'Современная зарубежная фантастика-2'. Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

– Верно! – Турвишар недовольно и зло ударил ладонями по столу. – Там, в частности, есть одно заклинание… Изобретенное Хенакаем Шаном около двухсот пятидесяти лет назад, оно превращает обычную магматическую или иную породу в руду разаррас, которая… смертельна. Даже Красные Люди Дома Де Тал больше не знают, как безопасно работать с разаррасом[395]. И он убивает все живое вокруг себя. Целыми пещерами в этой провинции нельзя пользоваться, потому что руда отравляет любого, кто заходит внутрь. И это совсем не быстрая смерть. Нет. Когда наши волшебники поняли, что йорцы выращивают в тех пещерах пищу, они наложили проклятие, чтобы прорвать осаду. Яд разрушает все, с чем соприкасается. И он не выветривается.

Брату Коуну стало плохо.

– Но почему… – Он не договорил. Ему и не нужно было этого делать. Он слишком хорошо знал почему. Они сделали это, потому что могли, потому что это казалось простым и умным решением всех проблем.

Он начинал ненавидеть простые, умные решения проблем.

Брат Коун открыл книгу. Самая первая глава называлась «Подавление крупных населенных пунктов с помощью самораспространяющегося лизианского газа». Самый первый абзац состоял из предупреждения об экспериментировании в районах без подходящих систем вентиляции. И в самом первом предложении отмечалось, что вызванный магический газ проявлялся с приятным синим оттенком.

Брат Коун закрыл книгу, борясь с тошнотой.

– Я говорил тебе, это будет трудное чтение, – предупредил Турвишар.

Брат Коун сделал несколько глубоких вдохов и напомнил себе, что в глубине души, на каком-то уровне, он всегда знал, что Куур способен на зверства.

В конце концов, невозможно стать крупнейшей империей в мире благодаря состраданию и великодушию. Куур всегда безжалостно и без колебаний сокрушал своих врагов. Это просто… просто еще один пример.

Но он видел воплощение этого примера своими собственными глазами. И он знал, что из всех примеров, какие он мог найти в этих книгах, этот был далеко не худшим.

– У вас есть еще какие-нибудь тома? – спросил он, хотя очень хотелось убежать.

Турвишар нахмурился, глядя на него:

– Это темное исследование, мой друг.

– Если я собираюсь выяснить, как вылечить проклятие, мне нужно понять, как оно работает, – ответил Коун.

– Важные хранятся запертыми в архивах Дома Де Лор, – признался Турвишар, – но, поскольку я принц-наследник, у меня есть ключ.

47: Королева-колдунья

Провинция Джорат, Куурская империя.

Через три дня после того, как Кирин вкратце вспомнил, что он Саррик

Когда Коун закончил, в комнате повисла тишина.

– Академия тратит много времени на исследования… оружия. Заклинаний, пригодных в качестве оружия, – наконец сказал Коун. – У них хорошо это получается.

– Когда я сказал, что любой, кто использует подобное оружие… – Кирин сглотнул и посмотрел на Джанель: – Ты уже знала.

– Я уже знала, – согласилась она. – Я могу ненавидеть разговоры о пророчествах, но я могу сказать так: те пророчества, в которых говорится о том, что Адский Воин свергнет Куурскую империю, разнесет ее в клочья… Я надеюсь, что эти пророчества верны. Куур заслужил это.

– Теперь ты говоришь как Тераэт.

Джанель налила себе свежего кофе.

– Разве это неправильно?

Кирин потер глаза руками. Он потерял всякое представление о том, что вообще означает слово «неправильно». Это ужасно, но он вдруг понял, что в чем-то согласен со своим братом – точнее, с Релосом Варом. Может быть, все вокруг были неправы, и главное сейчас было в том, чтобы стать на ту сторону, которую можно было найти более приемлемой.

– Если Куурская империя так могущественна, как ты говоришь… так ужасна, как ты говоришь… Разве есть шансы у кого-нибудь, кто попытается против нее восстать?[396]

– Рано или поздно все рушится. – Джанель и Кирин довольно долго смотрели друг на друга, а затем Джанель глубоко вздохнула: – Как бы то ни было, думаю, теперь моя очередь рассказывать.

Рассказ Джанель.

Ледяные Владения, Йор, Куур

– Байкино, у меня к тебе вопрос. – Мы как раз ждали своей очереди приступить к тренировкам, когда я наклонилась к женщине.

Не все бывшие жены горели желанием обучаться владению оружием, но, на удивление, было много и тех, кто захотел. Но намного больше было тех, кто хотел научиться читать и писать и проверить, есть ли у них способности к магии. Когда принц-наследник Де Лор обнаружил, что каждая проверенная йорка проявляла высокие магические способности, он потрясенно пробормотал, что это совершенно беспрецедентно. Женщины засмеялись и напомнили ему, что они йорцы.

Байкино повернулась ко мне:

– Да?

– Кто учил Вейсижау?

Она моргнула, глядя на меня:

– Что?

Я перевела взгляд на двух женщин, которые сражались между собой под критическим взором Ксиван.

– Прошло сто лет с тех пор, как поклоняться Сулесс стало незаконно. Вейсижау научилась этому у своей семьи? От своей матери? Непохоже, что глава клана поощрял бы такое поведение у себя в семье.

– Вероятно, в семье и научилась.

Я подняла бровь:

– Ты действительно так думаешь?

Женщина сглотнула и отвела взгляд:

– Нет.

Я проследила за ее взглядом. Она смотрела на Виргу, которая, держа на сгибе локтя белого медвежонка, заглянула на тренировочный двор, чтобы понаблюдать за сражающимися женщинами.

– Я здесь почти пятнадцать лет, – тихо сказал Байкино. – И у нее всегда был этот проклятый детеныш. Он не становится старше ни на день. Так же, как и она.

Вирга, должно быть, почувствовала, что мы смотрим. Оглянувшись, она ухмыльнулась и расхохоталась. Она была слишком далеко, так что слышать я это не могла, но я знала, как она ужасно хохочет, так что вполне могла себе представить.

Я встала со скамейки:

– Спасибо. Скажи Ксиван, что я плохо себя почувствовала, хорошо? Я вернусь чуть позже.

Женщина пожала плечами:

– Конечно.

Я ушла, чтобы посмотреть, смогу ли я найти кое-кого особенного, способного ответить на мои вопросы.

Сенера придерживалась нерегулярного графика, но мне повезло. Она вернулась.

Когда она с зареванными глазами открыла дверь, по щекам ее текли слезы, но стоило ей увидеть меня – и взгляд серых глаз стали жестким, как кремень, словно, став свидетелем ее слабости, я совершила непростительный грех. Не обронив ни слова, она, оставив дверь открытой, вернулась к своему креслу.

Уже хорошо. Я восприняла это как разрешение войти.

Она снова села у камина и налила себе чаю, а затем с отсутствующим выражением лица уставилась на огонь.

Это была та же самая комната, в которой я очнулась в первый день, и в ней было не больше личностного, чем в тот раз, когда я впервые ее увидела.

Сенера проводила свое время и тратила силы в полевых условиях