Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв

слабых семейства Соболевых, смилуйся над нами и отведай пищи, которую послал Бог, оцени мастерство слуг твоих и отринь сон, и восславь природу, дарующую радость…

— Аминь! — звонко закончила Кристина, появляясь на пороге каюты, потянулась всем телом, и мужчины, глядящие на нее с высот разного опыта и возраста, но с одинаковым восхищением и любовью, бросились перед ней на колени.

Потом они завтракали, купались, ловили крабов, а когда Кристина легла с книгой в шезлонг, заслонясь от солнца зонтиком, Матвей и Стас принялись играть в дартс, метая стрелки в мишень с разной дистанции и азартно споря, кто удачнее бросал. Одновременно Матвей тренировал свое новое умение контролировать сознанием рефлекторные процессы — сердцебиение и дыхание. На уровне высокого напряжения нервной системы это удавалось легко, в обычном же состоянии организм сопротивлялся, то и дело останавливая сердце. Именно это обстоятельство и объясняло промахи Соболева-старшего во время игры. Правда, радость Стасу промахи отца доставляли искреннюю.

Играть он прекратил, почувствовав внутренний дискомфорт. Сторожевая система организма проснулась и тихо «зарычала» на тончайшее дуновение опасности.

В принципе для Матвея само понятие «неожиданность» перестало существовать. Ему давно стали подвластны не только острые ощущения опасности — сакки, как говорят японцы, что в традиции ниндзюцу обозначает «ветер смерти», интуитивное ощущение внезапного нападения — но и более тонкие полевые нарушения вакуума, сдвиги внешних состояний структур — от элементарных частиц до массивных скоплений материи — зданий, сооружений, машин, лесных пространств и гор. На природном равновесии отражается на только действие человека, но даже его слово и мысль, просто надо знать законы, позволяющие уловить воздействие, прочитать его. Матвей знал.

Поэтому, когда на горизонте появился быстроходный катер с двумя пассажирами, он был готов к приему гостей. То, что они ищут его, он не сомневался. Не сомневался Матвей и в недобрых намерениях гостей, потому что дисгармония от появления катера не уменьшалась по мере его приближения.

— Па, смотри — катер! — обернулся на звук мотора Стас. — Похоже, к нам идет.

— Спустись с мамой в каюту, — тихо произнес Матвей, глянув на встрепенувшуюся Кристину. — Крис, посидите несколько минут в каюте, хорошо?

— Что-нибудь не так? — Кристина посмотрела на идущий полным ходом катер, нахмурилась. — Ты думаешь…

— Идем, мадэ Крис, — дернул ее за руку мальчишка, понимавший Матвея с полуслова. — В карты поиграем, пока па с ними выяснит отношения. Спорим, обыграю?

Матвей улыбнулся, подмигивая парню. Он научил всех играть в белот, и Стасу очень понравилась эта сложная игра. Кристина, также хорошо улавливающая настроения мужа, спокойно улыбнулась в ответ.

Катер сбавил ход, подошел к яхте впритирку, качнув ее слегка волной, и на палубу, держась за леер, ловко перебрались пассажиры катера, как оказалось, японцы. Прищурившись, Матвей разглядывал обоих, не вставая из шезлонга. Оба, явно профессиональные воины, были очень сильны, судя по ауре и несуетливым раскованным движениям, но один из них скорее всего обрусел, переняв западную манеру поведения, а второй вел себя как все мэйдзины, мастера ниндзюцу, свободно читающие противника.

Несколько мгновений Матвей и японец (лет сорок, возраст наивысшего расцвета мастерства при соблюдении всех традиций нинпо тайдзюцу) смотрели друг на друга не шелохнувшись, потом японец отступил назад, поклонился и спрыгнул на корму катера, сел на сиденье в кабине и застыл. Второй гость покосился на него, но отступать не стал, не потому, что реакция спутника не произвела на него впечатления, а по причине более прозаической: ему дали задание, он должен его выполнить.

— Я Дзиро Маюмура, — сказал японец практически без акцента, что указывало на правильную оценку Соболевым его личности — мастер долго жил в России, может быть, с рождения. — Меня послал Посвященный с предложением…

— Стоп! — прервал гостя Матвей, поднимая руку. — Не стоит продолжать. Я не хочу знать, кто этот Посвященный, хотя вычислить его нетрудно. Я не жду никаких предложений, это первое. Не стремлюсь ни к славе, ни к власти, ни к богатству, это второе. И последнее: передайте вашему хозяину, что я не потерплю ни малейшего давления, от кого бы оно ни исходило. Человек я сугубо мирный, но всегда готов ответить адекватно. Ваш друг из Страны восходящего солнца, честь ему и хвала, это понял.

— Я закончу, — невозмутимо продолжил Маюмура. — Не хотите участвовать в коррекции — я передаю слова моего хозяина, — ваше дело, но тогда сообщите хотя бы координаты мира, где хранится действующий «трон».

Матвей понял, что речь идет о МИРе — «модуле иной реальности» Инсектов, в котором остался включенным саркофаг последнего «командира» Арахнидов. С его помощью полтора года назад Матвею удалось блокировать все входы в уцелевшие МИРы и перекрыть границу запрещенной реальности Земли. Но многим из Посвященных, членов Союза Девяти Неизвестных, захотелось исправить положение, при котором они потеряли былую власть и вес, откорректировать реальность по-новому — и ради этого они были готовы на все. Первым к Соболеву пришел Юрьев, подчеркнуто открыто, не убоявшись раскрыть себя. Он попытался прощупать мыслесферу Матвея, пробить блоки и подчинить волю, но натолкнулся на непробиваемую пси-защиту и отступил. Его предложение дать доступ к Знаниям Бездн в обмен на доступ к МИРам Матвей посчитал несерьезным. Если бы Юрий Бенедиктович имел этот доступ, ему не понадобилось бы уговаривать Соболева открыть вход в МИР Арахнидов.

Матвей не раз вспоминал своего тезку Матфея-Хранителя, предупредившего о возможных появлениях Посвященных, однако только теперь понял, что его действительно не оставят в покое, пока он не согласится или не предпримет какие-то контрмеры. Этот японец, мастер «гашения обликов», посланец таинственного Посвященного (скорее всего Рыкова или Носового), вряд ли догадывается, кто его хозяин на самом деле и что такое МИР, упомянутый им, но настроен весьма решительно. Господи, подумал Матвей, как не хочется возвращаться на тропу войны!..

— Я не знаю координат входа в МИР, — сказал он, более не излучая доброжелательности. — Передайте Хейно Яановичу — я правильно определил имя вашего хозяина? — что ему я не сказал бы этого, даже если бы знал координаты. Впрочем, как и любому другому из Девяти. Вы запомнили?

Что-то быстро-быстро сказал по-японски спутник Маюмуры, сидящий в катере. Судя по интонации, он предлагал приятелю отступить.

Маюмура был шокирован, но природная