Сожженные мосты - Александр Маркьянов

При этом граф фон Чернин, как и большинство австрийских аристократов ненавидел Германию (в душе они никогда ее не называли Священной Римской Империей). Ненавидел он ее тихо, но злобно, люто.

Все дело было в первенстве. До конца девятнадцатого века, до того момента как приученная к порядку и господству прусская аристократия начала собирать Германию из скопища княжеств, герцогств и графств в единое целое — безусловным лидером германоязычного мира была Австрия. Христианское, в прошлом рыцарское государство, включающее в себя огромное количество ранее независимых графств и герцогств, имеющее значительную территорию и довольно большие ресурсы Австро-Венгрия за счет хитрой и лукавой политики диктовало волю всей Европе с конца наполеоновских войн и примерно до начала двадцатого века. Более того — Император Австро-Венгрии носил священный для всего европейского рыцарства титул — короля Иерусалимского[569]. Но прусские выскочки, называющие себя немцами, хотя в них было совсем мало германской крови, они даже выглядели не как настоящие германцы, были высокими и светловолосыми — они подмяли под себя древнейшие германские рода и создали огромное государство, а потом сталью и порохом заставили его уважать себя. Австро-венгрию, истинную наследницу римской и германской традиции они унижали как могли — и тем, что отняли у нее Чехословакию, превратив в Богемию, и тем что надменно отказались помочь против русских в тридцать седьмом, и тем, что не признавали главенство австрийской аристократии сейчас, называя их «скопищем зажравшихся педерастов». И это при том, что для того, чтобы вступить в Орден Черного Орла к примеру — нужно доказать свое аристократическое происхождение в пятнадцати поколениях непрерывно! В то время как германскому отделению Ордена — достаточно только трех. Ну и кто кем должен повелевать?

Министр иностранных дел Австро-Венгрии граф фон Чернин, потомственный граф, рыцарь Черного Орла, паладин Мальтийского рыцарского ордена Тамплиеров, один из немногих не-британцев, ставший действительным членом британского аристократического «Общества золотой зари»[570], масон тридцать второго градуса посвящения, ехал в Речь Посполитую — он один из немногих называл так эту землю не только вслух, но и про себя — с нелегкой миссией. Он должен был сообщить польскому королю Борису Первому о том, что игра проиграна и нужно бежать их страны, чтобы объявить себя и свой двор в изгнании. Только так можно было не проиграть русским всю партию — но и свести ее вничью.

Проигрыш польской истории был результатом одновременного воздействия многих факторов. Граф фон Чернин, равно как и другие австро-венгерские аристократы — затевая все это не знали, что британцы и не надеялись здесь выиграть, все что они хотели — это отвлечь внимание русских от направления главного удара, дестабилизировать обстановку в России, расколоть ее общество, способствовать притоку свежих сил в революционные и заговорщические организации, в Делегатуру Варшавску, в иные общества, которые кроме как предательскими и не назовешь. Но настолько быстрые и жесткие действия стали сюрпризом даже для британцев. При проработке операции они рассчитывали, что к проведению зачистки будут привлечены десантники с легким вооружением, с ними можно и нужно было успешно бороться за счет разграбленных складов с тяжелым вооружением, а также за счет частей и соединений Австро-венгерской армии. Первых результатов мобилизации — если она вообще будет объявлена — ждали только на девятый день. И для британцев и для австро-венгров стало шоком, что уже через пять дней русские пошли в наступление силами трех тяжелых и трех бронекавалерийских бригад. Сюрпризом оказался и чрезвычайно высокий уровень взаимодействия наземного и воздушного компонентов, это показало что уроки Бейрута, где с этим были проблемы — были усвоены, и теперь по уровню взаимодействия русская армия как бы и не превосходила армии цивилизованных стран — граф фон Чернин не считал Россию цивилизованной страной. Сюрпризом было и то, что русские не стали штурмовать Варшаву — при разработке операции рассчитывали на тяжелые уличные бои как в 81–82 годах, во время последнего рокоша. Аналитики на этот счет дали просто заключение — как наиболее вероятным казался сценарий взятия Варшавы блокадой, интронизации русского императора на Варшавский престол и объявление Бориса Первого вне закона. Далее скорее всего последовало бы убийство Бориса Первого и объявление русским императором частичной амнистии и помилования мятежников, после чего большая часть Гвардии Людовой разбежалась бы и перешла на сторону русских. Только если удастся сохранить Бориса Первого живым и вне досягаемости рук русских варваров — можно было вести игру дальше со двором польского короля в изгнании. Но для этого надо было уговорить Бориса на изгнание. А это было не так просто сделать.

Граф фон Чернин имел достаточно материалов на Бориса Первого — Борис длительное время состоял в противоестественной связи с сотрудником австро-венгерского посольства при польском дворе, который получал задания на разработку наследника от ХауптКундшафтШтелле. Согласно досье ХКШ Борис — среднего интеллектуального развития, жесток, эгоистичен, самонадеян, хитер, циничен, жаден. Как раз такой человек, который запросто пойдет в осведомители иностранной разведке, продаст все с потрохами. Как оказалось — идея убить отца ему тоже пришлась по душе, равно как и идея поднять вооруженный мятеж против суверена.

Первая часть специальной операции, направленной на отторжение от России Виленского края и создания на его территории агрессивного и враждебного России государства — Речи Посполитой, контролируемой британцами и австро-венграми прошла как нельзя лучше, а гибель русского императора в авиационной катастрофе вообще стала для австро-венгров, ненавидящих русских, а тем более их правящего монарха, приятным сюрпризом — но на этом приятные сюрпризы закончились, все пошло кувырком. Русские отвергли предложенный спешно созданной международной контактной группой план урегулирования и заявили о «подлом вооруженном мятеже, инспирированном теми, кто протягивает испачканную кровью руку в знак дружбы». План ввода ограниченного контингента австро-венгерских сил в западную Польшу так же потерпел крах: в Хорватии очень своевременно начался крупный сербский мятеж, явно не без поддержки извне и Хорватия отозвала из состава готовящегося «миротворческого» контингента самые боеспособные части. Оставшийся контингент вряд и бы смог произвести впечатление на донельзя милитаризованную Россию — только разве что разозлить. Поэтому — решили, что усугублять не стоит, и австро-венгерские части и впрямь проводили серию учений, как было объявлено. А польские части, несмотря на большое количество добровольцев — показали чрезвычайно низкую боевую устойчивость. Только в нескольких эпизодах поляки вступили в действительно серьезный бой с русскими — и то только до прибытия авиационной поддержки, обычно не заставлявшей себя ждать.

Граф фон Чернин был зол и на британцев, они чувствовали что подставили его. Ситуация пошла совсем не так, как это было оговорено, в то же время начались события на Востоке и граф понял, что их элементарно «кинули», как выражается быдло. Отвлекли внимание русских за их счет, проехались на чужой спине. От этого он негодовал — причем граф отчетливо понимал, что Австро-Венгрия сейчас всего лишь «непотопляемый авианосец на европейском континенте» для Британии, как для САСШ таким авианосцем является итальянское королевство. Отношения Британского содружества с Австро-венгерской империей уже давно строились не на принципах сотрудничества, а по схеме «отдание приказа — его выполнение». Сам граф фон Чернин будучи членом тайной подрывной организации, контролируемой британской разведкой, немало сделал для того, чтобы позиция его страны была именно такой, а не другой — но ему все равно было неприятно. Наверное, это защитная реакция, как у дамы легкого поведения, убеждающей себя, что она всего лишь меняет мужей чуть чаще, чем средняя домохозяйка.

За тонированными стеклами машины летела дорога, почти ничего не было видно, но граф мог и так сказать, что там можно увидеть. Перелески и поля, только что они выехали из чистенькой, обихоженной, даже кукольной Священной римской империи и въехали на территорию, которая долгие годы стонет под игом азиатских варваров. Здесь конечно дорога получше, а дома — если заехать в любое село приграничье — несравнимо лучше, чем по ту сторону границы и не идут ни в какое сравнение с небольшими, аккуратными домиками германцев, которые считают каждый пфенниг, в том числе и расходы на отопление зимой, и не строят огромных хором. Но люди здесь — по-византийски лукавы, в душе жестоки, особенно к слабому, лживы и коварны. Долгое господство русских несомненно оставило свой след.