Вглядись в его лицо - Лиза Скоттолини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элен собрала бумаги. Жаль, что она не может последовать его совету!
— Не могу. Мне нужно докопаться до истины.
— Истина в том, что вы преувеличиваете. Принимаете домыслы за факты.
— Но тут явно что-то не так. — Элен с трудом заставила себя рассуждать здраво. Иногда полезно с кем-то поделиться своими страхами — в голове проясняется. — Знаете, с чем можно сравнить мое теперешнее состояние? Представьте, что мой ребенок тяжело болен и я чувствую это, а все врачи уверяют меня в том, что с ним все в порядке. Сейчас я имею в виду не только вас, но и своего отца.
Рон ничего не ответил.
— Но я — его мать. Я его чувствую. — Элен услышала в собственном голосе такую уверенность, что даже сама удивилась. — Назовите мои страхи материнским инстинктом или интуицией, но я знаю, что права.
— Я слышу, что вы сказали. Вы верите в то, во что вы верите.
— Да.
— И никто не в состоянии вас разубедить.
— Правильно!
— Вы ощущаете уверенность. Вы уверены в своих чувствах.
— Вот именно! — воскликнула Элен.
На лице Рона медленно расплылась улыбка, полускрытая бородой, словно занавесом на сцене.
— Но вам необходимо получить твердое доказательство своей правоты, которого у вас нет. Ощущаете разницу?
— Да, — ответила Элен. Она понимала, что имеет в виду адвокат. Она собрала бумаги и встала. — Раз требуется доказательство, значит, я его добуду. Большое вам спасибо за помощь.
— Всегда пожалуйста. — Рон тоже встал. Лицо у него омрачилось. — И все-таки подумайте еще раз. Если вы добудете доказательство того, что Уилл на самом деле Тимоти Брейверман, вам станет гораздо хуже, чем сейчас. Вам придется принимать такое трудное решение, какое я и злейшему врагу не пожелаю.
Вчера, ворочаясь в постели без сна, Элен не могла думать ни о чем другом.
— Что бы сделали вы, если бы он был вашим ребенком?
— У меня бы его и силой не вырвали!
— И вы бы не усомнились?
— Ни на секунду!
— Тогда позвольте задать вам вопрос. Как можно удерживать у себя то, что вам не принадлежит? — Элен вовсе не собиралась произносить свой вопрос вслух, но неожиданно для самой себя произнесла.
— Вот это да! — Рон поморщился. — Ну и вопросик!
— И как вы все объясните Уиллу, когда он вырастет? Что мне ему сказать, если он узнает правду? «Я так тебя любила, что оставила у себя, несмотря на то что ты — не мой сын»? Как можно назвать мое поведение — любовь или эгоизм? — Вопросы выскакивали один за другим, сердце бешено колотилось в груди. — Понимаете, в чем дело, Рон… Когда я его усыновила, мне казалось, что он принадлежит мне, и больше никому, ведь родная мать от него отказалась. Но если она от него не отказалась, если ребенка забрали у нее силой, значит, он мне не принадлежит. Значит, на самом деле он не мой.
Рон сунул пальцы за подтяжки и покачался на каблуках.
— Ну что вы теперь скажете? — Глаза у Элен снова наполнились слезами, и она смахнула их ладонью. — Как бы вы поступили в таком случае?
Рон вздохнул.
— Все ваши доводы вполне разумны, но я могу предложить вам легкий выход из положения. В подобном случае стоит прислушаться к более здравому мнению. Если бы такое случилось со мной… Луиза меня убила бы!
— Ну, у меня никакой Луизы нет. И не на кого опереться. А взять и забыть обо всем я не могу. Джинн уже выпущен из бутылки, и обратно его не загнать.
— А вы пробовали? — негромко спросил Рон.
— Все время пробую, с той самой минуты, когда увидела листовку.
— Тогда мой вам совет: подождите. Пройдет время, и вы, скорее всего, измените свое отношение к происходящему. Через месяц, через год…
Элен покачала головой. Она прекрасно знала себя. Она-то не изменится. Только трудно объяснить это другим.
— Я не такая. Когда я вижу, что у кого-то на одежде болтается нитка, мне надо ее оторвать. Если я вижу мусор на полу, я его поднимаю. Не могу перешагнуть и пойти дальше. Не могу сделать вид, будто ничего нет.
Рон засмеялся.
— А сейчас почти то же самое, только в десять раз хуже. В миллион раз хуже! Если я не узнаю правду, я буду мучиться до конца моих дней.
— Тогда я вам сочувствую, — сказал Рон, посмотрев ей в глаза.
— Спасибо. — Элен взяла документы, куртку и направилась к двери. Музыка из «Волшебника страны Оз» зазвучала громче. — Пора его уводить. Уилл терпеть не может Летучих Обезьян.
— Летучих Обезьян все терпеть не могут, — ответил Рон, улыбнувшись напоследок.
41
Всю вторую половину дня Элен наслаждалась общением с Уиллом. Можно иногда позволить себе такую роскошь? Они построили из «Лего» разноцветный замок, вырезали формочками для печенья фигурки из душистого пластилина, а на ужин вместе сооружали гамбургеры из полуфабрикатов. Уилл накрыл на стол. Он носился из кухни в столовую с пластиковой бутылкой кетчупа, нарезанными помидорами. Элен показалось, что кухня — их домашний кокон. Мягкий, приглушенный свет, теплая плита. И черный кот с белой манишкой свернулся калачиком на полу…
— На десерт у нас сюрприз, — объявила Элен.
Уилл капризно нахмурился. Трехлетним детям трудно угодить, и они не любят новые блюда.
— Что за сюрприз?
— Не скажу, а то сюрприза не будет.
— Не мороженое?
— Лучше, чем мороженое. Вот погоди. — Элен встала, собрала тарелки, отнесла их в кухню и поставила в раковину. Потом вынула из морозильника заранее приготовленный десерт, отнесла его в столовую и выложила на блюдо.
— Фу-у-у! — Уилл сморщил нос. Единственный разумный ответ, какой можно придумать, если увидишь перед собой миску, наполненную зеленой пластмассой.
— А ты попробуй. Это желе твоего любимого цвета.
Всю вчерашнюю ночь Элен перечитывала домашний сайт семьи Брейверман и узнала, что Тимоти обожал лаймовое желе. Уилл никогда раньше такого желе не пробовал, и Элен захотелось проверить, понравится ли оно ему. Конечно, ее эксперимент нельзя назвать научным, но об этом она подумает позже.
Уилл наморщил нос.
— Из чего оно? Из шпината?
— Нет. Из лайма.
— Что такое лайм?
— Он похож на лимон, только вкуснее.
— Что такое лимон?
— Лимон ты знаешь. Он желтый, как фруктовый лед, который мы покупаем в бассейне. Или как лимонные дольки. — Элен решительно спросила: — Ты когда-нибудь пробовал лаймовое желе?
Уилл покачал головой, настороженно глядя на миску.
— Красное ел. Мне понравилось.
— Красное — это вишневое.
— У нас есть красное?
— Нет. Я приготовила зеленое.
— А красное нельзя?
Уилл так умоляюще посмотрел на нее, что Элен не удержалась от улыбки.
— В другой раз. А сегодня давай попробуем зеленое.
Уилл вскарабкался на коленки и, облокотившись о столешницу, подозрительно обнюхал миску.
— Почему оно не пахнет?
— Попробуй и скажи, понравилось тебе или нет.
— А тебе оно нравится?
— Не знаю, я тоже никогда не ела такого. — Элен терпеть не могла лаймовое желе, но не собиралась заранее настраивать против него сынишку. — Я люблю пробовать все новое.
Уилл как будто не заметил наставительности в ее голосе.
— Почему оно плоское сверху?
— Застыло. Возьми миску и покачай.
Уилл послушался и захихикал.
— Трясется!
— Весело. Правда? Еда, с которой можно поиграть.
Элен положила себе немного желе и затаила дыхание, увидев, что он тоже запустил в миску ложку. Зачерпнув на кончике, осторожно лизнул желе языком.
— Бери как следует, — посоветовала она.
— А это обязательно?
— Ради меня.
Уилл положил желе в рот и целую минуту молчал.
— Ну как, нравится?
— Вкусно, мамочка! — ответил Уилл с набитым ртом.
42
Элен провела вечер у себя в кабинете, ломая голову, где и как найти доказательства того, что Уилл не Тимоти. Или наоборот. Полный идиотизм — искать доказательства того, что не хочешь доказывать. Зато, пока она ищет подтверждения или опровержения своим страхам, ей ничего не нужно решать. Сначала надо все выяснить, а уж потом задаваться вопросом, оставить Уилла себе или — немыслимо! — отдать его. Проблемы надо решать в порядке их поступления. Разбить процесс на этапы. Сейчас, на первом этапе ей нужна только правда. И если, к счастью, выяснится, что Уилл не Тимоти, можно перестать сводить себя с ума и спокойно обо всем забыть. Она вынула из футляра коммуникатор и нажала клавишу быстрого набора «К». Высветился номер Конни.
— Привет, Эл. Как вы там?
— Спасибо, хорошо. Конни, я собираюсь попросить вас о громадном одолжении. У меня полный завал на работе, и мне придется на несколько дней уехать из города. — Элен терпеть не могла лгать, но боялась сказать правду даже Конни. — Вы не сможете пожить у нас несколько дней?
— Ладно. Куда едете?