Сожженные мосты - Александр Маркьянов

С этой мыслью, граф направился дальше, прошел примерно с полкилометра, прежде чем нашел дерево, которое его устроило. Примерно такое же, на котором он устроил себе домик в поместье, там была развилка ветвей на высоте примерно десять метров над землей, вполне хватит и для того, чтобы немного поспать, и для того, чтобы вести наблюдение. Он снял с ноющих плеч рюкзак, привязал к нему веревку, потом вскарабкался на дерево и на веревке подтянул туда рюкзак. Осмотрелся — место как нельзя лучше, дерево на самой опушке, и с него можно не только вести наблюдение, но и простреливать подходы к лесу.

Привязав рюкзак к дереву, чтобы не упал, он достал маскировочную семь, наподобие рыбачьей и небольшую, но мощную подзорную трубу от Цейса. Маскировочной сетью он накрылся, после того, как залег — а трубу поставил на максимальное, шестидесятикратное увеличение, и начал просматривать то, что было впереди — а впереди, километрах в двух был полевой казачий лагерь сектора Ченстохов.

Увиденное не радовало.

Несколько легковозводимых ангаров с распахнутыми настежь створками, в жилой зоне явно погулял огонь. Две машины, обе сгорели, стоят на ободах — Выстрел и небольшой внедорожник. Разгромленные модули, палатки либо снесены, либо сгорели. Не видно ворон — а это значит, что трупов нет.

Граф Ежи отличался наблюдательностью и острым умом, и поэтому он сумел разглядеть то, что ему никак не понравилось, и то чего не углядели дешифровщики на снимках авиаразведки. Здесь было два поста на въезде, один отстоял от другого примерно на пятьсот метров, и на первом и на втором были капониры для техники и полевые укрепления для солдат. Все было пусто — ни солдат, ни техники — даже пулеметы сняли. Но самое главное — ни на первом посту, ни на втором не было ни следов боя, ни разрушений — вообще ни единого следа от пули или взрыва.

А так не должно было быть. При штурме эти посты должны были принять на себя первый удар, там разрушения должны были быть максимальными. А если не было боя — значит, либо казаки просто ушли, что невозможно, учитывая следы боя в периметре, либо…

Либо их как-то взяли врасплох. Кто-то проник внутрь периметра, беспрепятственно миновав оба кольца периметра — и внешний и внутренний, и завязал бой уже внутри. Это был не удар и не десант с вертолета — ни крыша ангара, ни крыша навеса для мехпарка не повреждены, а если бы огонь велся с вертолетов, то повреждены были бы именно они, в первую очередь. Захватить расположение казаков было бы невозможно, если только…

Если только кто-то из казаков не провел врага внутрь. Кто-то — кому доверяли и перед кем распахнулись ворота.

Предатель!

Граф Ежи сложил трубу и убрал ее в рюкзак — на случай, если придется срочно сматываться отсюда. Привязал себя той же эластичной лентой к дереву, просто передвинув карабин и растянув ее до предела — чтобы не свалиться во время сна. Лучше бы ему это не делать, потому что в случае чего привязанный человек лишается свободы движения — но он это сделал.

И заснул.

Не зная, что его заметили и за ним уже следят.

К его чести надо сказать — что он не проспал. Переиграл тех, то решил его взять живьем.

Спецназовцы вырабатывают за время службы особый тип сна, они и спят и не спят одновременно. Каждые пять-десять минут они просыпаются, находясь в этаком полусне оценивают обстановку и снова засыпают. Обычные люди так спать не могут, а граф был совершенно обычным человеком, пусть и офицером, он не проходил курса специальной подготовки. Но зато ему не раз и не два приходилось ночевать на деревьях и лазать по деревьям — в их имении деревьев было много, лазать по ним с окрестными пацанами, прыгать с них, воевать на них — было любимым занятием. И потом он даже во сне почувствовал, что по дереву кто-то лезет, а этот кто-то мог быть лишь человеком. Проснувшись, он первым делом осторожно снял с предохранителя пистолет-пулемет, он был у него под рукой, примотан ремнем. Предохранитель здесь был удобный, не щелкал как на АК и перевелся в режим огня очередями бесшумно. Теперь надо было решать — либо прыгать и уже в падении попытаться открыть огонь, либо бросить гранату, либо попытаться взять того, кто лезет сейчас к нему. Поразмыслив, граф выбрал третье — если бы его хотели убить, уже убили бы, окружили дерево и открыли бы огонь изо всех стволов, дело нехитрое. Тот, кто лезет по стволу хочет посмотреть, кто он такой, а не убить — возможно, это свои. Хотя… в нынешние времена сложно различить, кто свой, а кто чужой.

Выждав момент, он сделал только одно, но верное движение — дернулся, чтобы повернуться, и так и пристегнутый к стволу схватил одной рукой человека за шиворот, второй — сунул ему под нос дуло оружия.

— Тихо!

У человека был нож, хороший нож — но они посмотрели друг другу в глаза, и человек понял, что пытаться — бессмысленно.

И тут же, граф Ежи уловил — осторожный шорох шагов внизу, те кто окружил дерево поняли, что произошло, и отступали, чтобы не попасть под огонь или разрыв гранаты.

— Эхо — сказал граф, и понял, что на того, кого он поймал, это не произвело ни малейшего впечатления. Не понял, что ли?

— Эхо, говорю.

— И что?

Голос у человека был сиплым, сам он — неопрятный, небритый, от него тяжело пахло потом и землей. Нехорошо-с…

— Из казаков, что ли? — наугад спросил граф, пока человек не сделал какую глупость, и опять таки по глазам понял, что попал в самую точку.

— Из них. А ты с какого сословья?

— С дворянского. Граф Ежи Комаровский, лейб-гвардии гусарского.

Такое представление имело двойной смысл — он не знал, кто перед ним. Сказано — из казаков, но и соврать запросто могут. Если повстанцы — то произнесенное имя представителя польского шляхтича, причем не из загонковой шляхты[567] тормознет их от того, чтобы без разговоров начать стрелять. Если казаки — тоже поостерегутся, дворянин как никак. В общем — ему надо было выиграть время, чтобы сориентироваться, и он так его выиграл.

— И что будем делать, ваше благородие?

— Сколько вас?

Человек не ответил.

— Поговорим? Не стреляйте.

— О чем нам гутарить, пан?

— О жизни. Ты спускаешься. И стоишь как вкопанный. Брошу гранату — все на небесах окажемся. Ты старший?

— Нет.

— А я со старшим разговор иметь хочу — граф Ежи отпустил человека — пошел!

Пока человек спускался, граф расстегнул карабин на до предела натянувшейся ленте, обретая свободу действий, достал гранату, разогнул усики и пропустил палец в кольцо. В отличие от этого… незнамо кого, граф не стал спускаться с дерева, он просто спрыгнул с него, не выронив ни пистолет ни гранату.

Несколько стволов было нацелено на него.

— Так. Кто старший?

Он не думал, что старший сразу выйдет — но он вышел. В грязном камуфляже без знаков различия, заросший бородой, с богемской автоматической винтовкой в руках.

— Доброго здоровья, пан граф — сказал он, не обращая внимания на направленный на него ствол — не припоминаете?

Что-то было в этом человеке знакомое, хотя похож он был на откровенного бандита.

— Не припоминаю.

— Под настроение попал… Мог бы и огрести и за себя и за того другого пана, как говорится… — спародировал его самого человек, и тут же снова, подражая теперь уже голосу отца — Цыц! На действительной — не на действительной, какая разница!? Я сказал! Представить к Георгию!

Иезус-Мария…

— Вы сотник… с этого сектора, вы здесь служили. Отец вас к Георгию приказал представить. Обстреляли еще вас…

— Так точно. Перед вами — все кто остался, казаки сектора Ченстохов, пан граф. И сербы. Остальных уже нет в живых.

Казаки и сербы — а их оставалось к этому времени девятнадцать человек — квартировали прямо в лесу, нашли что-то типа волчьего логова, видимо от контрабандистов осталось. Расширив эту нору, они вытащили лишнюю землю подальше и разбросали ее, а сам вход был искусно замаскирован — не знаешь что искать — не найдешь. Вниз вел лаз, что-то типа лисьего, но передвигаться по нему можно было пригнувшись.

Внутри — сырой запах земли, что-то типа полатей, настороженные глаза отдыхающей смены — чужих здесь не ждали. Чуть в стороне какие-то бочонки пластиковые…

— Свои — упредил вопросы сотник Велехов — я его знаю. Прошу, пан, не побрезгуйте такими условиями…

— Не до жиру… — ответил граф.

Стола не было — расположились прямо там, на длинных, застеленных всяким тряпьем полатях друг напротив друга.

— Варшаву взяли? — первым делом спросил Велехов.

— Нет. Добром хотят.

— Напрасно… не выходит с вами добром то… — подал голос один из казаков.

— Цыть! Поперек атамана не сметь!

Казаки моментально притихли.

— А ты то как тут оказался, пан граф? — спросил Велехов.