Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина

— Сеанс окончен, — резко прервал меня лидер Неприкасаемых. — Уходите!

Покинув апартаменты Гения, я добрался из нашей цитадели и вдохнул, наконец, полной грудью. Мне нужно было срочно вернуться в офис и связаться с Гением. Мне нужно было предупредить его.

Говорить о бунте тех сумасшедших считалось в нашей цитадели дурным тоном — мало того, что он набросил тень безответственной анархии на все наше течение, так еще и потерпел неудачу. Поэтому никаких подробностей о нем никто толком не знал. Теперь же выясняется, что, по крайней мере, некоторые из них принадлежали к светлоликим — и затем каким-то образом оказались среди нас. Было только логично предположить, что нам их навязали в качестве скрытых соглядатаев — в обмен на закрытие дела о бунте. Возможно, именно это стояло за иначе необъяснимой терпимостью к ним нашего главы. А вот Гений, должно быть, был не в курсе этого шантажа со стороны правящего большинства — и я был просто обязан поставить его в известность о нем.

Телепортироваться в офис мне, однако, не удалось. Даже после нескольких попыток. После которых я понял, наконец, почему вдруг перестал работать наш исконный закон надобности.

Истребление миров светлоликими и милосердными лицемерами было не просто ужасающим — оно было немыслимым. Это как если бы карающий меч, осознав, что мне удалось добиться успеха в привлечении некоего человека на нашу сторону, не выступил бы против меня, а уничтожил того самого человека — при всем моем презрении к главной ищейке светлых, такого я не мог себе представить.

И все же …

Когда тот же карающий меч получил приказ организовать аварию моей дочери и юному стоику, он не отказался. Саботировал — но не отказался.

Когда Татьяну чуть не лишили сознания, ее горе-хранитель не протестовал. Поднял все свои земные контакты на ноги, чтобы вернуть ей память — но не протестовал.

Это уже не говоря об опекуне моей дочери, который не просто охотно — с восторгом принял идею передачи всех людей в ведение нашего течения — истинных исчадий ада, с его точки зрения — если это дало бы хоть малейший шанс признания его собственной наследницы.

Я вызвал Гения.

— Не могли бы Вы провести меня через Путь? — вежливо, но решительно обратился я к нему. — Я не могу попасть в офис. По правде говоря, я не хочу туда отправляться. Я больше не хочу иметь никаких дел я этими чудовищами.

— Немедленно переноситесь ко мне! — мгновенно почувствовал он всю серьезность моих намерений.

Эта телепортация оказалась молниеносной. Настолько, что, обнаружив себя явно далеко за пределами нашей цитадели — у ручья в лесу — я почувствовал легкое головокружение. Нет, впрочем, нашлось более разумное объяснение — Гений встретил меня там в инвертации. Тут же заметив — со всей присущей ему чуткостью — мой дискомфорт, он немедленно предложил мне перейти в простую невидимость — инвертация, мол, больше не представляет из себя непреодолимую защиту.

— Давайте немного пройдемся, — добавил он, как только голова у меня немного прояснилась.

— Куда? — не решился я привлекать его внимание к крайней затруднительности следования за невидимым спутником.

— Вы, как всегда, правы, — усмехнулся он. — Поворачиваемся спиной к ручью и смотрим перед собой. Видите вон тот ярко-желтый куст среди деревьев? Направляемся к нему — дальше я Вас снова сориентирую. Так что же все-таки заставило Вас принять столь неожиданное решение?

Подробно, хотя и слегка сбивчиво, я поведал ему все, что произошло на моей встрече с Неприкасаемыми — в частности, свои подозрения в их адрес и причины моего категорического отказа продолжать сотрудничество с моими светлоликими сослуживцами.

— Ну вот, — назидательно протянул Гений, — понимаете теперь, каково было Вашей дочери?

— При чем здесь моя дочь? — опешил я.

— Ну как же! — искренне удивился он. — Если я правильно помню ваши восхитительные истории, написанные для нашей дорогой Татьяны, Вашей дочери также нелегко дались Ваши откровения.

— Я открыл ей правду! — возмутился я.

— Вне всякого сомнения! — поспешил он успокоить меня. — И сделали это, если мне вновь не изменяет память, постепенно — почему?

— Она была еще слишком юна, — напомнил я ему совершенно очевидный факт, — чтобы принять вся правду обо мне целиком!

— И Ваша деликатность делает Вам честь! — одобрительно подхватил он. — Ваша дочь была еще слишком юна — и слишком далека от истины такого масштаба, что та могла просто раздавить ее, обрушь Вы ее на нее всю сразу. Позвольте и мне последовать Вашему примеру.

— Я не совсем понимаю, — засомневался я в трезвости своего мышления — возможно, он снова, увлекшись, в инвертацию перешел?

— Давайте я начну с вопросов, — великодушно избавил он меня от очередной шарады. — Что Вам известно о восстании против наших оппонентов?

— Это была благородная попытка, — смягчил я ради него бытующую в нашей цитадели формулировку, — но заведомо обреченная на провал — из-за ее полной неорганизованности, неподготовленности и непринятия в расчет численного преимущества противной стороны.

— Ожидаемо! — хмыкнул он. — А что бы сказала Ваша дочь, спроси Вы ее — до открытия ей истины — кто такие темные ангелы?

Я остановился, как вкопанный — сколько раз я с ужасом представлял себе, что может внушить ей ее опекун — причем, ежедневно, тогда как у меня для противодействия этому яду оставались лишь крайне редкие встречи с ней.

Глава 20.9

— Простите, ради всего святого! — охнул Гений. — Я и не заметил, что мы уже до куста добрались. Теперь поворачиваем налево и движемся вон к тому дереву, у которого ветви только в самом верху расположены. Но все же — я не слишком ошибусь, предположив, что Ваша дочь ответила бы Вам, что темные ангелы — это, на самом деле, демоны, подосланные к людям, чтобы сбивать их с праведного на преступный путь?

Я упрямо молчал, категорически отказываясь даже представлять себе такие слова в устах моей дочери.

— Вы хотите сказать, — подтолкнул я, наконец, разговор в менее чувствительное направление, — что мои представления о том бунте не соответствуют действительности?

— Абсолютно! — горячо уверил он меня. — Ваша дочь рассказала бы Вам точку зрения, распространенную в том мире — нашими оппонентами. Вы сообщили мне версию, также созданную ими и лишь слегка приукрашенную в нашей башне, чтобы не слишком уязвлять ее самолюбие. Вопрос в другом — хотите ли Вы узнать истину?

— Вне всякого сомнения, — решительно объявил я ему — в конце концов, эта истина принадлежала моему течению, и я чувствовал себя в полном праве знать ее.

— Вот и наметился у нас следующий шаг, — отозвался Гений довольным тоном. — Но позволю себе еще немного продолжить с вопросами. Знакомы ли Вы с историей того мира, в котором обретает Ваша дочь? Знаете ли Вы о связи между ним и другими мирами? И уверены ли Вы, что владеете всей информацией — в полном объеме — о своей собственной башне?

— Отвечу на все сразу, — не стал я дожидаться конца его — не исключено, бесконечного — списка вопросов. — Нет, но хотел бы узнать.

— Как видите, путь у нас впереди довольно длинный, — ограничился он констатацией факта. — Обещаю проявить на нем не меньшую деликатность, чем Вы в свое время — и чтобы даже этот первый его участок не показался Вам безрезультатным, скажу пару слов о Ваших сегодняшних собеседниках. Вы совершенно правы — Ваш глава всего лишь терпит их в нашей башне, но они облечены моим полным и безграничным доверием. Они действительно частенько отсутствуют, но всякий раз выполняя определенные миссии — порученные им мной миссии. И уверяю Вас, за крайне продолжительное время они еще ни разу не подвели меня.

— Я приму это к сведению, — пообещал я ему.

— Сделайте милость! — не остался он в долгу любезности. — И последнее — хочу обратиться к Вам с личной просьбой. В отношении Вашего сегодняшнего решения. Скажу прямо — по существу я разделяю Ваше отношение к нашим оппонентам, но я не вижу их как единое целое. И надеюсь убедить Вас, что таковым не является и наша башня — и до тех пор прошу Вас отложить составление окончательного мнения о наших соратниках. А, вот мы и дошли — удивительно, как быстро летит время в задушевной беседе!