Дорога Короля - Мартин Гринберг

Да, теперь он был почти спокоен. Но и теперь душу его снедало отчаяние, от которого ему некуда было спрятаться. То, что лежит в этих саркофагах, думал он, ставит под сомнение всю его жизнь. И обнажает всю безобразную правду о ней. Ведь он служил лживой вере, прекрасно зная это; он подавал людям пустые надежды и убеждал их: добрые боги отпустят вам грехи ваши. Каждый вечер с галереи храма он призывал Троих и молился за их скорейшее возвращение на Землю, на его родную беспокойную планету. А ведь на самом деле они Землю никогда и не покидали. И уничтожили их те самые люди, грехи которых они — «добрые боги» — должны были отпустить.

И что же теперь? — спрашивал себя Хранитель. Открыть правду? Показать тела Троих изумленным перепуганным верующим? Это казалось ему единственно правильным решением еще несколько минут назад. Отважится ли он сделать подобное? Сможет ли?

«Ваши верования основаны на лжи!» — он представил себе, как говорит это людям. Как ему, Хранителю, сказать им такое? Но ведь правда именно такова. Что ж удивительного, думал Дириенте, что сам он так давно утратил веру. Он знал правду еще до того, как понял, что знает ее. А ведь он поклялся вечно служить истине! Разве не так? Но он столь многого не понимал… не мог понять, наверное.

Он снова посмотрел в сторону саркофагов, и целая вереница вопросов возникла в его мозгу.

— Почему вы решили прилететь сюда? — спросил он, но теперь уже не сердито, а со странным спокойствием в душе. — Почему выбрали служение нам? Почему позволили людям вас уничтожить, хотя и могли — у меня нет в этом сомнений! — помешать этому?

Трудные вопросы. И у Хранителя не было на них ответов. И все же, кто знает, какие чудеса могут произрасти из задаваемых тобою вопросов? Да. Чудеса! Истинные верования могут возникнуть и на обломках лживых старых верований, разве не так?

Как ужасно он устал! Это была такая долгая ночь!

Хранитель сполз на пол, лег ничком, уткнувшись лицом в руки, и ему показалось, что в усыпальницу проникает нежный утренний свет. Значит, его затянувшееся бодрствование наконец завершено? Но как мог солнечный луч пробраться столь глубоко под землю? Он предпочел не мучить себя подобными вопросами, а просто лежать тихо и ждать. Вскоре действительно послышались шаги. Это возвращался Мерикалис. Ночь кончилась.

— Эй, Дириенте! Как ты тут?

— Помоги-ка мне встать, — проворчал старый Хранитель. — Я не привык ночевать на каменном полу.

Сторож осветил усыпальницу своим фонариком, словно ожидая, что здесь за это время успело что-то измениться.

— Ну, рассказывай! — не выдержал он наконец.

— Давай сперва выйдем отсюда, хорошо?

— С тобой ничего не случилось?

— Да нет, у меня все в порядке.

— А я так беспокоился! Я понимал, что тебе нужно побыть одному, но никак не мог перестать думать…

— Между прочим, думать иногда очень опасно, — холодно заметил Хранитель. — Я бы никому не посоветовал думать слишком долго.

— Знаешь, Дириенте, по-моему, то, что я предложил тебе вчера, будет лучше всего. Ведь свидетельства убийства, хранящиеся в этом подвале, могут буквально взорвать церковь. Наверное, нам все же следует подвал опечатать и поскорее забыть о том, что мы видели.

— Нет, — кратко ответил Хранитель.

— Послушай, нас же никто не просит рассказывать об этом. В мои обязанности входит всего лишь предохранение храма от разрушений. А ты обязан служить нашей вере, отправлять обряды и…

— А если эта вера лживая, Мерикалис?

— Откуда нам знать, лживая она или нет?

— Однако мы кое-что подозреваем, верно?

— Но утверждать, что Трое так никогда и не вернулись на свою звезду — это ведь ересь, правда? Скажи, Дириенте, неужели ты хочешь стать ответственным за распространение ереси?

— Я отвечаю за распространение истины, — сказал Хранитель. — Так было всегда.

— Бедный Дириенте! Что же я с тобой сделал?

— Я, право же, не стою твоей жалости, Мерикалис. Да она мне и не нужна. Ты просто помоги мне отсюда выбраться, ладно?

— Да, конечно, — пробормотал сторож. — Как скажешь.

На обратном пути туннели показались Хранителю не такими длинными и извилистыми, как в первый раз. Друзья молча продвигались по подземным коридорам к выходу. Мерикалис шел первым и даже ни разу не оглянулся. Хранитель поспешал за ним, да так бодро, как не ходил уже много лет. Голова его лихорадочно работала: он думал о том, что скажет позднее, днем, сперва служителям храма, а потом и верующим, которые придут в храм сегодня. А затем, возможно, он скажет это самому императору и его придворным; он расскажет им все, спустившись в огромный город, раскинувшийся под горой, и слова его падут на них, точно удар грома. А потом будь что будет.

«Братья и сестры, спешу сообщить вам великую и радостную весть! — вот как он, пожалуй, начнет. — Второе пришествие свершилось! И теперь я могу показать вам Троих во плоти. Они с нами теперь. Впрочем, они никогда нас и не покидали…»

Элизабет Энн Скарборо

ДРАКОН ИЗ ТОЛЛИНА

(Перевод И. Тогоевой)

Посланник летел много дней, прежде чем смог наконец безбоязненно коснуться ногами земли, оказавшейся в этих местах не такой раскаленной. Ее величеству, думал он, следовало бы послать сюда ифрита, а не сильфа, ведь ифриты с помощью своей магии способны в мгновение ока перенестись куда пожелают, а у духов воздуха скорость полета зависит лишь от мощности их крыльев, которые у них не больше, чем у обычной крупной птицы. Хотя, конечно, скорость перемещения — пожалуй, единственное преимущество ифритов. А уж всем известный бешеный нрав делает их и вовсе бесполезными в качестве посланников. Но в данном случае хватило бы, наверное, и одной скорости, ибо нигде в этих проклятых землях не осталось, похоже, ни одной живой души, даже поговорить было не с кем.

Первым признаком страшного несчастья, постигшего эти края, были густые клубы черного и серого дыма, полностью скрывавшие южную береговую линию Северных земель. Эту мрачную дымовую завесу то и дело с треском рассекали свирепые оранжевые молнии, или же она вдруг начинала как бы изнутри светиться яростным жарким светом. Мерзкая вонь доносилась с земли, лезла в ноздри, и посланник теперь был вынужден постоянно прикрывать нос полой своего одеяния, чтобы иметь возможность хоть как-то дышать.

Там, где когда-то шумели портовые города, в море стекала лишь черная липкая грязь, в которой мелькали красноватые потеки пузырящейся лавы. А ведь до сих пор складка огромной горы отлично защищала эти цветущие земли от любых извержений. На месте неприступных сторожевых крепостей, еще совсем недавно высившихся вдоль побережья, дымились груды бесформенных обломков. Ни одного судна или хотя бы его остатков было не разглядеть в грязных водах гаваней. Ни одного человека или животного не было видно на берегу. Ни один обитатель морских глубин не поднялся на поверхность вод, чтобы приветствовать посланца Высокой королевы; море казалось совершенно безжизненным даже в нескольких милях от берега. Хотя именно морские обитатели и принесли весть о случившемся. Торговые суда, что обычно бороздили моря между северным и южным полушарием (сам-то посланник был обитателем юга), не появлялись вот уже несколько месяцев. Наконец одна русалка сказала своему знакомому рыбаку, что сильно тревожится из-за своих северных родственников: на зиму они так и не приплыли, в отличие от всех прежних лет, в теплые южные моря. Рыбак поведал об опасениях русалки своему хозяину, а тот уже сообщил своему правителю, который обязан был отчитываться о всех земных делах перед Высокой королевой. И вот караван, везущий королеве еженедельный отчет, взобрался на самую высокую гору Южных земель. Именно там стоял ледяной замок королевы, ибо считалось, что лед делает королевский суд более беспристрастным. С этой горы Высокая королева руководила всеми делами нижних земель и их обитателей.