Дорога Короля - Мартин Гринберг

— Наверное, как раз в эти мгновения яйцо дракона выбиралось на поверхность земли? — в волнении прервал его Дольгаль. — Ах, что за невероятные существа! Как можно совершать столь разумные и сложные действия, будучи всего лишь зародышем в яйце!

— Ты совершенно прав. — Гном говорил отрывисто, как бы проглатывая или, точнее, откусывая концы слов обломками зубов.

— Неужели и скорлупа матери была столь же прекрасна, как эта? — спросил Дольгаль.

— Да. И я, как и ты, был до глубины души потрясен, впервые увидев драконье яйцо. А когда эта изумительная скорлупа треснула, мне показалось, что сердце у меня разорвется от огорчения, но тут в трещине показалась головка крошечной драконихи, сверкавшая как драгоценный самоцвет. Малышка с любопытством осмотрелась, и должен сказать, что ее очаровательная мордашка и маленькие лапки были столь же милы, как и у любого другого детеныша.

Большую часть пути до Толлина мне пришлось нести ее на руках, поскольку крылья у нее пока что были слишком слабы, а «ножками» она ходила еще плохо: без конца спотыкалась, качалась и падала. Но я никогда не видел другого такого существа, которое с первой минуты своего появления на свет испытывало бы такой зверский голод! Мне без конца приходилось охотиться, добывая ей пропитание, ибо путь можно было продолжать, только когда она наедалась досыта. Раз от раза она становилась все тяжелее, но, насытившись, часть пути до следующей остановки довольствовалась крайне малым: несколькими травинками или бутонами цветов, и этим совершенно меня очаровала.

Но самым чудесным в ней было то, что ее жаркое дыхание настолько согревало поля вокруг, что они вновь становились плодородными. Я тогда, впрочем, почти и внимания-то на это не обратил, настолько был очарован своей новой «подружкой». Вот только она почти все время спала и во сне всегда была сухой и теплой, какая бы ни стояла погода, и я — по молодости лет, разумеется, — решил было, что все-таки моя музыка веселее. Хотя мне было… очень уютно с этой малышкой.

— Да, да! Как я тебя понимаю! Я ведь испытываю сейчас примерно те же чувства, хотя мы находимся очень далеко от моих родных мест и от дворца Высокой королевы. Однако это дивное яйцо дает мне ощущение полного покоя и уюта!

Сильф так и затрепетал весь.

— Ах, какая все же трагедия для тебя — потерять ее! — воскликнул он, тщетно пытаясь понять, почему его куда сильнее волнует гибель этой драконихи, а не уничтожение целого континента вместе со всеми его обитателями.

— Ее аппетит все рос и рос, — продолжал Сулинин, — и вскоре она уже способна была слопать урожай, собранный с целого поля, и после этого все еще смотреть голодными глазами на пасущихся неподалеку овец и коров. И я понял, что моих усилий не хватит, чтобы прокормить ее. Это вынудило меня принять трудное решение: принести ее в дар нашему королю Хорхе.

Король был просто очарован ею и не разгневался, даже когда она целиком уничтожила торжественный обед — целых пятьдесят перемен блюд! — который был приготовлен для празднования девятилетия королевской дочери. Разумеется, у короля вполне хватило средств, чтобы немедленно заказать новый обед.

Да и дракониха, казалось, несколько устыдилась своего непомерного аппетита. Она стала сама охотиться на всех тех животных, которых раньше просто жадно глотала целиком, и, кстати, научилась великолепно их готовить! По приказу короля нам выделили просторное помещение в королевском зоопарке, и я пением и музыкой убаюкивал свою девочку перед сном, а она тихонько мурлыкала, точно подпевая мне, пока не засыпала.

Она росла, и насытиться ей становилось все труднее, так что я убедил короля предоставить ей для пропитания отдельные поля и какую-то часть скота. В этих целях король обложил своих поданных дополнительным налогом, не слишком, впрочем, обременительным. Но моя девочка отплатила людям сторицей, летая над их полями и согревая их так хорошо, что урожаи становились невероятно богатыми. А заодно своими крыльями она смахивала с растительности и остатки пепла.

Зимой она согревала весь дворец, а вскоре и под все остальные дома в городе были проведены специальные обогревательные трубы. Многие также обнаружили, что и обыкновенные глиняные печи, согретые дыханием драконихи, способны без дополнительного топлива держать жар в течение нескольких дней. В общем, она вполне окупала свое содержание, однако же люди начинали все больше и больше ее бояться. Некоторые то и дело вспоминали старинные истории о драконах, которым полагалось регулярно приносить в жертву девственниц, хотя наша дракониха ни разу не проявила ни малейшего стремления к людоедству.

Но было и довольно много таких, кому просто не хотелось платить за содержание дракона; они только и мечтали, как бы умертвить мою девочку. И только вторжение в Бельгарден войск Орбдона положило конец подобным разговорам и гнусным намерениям.

— И что же произошло? — спросил Дольгаль.

— А ты как думаешь? Разумеется, моя красавица отогнала вражеские войска до самой границы, а потом совершила всего один короткий налет на ближайший приграничный город и, лишь слегка дохнув огнем, уничтожила десятую часть войска Орбдона, ну а остальные в страхе разбежались. Дракониха затем вернулась назад, а поверженный враг стал платить нашему королю богатую дань. Король, надо отметить, поступил мудро, использовав значительную часть доходов на содержание нашей драконихи. А той, похоже, стало жаль жителей Орбдона, и она, пользуясь своим невероятным могуществом, помогла им не только вновь отстроить сожженный город, но и превратила их страну в такую же процветающую, как Бельгарден.

— Какое чудесное существо! — воскликнул Дольгаль и подумал, что Высокой королеве было бы куда легче править, если бы у нее была такая отличная помощница — решительная, доброжелательная и, хотя и дорогостоящая, но в значительной степени самостоятельно окупающая расходы на себя.

— Это верно, — кивнул Сулинин. — И, надо отметить, она ведь тогда была еще, можно сказать, подростком!

— А какие чудеса она, должно быть, совершала, достигнув зрелости!.. — мечтательно промолвил Дольгаль.

— И какой у нее к этому времени развился аппетит! — заметил Сулинин. — Да… Люди любили ее, конечно. И меня тоже любили, и короля нашего — и все благодаря ей, ибо это она давала им все: покой, тепло, охрану границ и отличные урожаи. Ведь благодаря тому, что она согревала поля, можно было собирать по три урожая в год! А драконий помет к тому же — самое лучшее удобрение на свете. Что и говорить, она принесла благополучие всему королевству, ведь из страха перед нею все соседние государства исправно платили Бельгардену дань, а мы взамен разрешали любые их споры и междоусобицы. И все шло хорошо до тех пор, пока дракониха не стала такой огромной и прожорливой, что запасы продовольствия и у нас, и у наших соседей уменьшились чуть ли не до голодного пайка. Королю не слишком хотелось облагать народ дополнительным налогом, однако со временем ему пришлось-таки это сделать. Но вместо того чтобы сердиться на дракона, люди рассердились на короля. Вспыхнул мятеж. Мятежников всячески подстрекали и поддерживали жители соседних, зависимых от нас государств. Разумеется, моя девочка быстренько с этими мятежниками разобралась, и тогда король решил: а зачем платить палачу? Ты же понимаешь, мне было совсем не по душе, когда роль палача передали моей девочке. Я просто видеть не мог, как она пожирает людей — причем целиком! Да, она глотала их целиком… Но мои доводы король больше слушать не желал и, похоже, решил меня каким-то образом уничтожить.