Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

– Номер С‑2‑57, – орет вдруг капо‑два. – Выйти из строя! Пять шагов вперед шагом… АРШ!

Да что ж такое?! Будет мне покой или нет?!..

Я шлепаю по плечу впередистоящего – и выхожу из строя. И... вдруг запинаюсь, не веря своим глазам. Справа от шеренги, на самом краю, стоит Рыжая. Сейчас она одета в главную мечту всех крыс – зеленоватую робу Медчасти, царства Дока, отдыха и сна. И, сдается мне, рыженькая тут именно из‑за моей персоны. А не подвел Док, забрал‑таки ее к себе!..

– Тебе сегодня повезло, ублюдок, – усмехается капо‑два и теребит в руках синюю карточку. – Док выдал тебе освобождение. Говорит – что‑то там у тебя нелады с твоим организмом… Нарушения на нервной почве… – он приближает ко мне свою рожу и расплывается еще сильнее. – Чё, поплыл уже, сучара? Нервишки вразнос?.. То ли еще будет… Мы тебя еще научим уважению, мандавошка. А пока бери жопу в горсть и вали за ней.

Я не могу сдержать облегченного вздоха. Синяя карточка – это пропуск в рай. Туда, где есть настоящее чистое белье, кубрики на четыре рыла, вкусная пайка, процедурные и прочая врачебная херь, в основном занятая либо бабами с Борделя, либо теми, кто этих баб того самого. Абер лангзам‑лангзам. А потом – и это в лучшем случае – вдруг становится больно писать, а дохтур ставит тебе какой‑нибудь сифилек…

На вызовы Дока забивать нельзя, это знают все капо. Док помнит многое. Если вдруг случился аппендицит, а ты когда‑то залупился на подобный вызов – самый вероятный исход для тебя перитонит. Это когда аппендикс вспучивается, раздуваясь до неприличия, – и лопается. И в твоем брюхе плещется дивная смесь гноя, кровищи и говна. Такого никому не желается – потому распоряжения Дока исполняются неукоснительно.

– Отдохни, братишка! – кричит из строя Смола, чем зарабатывает гневный рык капо‑два. – Бывай!

Смолу понять можно – все же большая часть бешенства капо обращена на меня, и если я ушел, то норма по хабару на сегодня наверняка снизится. Ну, дай‑то бог…

И я «бываю». Я иду вслед за Рыжей – и облизываюсь на ее ладную задницу, подрагивающую перед глазами. Это какая‑то сказка, не иначе. Не должно такого случиться, чтоб с самого утра я загремел в лазарет – да еще и в сопровождении рыжули. А может, это карма? Награда за все, что мне пришлось выдержать в последние дни? Хотя, скорее всего, это я просто нужен Доку. Я много думал за эти дни – и мне прямо чуется, что Док ой как не прост… Гораздо сложнее, чем можно ожидать от простого эскулапа.

Рыжая вдруг останавливается, поджидая меня – и все мои мысли о Доке мгновенно исчезают. Я скалюсь – дурак‑дураком – подхожу к ней вплотную и слегка наклоняюсь.

– Лис… Ты герой, – влажно говорят ее губы. – Ты исполнил мечту многих из нас. И ты выполнил свое обещание мне. Осталось потерпеть самую малость – и все у нас будет…

Эти слова бьют меня током. Ее чуть безумные глаза с раскосиной смотрят в мои – блестящие, зовущие, затягивающие в себя… Я втягиваю ее запах, пробивающийся через недавно постиранную робу, я чувствую что‑то еще – тонко‑неуловимое, отчего вдруг рождается тепло в районе паха… Я готов завалить ее прямо сейчас – но Рыжая чертовски права. С такой женщиной нельзя торопиться. Пусть это случится так, как и должно – неспешно и без суеты…

– А ты кобель… – игриво улыбается она.

– Мне двадцать один, – хрипло отвечаю я. – И у меня уже две декады не было бабы! Скоро из ушей потечет. Что ж ты от меня хочешь?..

Она снова улыбается – и, повернувшись, идет дальше. И я, убитый наповал, иду за ней. В рай на земле, где она по праву должна быть ангелом. Сука, да неужели среди черной‑черной жопы вокруг к моим ногам вдруг легла белая полоса?! Хотелось бы верить…

Док встречает меня и сразу ведет к себе. На попытки поблагодарить за Рыжую только отмахивается.

– Я свои обещания держу. Ты свалил капо – и даже двух, если учитывать ваши с Василисой общие результаты! – я забрал твою Рыжуху. В расчёте.

Док – человек слова, я это всегда знал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы входим к нему, и он сразу кивает мне на то же самое кресло.

– Падай. Хряпнешь стопарек?

– А осмотр? – удивляюсь я.

– А чего тебя смотреть, – он ухмыляется. – Ты себя плохо чувствуешь?

Я теряюсь – но быстро прихожу в себя. Именно это я и подозревал. Не для осмотра я тут, прям жопой чуял…

Док тем временем священнодействует. Он достает бутылку‑вторую‑третью, вытаскивает из‑под стола какую‑то мелкую склянку с порошком, засыпает‑размешивает… Я смотрю на эти приготовления – и мне вдруг становится интересно. Док слывет мастером‑затейником по части всякого зелья. И я частенько видел его сильно остекленевши, один раз даже до столбнячего ступора… Особенно в Норе. Но за столько лет, употребляя всякую дрянь, – невозможно остаться в здравом уме и трезвой памяти. Тот же Бык, помнится, подсел на дурь в момент – я как наяву вижу его подрагивающие пальцы, когда он мешал тогда свое дерьмо в каптерке… Но Док – вот он. Трезв‑свеж‑собран, словно младенчик с розовой печенью… Так в чем секрет?

– Док… Слушай, Док… А как ты можешь жрать столько дерьма и оставаться жив?

– Вопрос, конечно, интересный, – тянет он и хитро глядит на меня. – И я мог бы сейчас завернуть свою обычную сказку – о хорошей генетике и умении чистить свой организм… Но не буду. К вечеру ты и сам поймешь, что к чему…

Все интересней и интересней…

– Пока я готовлю тебе микстурку – запомни свой диагноз. Он липовый – но это не суть. У тебя хронический пиелонефрит и ревматоидный артрит в конечностях.

– Чего‑о‑о?..

– Ссать тебе больно, – поясняет Док. – И порой до крови. Спина постоянно ноет внизу и отдает в стороны, к почкам. И ходи теперь прихрамывая – наступай осторожно, типа суставам хана. Понял?

– Нахрена? – оторопело справшиваю я. – Ты чо, Док… Меня ж в утиль спишут!

– Никто не спишет. Заключения выдаю я – а от меня его не дождутся. На‑ка вот, – он протягивает мне какую‑то мутно‑белесую дрянь. – Пей.

Я послушно глотаю. Дрянь нехотя катится по пищеводу – и падает в желудок. Какое‑то время она ворочается там, пытаясь улечься… и вдруг я чувствую словно взрыв внутри! Я кашляю, с удивлением смотрю на Дока – а он, видя мои выпученные глаза, начинает ржать.

– Действует?

– Это чо… Чо за шняга, Док?

– Сейчас поштырит малость и пройдет. Это тебе для нервишек. Чтоб ты успокоился. А то уж больно ты последние дни на взводе.

– Будешь тут на взводе, – кашляю я. – Капо же…

– Да знаю, – кивает Док. – Потому и успокоительного тебе. Самую малость, чтоб ты не волновался.

– Чего мне волноваться‑то? – удивляюсь я.

Док гаденько – но и как‑то по‑доброму – ухмыляется.

– А того. Сейчас ты выйдешь в коридор – и пойдешь в хозблок. Она ждет. А потом снова вернешься ко мне – у тебя еще процедуры. Как понял?..

Я расплываюсь до ушей и вскакиваю с кресла. Ай да Док, ай да сукин сын! Еще б не понять!..

Хозблок в самом конце коридора, дверь в торцевой стене. Я захожу внутрь и аккуратно прикрываю за собой дверь. Здесь аккуратные стеллажи с разложенными богатствами – постельным и нательным бельем человек на сто, мыльно‑рыльное, бинты, марля, какие‑то медицинские прибамбасы и лекарства – словом, все что нужно Медчасти для нормального функционирования. Моя Рыжуха стоит возле небольшого стола с планшеткой в руках – видимо, там ведется вся запись хозбыта, приход‑расход. Она смотрит на меня и улыбается.

– Я Рыжая, – говорит она. – А ты Лис. Мы прямо подходим друг другу. Чувствуешь?.. Я сразу это поняла. Еще в столовой. Тогда, несколько декад назад. Иди ко мне?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я чувствую, как энергия переполняет меня. Не знаю, чего уж там Док влил в меня успокоительного – только спокойствия во мне ни грамма. Я чувствую, как бешено хочу ее… То ли мне кажется – а то ли от нее в самом деле сладко пахнет женским… так сладко, что у меня перед глазами начинает вставать желтовато‑оранжевая пелена.

Рыжая поднимает руки, стаскивает косынку и распускает узел на голове, освобождая волосы. И я не верю своим глазам – переливаясь в тусклом свете единственной лампы под потолком, на ее плечи падают волосы. В Гексагоне невозможны такие чудеса… но я вижу это здесь и сейчас. Не знаю, как я выгляжу со стороны – но явно ненормально… Наверно, у меня даже слюна капает. Рыжая расстегивает пуговицы светло‑зеленой робы – и стряхивает ее с плеч. А потом, когда она падает на пол – делает шаг вперед.