Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

– Бетон…ный… пол… – прошептал кто-то рядом. – Мы… все… воспаление легких… как минимум…

Головань кое-как заставил себя собраться с силами. В этой страшной комнате, когда они лежат в лужах ледяной воды, голос прозвучал неестественно громко:

– Дождемся утра. Нас выпустят, обещаю! Всегда выпускают утром. Для нас нет статьи, брат обещал…

Из дальнего угла Шмендрик сказал хрипло:

– Шука ты, Головань. Што мне ш того, што выпуштят?.. У меня вше шубы вон на полу… И колено перебито…

– Брат им иск вчинит, – пообещал Головань.

– А што мне ш твоего ишка, – ответил Шмендрик. – К тому ше… мы не то напали на них шами… не то шопротивлялишь…

А Зямик, гнида мелкая, добавил мстительно:

– Он сказал, что и братом твоим займутся.

– Он юрист, – сказал Головань, бодрясь. – У него все законы!

– Ша наш тоше вше шаконы, – сказал Шмендрик. – Вон привешут твоего брата шюда, отделают так ше… ша шопротивление… Нет, ша нападение на ми-лишию…

Не посмеют, хотел сказать Головань, но язык внезапно примерз. Посмеют, мелькнула паническая мысль. С ними уже посмели. На силу начали отвечать силой.

Утром их вышвырнули. Начальник отделения напутствовал с крыльца:

– Это были, как вы понимаете, цветочки. Чтоб запомнили. В следующий раз… а я вас всех знаю как облупленных, так легко не отделаетесь.

Головань шел, стиснув зубы, хромая на обе ноги. Избитый, униженный, он понимал, что должен бы гореть жаждой мести, но вместо этого его трясло, одежда все еще не высохла, ледяной холод вгрызся в кости, заморозил там костный мозг.

А желудок оттягивала глыба льда. Тело помнило, как его били, распростертого на бетонном полу. Били лежачего, били беззащитного, били дубинками, топтали сапо­гами.

Сволочи! Сволочи. Сволочи. Неужели в самом деле придется отказаться от таких ночных развлечений? Эти сосунки, что с ним, уже струсили. Уже вечерами будут усердно сидеть за книжками, учить уроки. Но он – настоящая круть!

Но с холодком понимал, что страшно будет даже выйти на улицу. Его бритую голову запомнили. Могут навесить и то, чего не делал. На кого-то, тихого да смирного, не навесят, а ему, крутому и непокорному, присобачат. И загремит на всю катушку.

ГЛАВА 27

После высадки штатовского десанта в Приморье как-то не до шпионских игр с княгиней. Я из тех уродов, которые не только женщин любят, но и Россию. Правда, странною любовью… но все же люблю. А когда ей хреново, как вот сейчас, то даже больше люблю, чем женщин.

Эти мысли вяло толклись в черепе, когда далеко за полночь вылез из машины, отказался от услуг Володи все проверить, однако он все равно поднялся со мной на лифте, дождался, пока я пытался попасть ключом в замочную скважину, время все-таки позднее, опасное.

Хрюка вылетела как пушечное ядро. Я успел заслониться дверью, а Володя мужественно принял ее на грудь, подхватил, чем она тут же воспользовалась и взобралась ему на голову.

– Домой, – велел я строго. – Володя, отпустите пе­сика…

– Песика… – пролепетал Володя. – Песик – это когда песик, а не верблюд с клыками!

Он бережно опустил этого маленького носорога на площадку. Хрюка повиляла ему хвостиком, улыбнулась и понеслась на кухню показывать свою пустую миску.

– До завтра, – сказал я слабым голосом.

Голова гудит, почти на ощупь включил комп, открыл почтовый ящик. Устал, поздно, решил письма идиотов сразу в мусорную корзину. Все равно читать не буду, даже если появится время. Хотя вот говорю «открыл почтовый ящик», уже давно так говорю, но кто-то поймет это по старинке, что в подъезде открываю ржавым ключиком железный ящик, счастливый, что подростки не бросили в щелочку окурок и не сожгли там все…

На самом же деле и почтовый ящик открываю щелчком мыши по пиктограмме на экране компа, и конверты вскрываю таким же щелчком, и в мусорную корзинку отправляю такую же, нарисованную. Но две трети все же бросаю в корзину без щелчка открывания: по одному обратному адресу или по адресанту, которого считаю придурком.

С рекламными листками понятно, это все в корзину, откуда только узнают мой электронный адрес, а вот с придурками – чуть сложнее.

Их отсеиваю по простому признаку: все, кто взял себе пышные ники, – люди… не совсем умные, если говорить дипломатически. А придурков мне хватает и в Кремле, там общаешься по необходимости, зачем же еще и дома по доброй воле?

Я, например, еще в детстве из понятного только мне чувства протеста называл себя жабой, и даже для емэйла взял [email protected], а когда все вокруг звали себя и друг друга лапушками, кошечками, барсиками, птенчиками, я себя гордо называл жабой, а для женщин… гм… находил менее затасканные штампы, чем всякие там лапушки.

Сейчас же вот две трети конвертов подписаны никами: Сократ, Евпатий Коловрат, Рюрик, Тор, Бальдур, Супермен, King, God, Ланселот, Карл Великий, Барон, Заратустра, Будда, Конунг… Конечно, не все из этих придурков ­совсем уж клинические идиоты, но я не врач, пусть клинических от неклинических отсеивают те, у кого больше времени. Я просто отправляю одним щелчком мыши, не вскрывая конверты, в нарисованную корзинку. Понятно же, что если некто подписался Аристотелем, то в письме одна дурь, если Пушкиным – то двух слов связать не может, если Ньютон – то у такого дважды два равняется стеариновой свече, а если Супермен – то сам шнурки себе не завяжет.

Письма, где ники английскими буквами, просматривал, хоть и в последнюю очередь. Уровень этих корреспондентов тоже понятен, но исключений здесь больше. Некоторые идут еще с тех времен, когда в Сети шрифты воспринимались только латинские.

В голове потяжелело, перед глазами поплыло. Похоже, устал настолько, что впервые не стал разбирать почту до конца, кое-как добрался до постели, рухнул. Но в ночном забытьи перед глазами стоял победный оскал наступающего варварства с авианосцами и самонаводящимися бом­бами…

С такой же гудящей головой поднялся, холодильник битком набит продуктами: жена уехала к дочери на дачу, проторчит там с месяц, если не все лето. К счастью, я не привередлив…

Горячий кофе, бутерброд с холодной ветчиной, машина у подъезда. Впервые Володя не решился заговорить со мной, слишком у меня злое лицо, мешки под глазами, челюсти стиснуты, словно уже вцепился в глотку Империи.

У Марины тоже лицо бледное, похудевшее, а когда я отворил дверь кабинета, оттуда пахнуло как из склепа. Кречет сидит во главе огромного стола, все места по обе стороны подковы заняты. Несколько человек с блокнотами или ноутбуками на руках устроились под стеной.

Воздух был пропитан яростью и бессилием. Империя нас переиграла снова. Даже Коломийцу ясно: демонстрации и митинги на китайской территории, кампания в нашей прессе по раздуванию китайской угрозы – всего лишь работа спецслужб Империи.

Что им стоило истратить пару миллионов долларов, чтобы организовать десяток нужных статей в мелких китайских газетках? И гораздо меньше, чтобы организовать то же самое в наших? В наших можно вообще бесплатно. Нашим идиотам только пальцем укажи, на кого лаять и бросаться…

Вообще-то проверить, откуда воняет, в любой стране – дело пары дней. Просто спросить у редактора той газеты, которая орет громче всех. Если не захочет ответить добром… ну, значит, спросить более иначе. Ответит. И это тоже азбука. Чтобы подобное прошлепала даже разведка Бурунди – такого просто не бывает. А уж российская… Значит, либо разведку развалили до конца и края, что не так, уже знаю даже я, либо те ребята сумели провести уникальную операцию…

Да, уникальную еще тем, что на русско-китайской границе войск как вшей на бомже. Если лениво из Уссурийска тащить – в Кяхте стоит отдельный развернутый полк ВДВ, заточенный аккурат на подобный случай. Уже не говоря о трех развернутых дивизиях, расквартированных под Читой, Благовещенском и Хабаровском. Учитывая железнодорожные войска на БАМе… понятно, не строителей, а охрану, и по меньшей мере дивизию МВД, что стоит в том же регионе, говорить, что там нет войск, – все равно что говорить, что в США не жуют «бубль-гум». Это граница с Китаем, которого все-таки побаивались всегда. Там даже во время Отечественной войска в полной готовности держали и не трогали, хотя на западном направлении их здорово не хватало.

Так что США провели уникальную операцию. И, похоже, дивиденды получат в любом случае…

– Они не хотят упускать инициативу, – сказал Кречет с ненавистью. – И они ее не упускают… Пробуют влезть то там, то здесь. Пока что мы ухитряемся давать ответ, но инициатива все равно у них. А у кого инициатива, за тем в конце концов будет и победа… Что ж, сантименты в сторону. Давайте срочно думать, что можно предпринять.