Классический буддизм - Т. Ермакова

Важно подчеркнуть, что каноническая традиция указывала на несовместимость с обетами Пратимокши и деятельности царей, царедворцев, судей. Царская власть как социально-политический институт предполагала участие ее высшего носителя в войнах, он также был вынужден санкционировать казни врагов и преступников, пытки, конфискации и т. п. И хотя все это царственный властитель не осуществлял самолично, а только отдавал распоряжения, самый их факт, побуждавший исполнителей к безнравственным действиям, порождал, согласно воззрениям буддийских теоретиков, дурное кармическое следствие. Дурную карму в равной степени обретают и те, кто исполняет безнравственные приказы, и те, кто их отдает.

Царедворцы, повинуясь своему господину, творят деяния, несовместимые с буддийскими обетами. Кроме того, они участвуют в политических интригах, чреватых убийствами, совращением чужих жен, циничным использованием проституции и шпионажа в политических целях. Судьи осуществляют юридическую деятельность, плоды которой — казни, пытки, помещение людей в узилища. Вся эта государственно-политическая и административно-правовая деятельность рассматривалась теоретиками Винаи в качестве безнравственной по своей природе.

Однако в период расцвета Дхармы в Индии появляется жанр буддийских наставительных писем государю — трактатов, содержащих советы относительно благого способа правления и налаживания социально-политической жизни, исключавшей безнравственность.

Обсуждая несовместимость некоторых профессиональных занятий с дисциплиной Пратимокши, абхидхармисты пытались теоретически обосновать, почему, например, забойщик баранов, мясник в силу одного своего ремесла уже принадлежит к категории людей, стоящих вне буддийской дисциплины.

Почему, спрашивали они, мясник не может принять обеты буддиста-мирянина, не расставшись предварительно со своим ремеслом, — ведь абсолютное большинство мясников не имеет намерения причинить вред своим родным и близким, а также другим людям? Ведь мясники не готовы убить их даже ради сохранения своей собственной жизни?

Позиция вайбхашиков в этих спорах такова: принятие дисциплины Пратимокши, и в частности обета воздержания от убийства живых существ, не может быть частичным. Во-первых, принимая обет воздержания от убийства, индивид имеет в виду все без исключения живые существа. Во-вторых, если он принимает на себя только пять ограничений, обязуясь не убивать людей, но не баранов, то его следует рассматривать лишь как кандидата на статус буддиста-мирянина, но не как «обладающего буддийской дисциплиной». Убитые мясником бараны могли быть в своем прошлом рождении его родителями, а в будущем могут оказаться его сыновьями.

Таким образом, абхидхармисты с ригористической последовательностью исключали из категории обладающих дисциплиной всех тех, кто мог быть причастен к греху отнятия чужой жизни.

Любое живое существо, будь то животные, голодные духи или обитатели адов, не говоря уже о богах, обладает потенцией человеческого рождения, открывающей возможность приобщения к Дхарме.

Саутрантики полагали, что в зависимости от ситуации, в которой человек обретает состояние «отсутствие дисциплины», последнее может характеризоваться как частичное либо избирательное, ограниченное местом, временем и т. п. Так, например, забойщик баранов убивает только баранов и только в ситуациях, обусловленных его ремеслом, но отнюдь не всех баранов вообще, в любом месте, где бы он их ни встретил, и с агрессивным против баранов замыслом. Саутрантики подчеркивали, что «забойщик баранов» — это не более чем ремесло, зачастую передаваемое по наследству от отца к сыну. Не следует рассматривать забойщика баранов как заведомо безнравственного индивида, одержимого страстью к убийству, он вполне может быть достойным человеком, не воровать, не распутничать, не лгать, и наконец, он может страдать немотой, что в принципе исключает безнравственные словесные действия. На каком же логическом основании, вопрошали саутрантики, следует причислять забойщика баранов к категории «вне дисциплины»?

Вайбхашики, однако, вовсе не считали нужным рассматривать эти контраргументы, подчеркивая, что в процессе отнятия жизни баранов у человека формируются склонности несомненно порочные и категорически несовместимые с дисциплинарным статусом буддиста-мирянина. Если же забойщик баранов страдает немотой, добавляли они с сарказмом, то эта врожденная неполноценность отнюдь не может рассматриваться как гарантия от лжи и других безнравственных словесных действий, ибо можно лгать, используя язык жестов.

Согласно воззрениям вайбхашиков, распространенность в человеческом обществе индивидов, относящихся к категории «вне дисциплины», обусловлена двумя факторами. Во-первых, существуют сообщества, принципиально не признающие дисциплину Пратимокши. Отметим, однако, что здесь имеется в виду не религиозно-мировоззренческое отрицание буддийской дисциплины, а отсутствие какого-либо нравственного барьера перед совершением убийства. Подобные сообщества, или кланы, стоящие вне Пратимокши, в буквальном смысле слова делают убийство способом своей жизни. Вайбхашики отмечали, что индивиды, причастные к подобным сообществам, постоянно замышляют убийства либо заняты их подготовкой. Состояние сознания, соответствующее этим агрессивным замыслам и подготовительным действиям, и есть собственно «отсутствие дисциплины», или «не-дисциплина». В данном контексте становится понятной та настоятельность, с которой вайбхашики трактовали ремесло забойщиков баранов как несовместимое с обетами Пратимокши.

Второй фактор, ответственный за распространение в обществе «не-дисциплины», связан со стремлением людей, не имеющих нравственных устоев, подражать членам групп, промышляющих убийствами и грабежами. Каким же образом такие подражатели обретают состояние сознания, именуемое «не-дисциплина»? Это происходит в тот самый момент, когда возникает словесное самоопределение «мы тоже будем вести такой образ жизни», поскольку именно оно и закрепляет внутреннее согласие с убийством и грабежом как способом существования. Это всегда результат крайнего невежества, страстного влечения к чувственным объектам и готовность удовлетворять его посредством насильственных действий.

Поскольку дурной пример безнравственного образа жизни оказывает крайне неблагое влияние на людей, дело проповеди Дхармы всегда не терпит отлагательства — устраняя невежество, проповедник выступает в прямом смысле спасителем от адской формы нового рождения.

Кроме тех, кто укоренен в дисциплине Пратимокши, и людей, для которых характерна «не-дисциплина», существует и категория индивидов, стоящих как бы посередине. Они не возложили на себя буддийские обеты, но и не привержены к деятельности, несовместимой с ними. Приобщение таких людей к Дхарме осуществлялось всесторонне — им разрешалось наравне с буддистами участвовать в актах почитания святынь, подносить дары ступе и монашеской сангхе, так как необходимо было прежде всего пробудить у них религиозный порыв, а затем уже и глубокую веру.

Хотя дисциплина Пратимокши принимается в расчете на ее пожизненное исполнение, буддийская традиция предусматривает и случаи утраты дисциплинарных статусов. Если речь не идет о совершении грехов, неизбежно влекущих за собой изгнание из сангхи, то отказ от дисциплины может быть результатом осознанного сложения с себя обетов, соответствующих дисциплинарным статусам; смерти; проявления признаков «двуполости» (болезненной деградации организма, ведущей к утрате отчетливой сексуальной самоидентификации личности); религиозно-нравственной деградации (утраты корней благого). Дисциплина очистительного поста имеет временный характер и утрачивается «с окончанием ночи», поскольку срок поста истекает на рассвете следующего дня.

Преднамеренное сложение с себя дисциплинарных обетов не может осуществляться стихийно и по собственному усмотрению. Сложение обетов должно происходить только в присутствии члена сангхи, почитаемого знатоком Винаи. Оно предполагает совершенно определенное и осознанное словесное действие, оформленное в соответствии с регламентом Винаи. Данный акт был сопряжен с выяснением того, в каком качестве далее будет функционировать член сангхи, решившийся на подобное действие. Если имеет место отказ от статуса монаха, то отрешающийся должен заявить, останется ли он послушником, или предпочтет сделаться мирянином, или желает вовсе покинуть сангху.

Смерть рассматривалась как состояние утраты дисциплины Пратимокши, поскольку с разрушением организма исчезала материальная опора действия в соответствии с принятыми обетами. Иначе говоря, в каждом новом рождении обеты Пратимокши необходимо принимать заново.