Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин

– Это если ты своих чертей на помощь позовешь, – усмехнулась Дарья. – А сам можешь? Ты же меня и в тот раз не по-честному сделал.

Так и будешь за своими бесами прятаться? Да из тебя петух, как из елды напильник.

Таких слов пернатому не говорят. А уж петуху-отказнику тем более. Про него такое даже не думают на всякий случай.

Кукер побледнел.

– То есть ты реально помереть пришла, – сказал он. – Уважаю, чо. Драться с тобой буду честно, без всяких бесов. Мне они для тебя не нужны.

– Врешь небось.

– Нет, – ответил Кукер. – Ты меня все равно убить не сможешь, как ни старайся. Даже если я сам помочь захочу. Знаешь, я тебе и помогу, шлында. Сейчас поймешь, к кому пришла понты кидать…

Он закрыл глаза, спрятал руку за спину, поднял ее над головой – и я увидел в ней что-то розовое. Когда Кукер разжал кулак, на его ладони лежал третий дарьин штык.

– На, – сказал он, кидая его Троедыркиной. – Настрой башку.

Дарья задвинула третий цугундер в зажим на шлеме.

– Благодарствуйте, – ответила она. – Это тебе тоже черти помогают?

– Не черти, а пространство, – засмеялся Кукер. – Главный черт теперь я сам. А ты меня убить надеешься, дурила. Может, заднего врубишь? Жаль тебя, правда. Ты смелая.

Дарья секунду подумала.

– Не, – сказала она. – Я попробую. Давай уже, слазь, петушара.

– Ну раз сама просишь… Мне даже шпоры не нужны, но я надену. Чисто из уважения. Чикну тебя, шлында, с почестями.

Кукер расплел ноги, подтянул колени к груди и стал прилаживать к икрам свое оружие. Черные лезвия тускло блеснули в полутьме. Два щелчка фиксаторов – и петух спрыгнул на пол.

Уже по его стойке я понял, что Дарья проиграет. Меня восхищала ее решимость – но она, если честно, не слишком-то крепко держалась на ногах. Давала себя знать плохая больничная еда и едва затянувшаяся рана.

Кукер не просто был в хорошей форме – он походил на древнего бога войны. И действовал строго по петушиному ритуалу.

Выпятив худую грудь, он развел руки как два крыла и пошел вокруг Дарьи, издавая тихое, но с каждой секундой все более нервное «ко-ко-ко».

Я чувствовал Дарью так отчетливо, как только можно ощущать свое зеркало. У нее были силы на одну полноценную атаку. Промах означал поражение, и теперь она ждала, когда Кукер замрет на месте.

И вот подходящий момент настал. Кукер поднял руки над головой и согнул в колене правую ногу. Дарья, видимо, сочла, что он не сможет сдвинуться с места, стоя на одной ступне.

Она кинулась на врага.

Это был яростный и очень быстрый рывок – такой быстрый, что не до конца зажившую спину Дарьи пронзила острая боль. Но три ее рога вонзились в пустоту.

Дарья потеряла равновесие и повалилась на пол. Когда она подняла голову, Кукер стоял в той же журавлиной позе, только на другой ноге – и в другом месте.

Было непонятно, как он успел переместиться из одной стойки в другую за время атаки. Похоже, он был не до конца честен и всетаки пользовался своими сверхспособностями. Или просто уже не мог иначе.

Чтобы встать с пола, Дарье пришлось напрячь все силы. Боль в спине была невыносимой. Она поднялась и, шатаясь, пошла к противнику. Кукер играл с ней как кошка с мышью. Он отскочил назад и принял позу богомола.

Дарья уставилась на его собранные в щепотку пальцы – и вдруг увидела на стене за спиной врага что-то странное.

Это был рисунок цветными мелками прямо на досках. Очень необычный для подобного места. По стилю он воспроизводил храмовую фреску не самого приличного содержания: голый мужчина с напряженным фаллосом, в высокой раздвоенной короне на голове, смотрел в древнеегипетскую даль, воздев над головой ритуальную плетку.

Я знал, что так выглядит бог Мин. Дарья не имела о нем никакого понятия. Но что-то скрытое в ней, похоже, тоже опознало рисунок. Я почувствовал глубокую, неизмеримую, клокочущую ярость, просыпающуюся в ее сердце – такую, что мне стало не по себе. Я приготовился к следующему броску.

Но мне не суждено было его увидеть. Я понял, что умираю.

Умирал именно я, Маркус Зоргенфрей – прямо в уме Дарьи Троедыркиной, от фида которой не могло оторваться мое внимание. Я знал, что пришла моя последняя минута, и мне было страшно. Вспомнились слова Шарабан-Мухлюева: «Ты сам и есть надвигающийся апокалипсис…»

Свет померк в моих глазах, и я испустил дух. Но в этот же момент всю Вселенную пронзил вырвавшийся из меня клич:

– Ma chienne Andalouse!

* * *

3… 2… 1… 0

Похоже, я умер не окончательно – мелькающие передо мной цифры обратного отсчета не слишком походили на загробные видения.

Я услышал нежный звон, напоминающий звук будильника, и открыл глаза.

Я лежал на медицинской кушетке в большой больничной палате с занавешенными окнами. На мне была легкая синяя пижама. На тумбочке рядом – букет гвоздик в красной вазе. Портрет Гольденштерна на стене. Такой же, как в кабинете Ломаса.

Рядом с кушеткой стоял пустой табурет.

Видимо, для визитеров.

Стандартная служебная симуляция для оперативников, приходящих в себя после глубокого погружения или длительного гипносна.

Значит, жив.

Мало того, я даже помнил все случившееся – память пока не стерли. Кукер дрался с Троедыркиной. Потом Троедыркина увидела этот рисунок, и… И меня умертвили.

Дверь открылась, и в палату вошел капитан Сердюков в накинутом на плечи белом халате. В руке у него была авоська с мандаринами. Как трогательно.

– Здравствуйте, господин старший следователь, – сказал он. – Я не в банке, сразу предупреждаю. Для меня это просто симуляция в шлеме. Сердобольская жандармерия очень ценит сотрудничество с вашей корпорацией – и мне поручили провести дебрифинг.

– Почему именно вам?

– Вы были без сознания почти месяц. Сейчас вас приводят в чувство по реабилитационной методике, рассчитанной нейросетями. Ваш мозг возвращается в нормальный модус по наименее травматичному маршруту. Ваше руководство называет эту технологию «Easy-Peasy».

– Ага, – сказал я. – Что-то помню. Сердюков сел на табуретку.

– Я знаю, что вы работали со мной долгое время. Поэтому нейросеть решила, что первый дебрифинг следует провести именно мне. По медицинским причинам. Сразу после него вы сможете повидать свое начальство.

– Жду не дождусь, – сказал я и попробовал приподняться на локтях.

– Не напрягайтесь, – попросил Сердюков. – Не генерируйте моторных импульсов, мозгу нужен покой.

Он так и сидел с авоськой мандаринов в руке. Заметив мой взгляд, он положил ее на пол.

– Чем хороша симуляция, – сказал он, – это тем, что в ней нет микробов.

– Есть, – ответил я. – Легко можете подхватить понос. Но он тоже будет частью симуляции. Начинайте дебрифинг, капитан.

– Как вы знаете, господин старший следователь, я всю жизнь занимался изучением пайкинга. И очень интересовался Варварой