии. Взрыв опрокинул ее лицом к земле. Она пыталась подняться, выпрямляя руки, и снова падала вниз.

– Эмма! – Из глотки следователя вырвался клекочущий вопль.

Встав, он подбежал к женщине. Та, содрогнувшись в последний раз, неожиданно вытянулась по струнке и затихла.

Со стороны блокпоста раздались выстрелы. Кто-то для острастки саданул длинной очередью вдоль дороги трассирующими пулями. Кровавый росчерк ушел к горизонту.

В это время исполнитель покушения припал к монокуляру прицела снайперской винтовки. Работа, которую ему поручил командир и за которую он должен был получить деньги, оставалась незавершенной. Человек на шоссе оставался живым.