Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что за нравы, мелькнула свирепая мысль. Что у них, металлодетекторы не работают? Все оружие сдается в гардероб казино. В любой стране, а в нашей так и вовсе…
– Всем на пол! – прокричал он. – Всем! А то стреляем!
Палец начал было нажимать спуск, но четверо быков поспешно плюхались на пол, закидывали сцепленные пальцы на затылки. Олейник видел, как все напряглись, сцепили зубы, готовясь к ударам. Редкий спецназовец не воспользуется случаем врезать сапогом в бок сволочи, что променяла ряды оперативной группы на лакейскую службу у богатых коммерсантов.
Олейник ногой распахнул дверь, за ним влетели Мысько и Лещук, встали справа и слева от прохода, автоматы держат под прицелом четверых мужчин. Те застыли, как статуи, руки на столе, карты вверх рубашками.
В комнату врывались одна за другой фигуры в маскхалатах. Олейник слегка сдвинул автомат в сторону коренастого мужика. Двое в масках подскочили к жертве. Тот всхрапнул, лицо налилось тяжелой кровью. Глаза страшно выкатились.
– Суки! – заорал он. – Менты позорные!..
Ему заломили руки, но он сумел подняться, спецназовцы висели на нем, как бульдоги на медведе. Он сдвинул их, пытаясь сшибить лбами, одновременно пальцы тянулись к рукояти пистолета за поясом.
Третий в маске ударил его прикладом в затылок. Удар был точный и отмеренный. Голова вора в законе упала на грудь с такой силой, что лязгнула челюсть. Его бросили лицом на стол, заломили руки.
Олейник поморщился:
– В таком блестящем обществе… и такие лагерные слова! «Суки», «менты»… Взять остальных!!!
Один из игроков, солидный господин в прекрасно сшитом костюме, вскрикнул негодующе:
– Но меня за что? Я управляющий банком «Кристалл»!
Олейник повел бровью. Управляющему заломили руки с такой силой, что он ударился лицом в поверхность стола, будто упал с высоты двухэтажного дома. Оставшиеся двое бледнели на глазах, лица вытягивались. Пальцы дрожали мелкой дрожью.
Олейник взял у одного карты, перевернул. Все одной масти, флэш. Неплохо. Но все четверо игроков вляпались в препаршивую игру.
Щелкали наручники. Последний из задержанных взмолился:
– Хотя бы дайте накинуть плащ!..
– Зачем? – поинтересовался Олейник.
– Чтоб не увидели на выходе… Мое фото с железом на руках – это же крах! Все мои акции, моя нефть, мои рудники, никель…
Олейник спросил Мысько:
– А корреспонденты разве приглашены?
– Да н-нет…
– Упущение, – сказал Олейник. – Быстро звони в редакцию. Пусть пришлют побольше этих придурков с телекамерами. К выходу!
Задержанный, который нефть-рудники-никель, простонал, словно рука Олейника сжимала ему горло. Двое жалко всхлипывали, а задержанного вора в законе вытащили из-за стола, как мешок с песком. Даже оглушенный, он выглядел страшным, пугающим.
Управляющего банком толчком отправили к двери. Он простонал:
– Но за что?
Олейник улыбнулся:
– Хорошо, адвоката не требуешь… Уже грамотный. Сколько раз попадался? Ладно, скажу. Сперва проверим, вы у него, вот этого, всего лишь «шестерки» на побегушках, подневольная скотинка… или же полноправные партнеры?
– Мы не… партнеры…
– Подневольные? – поинтересовался Олейник. – Если окажется так, ваше счастье. Иногда подневольным рабом оказаться лучше, чем партнером.
В коридоре четверка охраны лежала в той же позе, лицом вниз, но на завернутых за спину руках блестели стальные браслеты. Гогика вывели первым, его толстые, как у слона, ноги волочились по полу. Двое дюжих спецназовцев не столько вели его, сколько тащили. Мысько время от времени тыкал стволом в бок, намекая, что тому можно бы попытаться оказать сопротивление… К примеру, сшибить одного, другого, броситься бегом к выходу, где дружки, охрана… у такого человека не может не быть собственной охраны, помимо этой, что приписана к казино.
Сокращая дорогу, так он объяснил, Олейник повел задержанного через общий зал. Ударом ноги распахнул дверь, на миг замер, ослепленный тысячами ярких ламп. Это было пиршество света, как от огромных люстр, так и от огромных светильников на стенах. Огромный зал блистал роскошью, но от грохота двери все разом потускнело, и в этом мире стали реальностью только ворвавшиеся в зал фигуры в камуфляжных костюмах. Роскошные женщины и солидные мужчины из властелинов судеб превратились в бледные полупрозрачные тени.
Мысько заорал люто:
– Все в стороны!.. К стенам, твари!
Он был страшен, с перекошенным лицом, оскаленными зубами. Палец его дрожал на спусковом крючке, и все в диком ужасе бросились к стенам, освобождая середину зала. Кого-то сбили с ног, кого-то стоптали, острые женские каблучки с разбегу наступали на руки, одному распороли щеку до кости.
Олейник с трудом сдерживал усмешку. Как этот сонный медведь изображает ярость, как изображает… Какого артиста мир потерял!
Короля криминального мира полувели-полутащили через зал мимо опустевших столов. Когда он начинал приходить в себя, Мысько с удовольствием стучал прикладом по голове, похожей на гранитный валун. Не то чтобы сильно, но король понимал, что для этих людей он не король, сам не пойдет – поволокут лицом о землю, все ступени пересчитает, а потом закинут в «черный ворон» с выбитыми зубами и переломанным носом.
От стен пугливо провожали их взглядами игроки. Олейник видел в глазах облегчение: не за ними. И не налет, что тоже могло случиться… Их даже не обыскивают, не проверяют документы. Акция направлена на задержание всего лишь одного человека. Не простого, очень не простого, но одного-единственного…
Мысько шагал за спиной Гогика, ствол время от времени тыкался в спину, но Мысько не забывал и про удары прикладом… Король криминального мира наконец выбрал линию поведения, шел молча, лица не прятал, телекамер нет, даже криво улыбался уголком рта.
И тут случилось то, чего никто не ожидал: у одного из игроков явно сдали нервы. Он развернулся, одной рукой сгреб стоявшую рядом молодую женщину, другой молниеносно выдернул из заплечной кобуры пистолет.
– Все назад! – закричал он бешено. – Сейчас же! Иначе этой суке вышибу мозги!
Олейник остановился как вкопанный. Лещук сделал еще два шага, встал. Автомат Мысько уже был направлен на дурака, захватившего заложницу.
Женщина повизгивала в ужасе, а потом уже почти хрипела. Бандит грубо захватил ее локтем за горло, косметика смазалась, словно на хорошенькое личико плеснула грязь из-под колес пролетевшего мимо мерса.
Пуговичка на полупрозрачной блузке лопнула. И без того едва прикрытые груди бесстыдно вывалились. Олейник убедился, что с такой фигурой бюстгальтеры в самом деле ни к чему. Коротенькая юбочка задралась, обнажая розовые трусики с выпяченным, как челюсть боксера, массивным лобком.
Олейник оценивающе посмотрел на бандита, на заложницу, снова на бандита. Тот прокричал:
– Все назад!.. Иначе…
– Да все понял, – прервал Олейник. – У тебя какой пистолет? А, магнум… сурьезная вещь… Но всего семь патронов, восьмой в стволе… Верно? Маловато. Хочешь, дам автомат? И два запасных рожка?..
Бандит смотрел ошалело. Женщина хрипела, прекрасные глаза умоляюще смотрели на подтянутого молодого майора с жестоким, как у ангела смерти, лицом.
– Чего? – спросил бандит тупо.
– Автомат дам, – повторил Олейник любезно. – Чтобы ты и остальных сук положил вместе с их хозяевами. Хочешь?
Бандит смотрел ошалело. Пугливо огляделся по сторонам, но омоновцы с мест не двигались. Все гости с восковыми, как у мертвецов, лицами молча дрожали за столами. Даже роскошные женщины с холеными телами и безукоризненными лицами не визжали, не хлопались в обмороки.
– Ты чё? – сказал бандит. – Ты чё?
– Ну, решайся, – сказал Олейник нетерпеливо. – Тебе ведь можно, а вот мне нет. Может, отведешь душу? Перебьешь всех этих вшей? Ты ж тоже ненавидишь!
Глаза бандита округлились. Майор омоновцев говорил очень серьезно, в голосе звучала горечь.
– Ты чё? – повторил бандит неуверенно. – Ты не дури. Просто все сдайте назад… и все. Малость, на пять шагов… Я сейчас выскользну через заднюю дверь, а там ее отпущу…
– Кого? – спросил Олейник. – Дверь?.. Дурак, ничего не понял. Мысько, убей. Постарайся обоих одной пулей.
Бандит выронил пистолет, как будто тот жег ему пальцы, но опоздал: Мысько не сдвинул автомат ни на миллиметр, только лишь нажал на спусковой крючок. В напряженной тишине выстрел грянул, как из танкового орудия. В правом глазу бандита образовалась клокочущая дыра. Женщина с визгом сбросила волосатую руку. Кровавая борозда обезобразила ей скулу, половину уха сорвало пулей.
