Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины - Владимир Ходанович

Статья шестая «Кондиций» называлась «Образ присмотра за работами», седьмая – «Порядок освидетельствования и приема», восьмая – «Меры в случае не исправности».

В седьмой статье есть условие: «За промедление в окончании работ к определенному сроку подрядчик будет подлежать штрафу, а при подлоге и суду».

Во время производства работ подрядчик (или его уполномоченный, по доверенности) должен был находиться при них (работах) неотлучно.

«Кондиции» подписывались архитектором, начальником Искусственного отделения Правления I Округа путей сообщения и рассматривались Общим присутствием Правления I Округа (которое находило их «вполне удовлетворительными и составленными во всем правильно и законно»).

Судьба Фермы

В начале 1860-х гг. на Ферме в зимнее время хранили луковицы цветов и некоторые теплолюбивые растения.

После упразднения должности военного генерал-губернатора в 1866 г. Распорядительная дума предложила Общей думе отдать Ферму «для жительства частным лицам, со всеми находящимися в оной вещами и мебелью». В течение четырех лет несколько раз объявлялись торги. На четыре первые торга никто не явился, пятые были «оставлены без последствия». Чтобы строение не пустовало, губернатор предоставил его обер-полицмейстеру. Два летних сезона (1867-1868 гг.) на Ферме, с согласия городского головы, проживал Ф.Ф. Трепов. На Ферме жил Сергей Филиппович Христианович, управляющий канцелярией градоначальника, выпускник Императорского Училища правоведения (1857 г.), правитель канцелярии петербургского обер-полицмейстера (1866 г.). До конца жизни (1884 г.) являлся членом Петербургской судебной палаты.

Ферма ежегодно требовала «издержек» (с 1866 г. было потрачено на ремонтные работы 179 руб. 70 коп.), «не принося городу совершенно никакой пользы». Это и безуспешность попыток продать Ферму как жилое строение вызвали два предложения.

20 мая 1870 г. Распорядительная дума «положила»: Ферму продать с публичных торгов, предоставив право купившему строение взять территорию («место») в пользование на тех же основаниях, на каких отдавались места в Екатерингофе под постройку дач. Здание фермы оценили в 1200 руб., а находившуюся там мебель «и другия вещи» – в 94 руб. 65 коп.[217]

Приведем отрывок из «Описи мебели и прочим вещам» (к выставлению на продажу)[218].

На кухне – четыре «простых» дивана, обтянутых «американскою клеенкою». В буфетной комнате – комод, стол, шкаф «с простыми стеклами». В одной из комнат: 24 стула «березовых под орех плетеных», стол круглый «под орех», два зеркала в рамках орехового дерева, «плевательниц медных» – 2, белые оконные шторы – 6, ломберный стол красного дерева. В другой комнате – «Образ Спасителя вызолоченный в киоте» (оценен в 2 руб.), два зеркала в рамке над диванами (408 руб.), два ломберных стола ореховых (1-2 руб.), шесть кресел ореховых, крытых ситцем, четыре плетеных кресла (от 5 до 20 коп.), четыре дивана орехового дерева, крытых ситцем. В третьей комнате – ширма красного дерева с тафтою «о 6-ти половинках», комод красного дерева с четырьмя ящиками, «умывальница» красного дерева (оценена в 5 коп.), два дивана, «крытых материей». В четвертой – два круглых «столика», медная плевательница, четыре дивана на балконе «простых холстинковых» (ценою от 50 копеек до 2 руб.), комод красного дерева, «стул отхожий простой» и т. д.

На Березовом островке в деревянной палатке: диванов складных простых, «крытых холстиною» – 2, подушек под ними, – 2, карниз чугунный для цветов – 12, скамеек чугунных – 10 и в садике у Фермы – 15 (из них шесть – «совершенно сломанных»). Маркизы для окон – 17 (из них три «без полотна»). Ялик «о 4 веслах», две половые щетки, кадка, ведро и ушат для воды.

10 сентября 1870 г. Общая дума постановила продать Ферму «на снос, а принадлежащий к оной участок, присоединить к Екатерингофскому саду, [и] отдать желающим для скоса травы»[219].

В следующем году Дума сочла, что Ферма «по недавней, относительно, постройке» (имя автора проекта не упоминалось) «не может составлять памятник древности, но имеет некоторое значение по живописности и оригинальности стиля постройки и внутренним украшением». Половину здания Фермы стал занимать комиссар городских сооружений Думы, заведующий Екатерингофом В. Солтан.

В 1882 г. Ферма сгорела.

Строения XIX века

Построен летом 1823 г. Отливка чугунных фигур львов заказывалась через директора Казенных литейных заводов А.А. Фуллона и обошлась в 2400 руб. Общая стоимость строительства павильона «с пристанью» составила 34 147 руб. 49 коп.

Высота павильона от его основания до верха «шпица» составляла 22 м. Длина по лицевому фасаду – 12 м. В строение вели три входа, с одного из них начиналась витая лестница наверх. Наибольшая длина внутреннего трапециевидного в плане пространства пола равнялась 5,5 м.

«Видишь что-то похожее на часть древняго Аббатства… видишь шпиль как будто прикрытый серебряным флером, а при сиянии солнца отсвечивающий хрусталем. <…> По высокой насыпи проберемся к готическому осьмиугольному павильону с четырьмя портиками; пред каждым лежат на подножии два чугунных льва, превосходной отделки. Это изделие Русское. На львах утверждены столбы павильона. Шпиль онаго обит белым железом, от чего вдали кажется прозрачным как хрусталь, и украшен райскою птичкою.

Резная работа портиков привлекает особенное внимание; с боков кровли представлены прыгающие зверьки. На Неву выходит терраса с красивою решеткою. Взойдя по узкой круглой лесенке на бельведер сего павильона, я увидел столь же очаровательный вид, как в Ферме, с тою разницею, что с левой стороны залив более открыт, и в виду тони Гутуевскаго острова» (май 1824 г.)[220].

Подробный план столичного города С. Петербурга, снятый по масштабу 1/4200 под начальством генерал-майора Шуберта. Фрагмент [Екатерингоф]. 1828 г.

Ремонт павильона после наводнения 1824 г. обошелся в 2904 руб. 74 3/4 коп.

Снесен павильон был в конце 1860-х гг.

Павильон львов (Львиный павильон). Литография. 1824 г.

Беседка построена летом 1823 г. Высота беседки (обмер 1902 г.) составляла 5 м, а площадь, занимаемая ею, – более 40 кв. м[221].

В плане беседка имела полукруг. Длина по лицевому фасаду – 6 м, глубина – 3 м.

Весь садик с качелями, каруселями и беседкой был огорожен со всех сторон. «За загородою дети предохранены от всех несчастных случаев, натиска лошадей, укушения собак и пр.»[222]. Еще 4 июля 1822 г. высочайше «повелено писать к графу Милорадовичу о подтверждении полиции обращать более внимания на дворовых собак, кои бегают по улицам и без ошейников <…>». Если хозяин выпускал дворовую собаку на улицу без ошейника, она должна быть «убита»[223]. В печати среди распространенных «прилипчивых болезней» петербуржцев называлось «бешенство от угрызения собак»[224]. Чтобы избежать наступления симптомов бешенства, укушенным за кисти рук или ступни ног ампутировали пальцы.

О. Монферран. Мавританский павильон

Качели в садике были обиты сукном.

Стоимость строительства забора с пешеходными дорожками, качели и карусели «с лошадками» и беседки составила 12 733 руб. 79 коп.

В зимнее время беседка закрывалось досками «от наноса снегу».

Расходы на ремонт беседки, «лошадок и колясок» и заново построенный забор после наводнения 1824 г. составили более 3 тыс. руб.

В 1866 г., на основании постановления Хозяйственностроительной комиссии Думы, две лошадки, два «стульчика», четыре «качельки», железные оковки, болты и петли «детского садика» продали крестьянину Павлу Кузнецову за 2 руб. 80 коп. серебром.

Беседку дважды капитально ремонтировали – в 1887 и в 1904 гг. Однако все же сломали «за ветхостию» в 1915 г.

О. Монферран. Мавританский павильон. Рисунок фасада

По М.И. Пыляеву, первый общественный увеселительный сад, именовавшийся «Вокзал в Нарышкинском саду» (на Мойке), открылся весной 1793 г.

В Екатерингофе О. Монферран, по его собственному признанию, проектировал построить «кабачек» по образцу подобного заведения на Елисейских Полях в Париже. Он писал: «Танцевальный зал расположен в центре между большим залом ресторана и таким же залом кафе. К каждому из этих помещений примыкает по четыре салона для посетителей. В салонах размещаются бильярдные и другие помещения для игр. Большая кухня и кухня-кафе устраиваются рядом для облегчения обслуживания посетителей. Две маленькие лестницы ведут на антресоли, где устроена квартира для заведующего». «Это место, предназначенное быть, так сказать, местом встреч в праздничные дни жителей С.-Петербурга определенного социального положения»[225].