Иосиф Трумпельдор. Гехолуц. Новый путь: Биография. Воспоминания. Статьи. - Ирина Николаевна Легкодух

подвиге сына и его отличиях. Конечно, это для него большая радость, и он верит, что сын его останется крепок, и что он будет достоин своих славных предков.

В то время как отец Трумпельдора упорно именовал себя Вольфом, мать его величалась Федосией. Федосия Моисеевна была вторая жена у Вольфа Трумпельдора. Кроме Иосифа, у них было еще несколько сыновей и дочерей, но все они, кроме него, всосали в себе отрицательное отношение к еврейству, особенно к национальному, не знали его и не хотели знать. Они учились в русских школах, вращались среди русских, а если и среди евреев, то только среди ассимилированных или крещеных. Старшая дочь крестилась; другая дочь вышла замуж за студента, который, чтобы поступить в университет, тоже отрекся от еврейства. Вообще в семье матери Трумпельдора было много крещеных, это считалось здесь делом весьма простым и обыденным. Но совершенно иначе, конечно, смотрел на это Иосиф. Брат его, которого он, между прочим, очень любил, жил много лет в Париже и после 1905 года вернулся в Россию и поселился в Петербурге. Иосиф был этому очень рад, но... у брата жена была не еврейка, и этого достаточно было, чтобы он отнесся к нему сдержанно и редко посещал любимого брата.

Федосию Моисеевну довелось мне видеть в то время, когда Трумпельдор уже находился в Палестине (1912 год), работал в колонии "Мигдал" и писал оттуда свои замечательные письма, которые, к сожалению, пропали. Мать приехала в Петербург повидать своего второго сына и сочла своим долгом познакомиться с товарищами Оси. Предо мною предстала довольно пожилая, стройная, высокая, красивая женщина. Говорила она чистым русским языком. О "своем Иосифе" говорила с большой любовью. Мечтала поехать в Палестину и жить вместе с ним в колонии: хозяйство она знает, работать умеет, и теперь она уже не "ассимиляторка". Правда, раньше она была далека от всего еврейского, но теперь все это прошло. Повлиял на нее, говорила она, Иосиф. Она даже старается теперь говорить по-еврейски (идиш)41 и молиться умеет. Она на все готова, лишь бы жить около сына в Палестине, в его "коммуне". Одним словом, она "каялась".

Такова была атмосфера и та среда, в которой рос Трумпельдор. Откуда, из какого источника подчеркнул свое яркое и напряженное еврейское чувство? Из хедера? Но из хедера он не вынес хороших воспоминаний, да не мог он вынести ничего отрадного из этой "жесткой, окаменелой школы", как он сам часто выражался. Влияла на него "улица"? Но улица в Ростове была русская. По-видимому, один только старик-отец своей религиозностью и своей неискоренимой привязанностью к еврейству был для маленького сына источником сначала не ясных, но потом всё более крепнувших еврейских настроений. Немалую роль сыграли книги, которые находил он у отца, — об испанской инквизиции, о Иуде Маккавее, Бар-Кохбе, о Самсоне, об Иехуде Галеви, о Палестине, об "Израильском царстве" и тому подобное.

Из хедера, в котором он проучился очень мало, Ося перешел в городское училище, в котором он, однако, жил одинокой, обособленной жизнью. Несмотря на свою всегдашнюю готовность делать для других все возможное, он не сблизился ни с кем из своих школьных товарищей: слишком велика и резка была разница между ним и его соучениками. Он жил уединенно, замкнуто, в своем мире фантазий, мало соприкасаясь с реальной жизнью, и это развило в нем чувство и воображение непомерной степени, особый идеализм и веру в людей. Вот почему он, впоследствии, так часто обманывался в людях. Окончив городское училище, он дальше продолжать свое образование не мог, так как не попал в норму и не был принят в реальное училище. Но выбрать себе профессию было всё же необходимо. И он остановился на зубоврачевании. Его старший брат был зубным врачом, и к нему Ося поступил в обучение. Он очень скоро освоился со своей профессией, начал зарабатывать и стал самостоятельным. Вместе с этим он упорно продолжал свое самообразование.

В этот свой юношеский период он наткнулся на сочинения Льва Толстого. Они произвели на него огромное впечатление и стали предметом глубокого увлечения. Он запоем читает и перечитывает Толстого. Учение это целиком поглощает его мысль и чувство, открывает перед ним новый мир, мир добра, человеческой справедливости и самосовершенствования. Юноша Трумпельдор счастлив, ему кажется, что он нашел себя, и он становится убежденным "толстовцем".42 Перестал есть мясо, не курит, не пьет, даже почему-то сахар не употребляет; непрестанно работает он над собою, чтобы довести себя до идеала, до совершенства. Сравнивая свою жизнь и воспитание с учением Толстого, он приходит к выводу, что господствующая система домашнего и школьного воспитания коверкает людей, извращает их, и что только идеи Толстого могли быть спасительным средством против всего зла, которое имеется в современном обществе. Отсюда его непрестанные мечты о переустройстве общества на новых началах.

Вскоре, однако, юноша-Трумпельдор начинает находить уязвимые места и в толстовстве, и первой брешью оказывается еврейский вопрос. Ведь Толстой христианин, и почти все его адепты — христиане, между тем ни он сам, ни его последователи ничего не предпринимают против еврейских гонений и погромов. Когда обращаются к Толстому по этому вопросу, он отвечает как-то не прямо, словно неохотно, неопределенно. Значит, и тут не всё благополучно?..

Всё больше начинает юноша-Трумпельдор задумываться над еврейским вопросом и над положением еврейства среди народа. Решающую роль в его жизни сыграл 1897 год, когда прозвучал по всему еврейскому миру голос Герцля.43 Лозунги "Еврейское государство", "Эрец-Исраэль", "Освобождение из голоса" находят в молодом Трумпельдоре, с его жаждой осмысленной жизни и с его национально-еврейскими порывами, глубокий отклик. Он отныне весь отдается сионистскому движению, много читает о еврействе и сионизме, следит за конгрессами, изучает еврейскую историю, входит в сионистскую жизнь. В то время как в своем толстовстве он был не деятелем, он в сионизме сразу становится активным работником: организовывает сионистский кружок в Пятигорске и становится его председателем. Пятигорск входил в Екатеринославский район, уполномоченным которого был тогда Н.Усышкин, "человек железной воли и энергии", а энергию и волю Трумпельдор уже тогда ставил выше всего на свете. К этому времени ему было уже 20 лет; он получил диплом дантиста, сдав экзамен при Казанском университете.

III. В Порт-Артуре

Трумпельдор не хотел поступать на службу вольноопределяющимся, на что имел право, а ждал свое очереди по призыву. В 1902 году он был призван и принят простым рядовым в 76-й пехотный Кубанский полк.44 Летом 1903 года, как мы писали раньше, он