Мы восстанем завтра - Анатолий Гончар

– Думаешь? – Старший лейтенант улыбнулся.

Поняв, что к его словам не собираются прислушиваться, Антон Павлович насупился:

– А ты командира ополченцев вызови и спроси его мнение. За какое предложение он выскажется – так и поступи.

– Совет в Филях? – вспомнив историю, не без ехидства заметил Минаев.

– На Выселках, – в тон ему ответил Рукин. – Ты все же комбата вызови. – Более настойчиво: – Вызови, вызови. А сделать по-своему всегда успеешь.

– Я подумаю, – пообещал старший лейтенант, в мыслях которого Антон Павлович все же посеял семена сомнения. Он открыл рот, желая добавить что-то еще, но, прерывая беседу, из-за угла вылетел санитарный «уазик». Виляя корпусом, как пес хвостом, пронесся между разбросанных по проезжей части трупов и, скрипнув покрышками, остановился неподалеку от здания, занимаемого группой Минаева. Из кабины вывалился растрепанный начальник медицинской службы капитан Мухин.

– Где трехсотые? – не обращаясь ни к кому конкретно, прокричал он.

– Давай сюда! – махнул рукой старший лейтенант, а Рукин повернулся к своим обеспеченцам.

– Ребята, вперед! – скомандовал он, давая отмашку бойцам на вынос раненых.

– Потащили! – буркнул кто-то из бойцов и, подхватив углы плащ-палаток, на которых лежали Авраменко и Кузин, солдаты взвода материального обеспечения шустро потащили раненых к замершей в ожидании «санитарке».

– Женя, – Рукин окликнул застывшего в напряженной позе Мухина, – Лаврикова с Сычевым заберите.

– Кого? – не понял медик.

– Двухсотых на обратном пути заберите. Тут рядом дом № 18 квартира № 2.

– Заберу, Палыч, заберу. Не волнуйся. – И увидев, как сидевший внутри машины фельдшер закрывает двери, прыгнул в кабину.

– Поехали! – скомандовал водителю, и «уазик» тронулся с места.

– Боже поможет! – Антон Павлович глядел вслед удаляющейся машине до тех пор, пока она, свернув за угол, не скрылась из виду, затем повернулся к что-то бормотавшему в микрофон радиостанции Минаеву: – Пошли, что ли?! – предложил он, кивнув на занимаемое одиннадцатой группой здание.

– Щас, Павлович, комбат ополченцев подъ-едет. – Старший лейтенант почесал под мышкой, посмотрел на светлеющее на глазах небо. – Проясняется.

Рукин, соглашаясь, кивнул. Послышался звук заработавшего автомобильного двигателя, почти тут же он буквально взревел, и от располагавшегося в каких-то ста пятидесяти метрах здания отъ-ехала видавшая виды «Приора».

– Дойти не судьба? – Палыч осуждающе хмыкнул.

– Да так быстрее, – возразил Минаев. Палыч еще раз хмыкнул, но спорить не стал. «Приора» пронеслась по улице и, едва не наскочив на обезображенный труп, начала замедлять скорость. Наконец скрипнули тормоза. Вильнув, машина прижалась к тротуару и замерла в неподвижности. С протяжным скрипом распахнулась дверца. Из-за руля вылез крепко сколоченный мужик чуть выше среднего роста с обритой до зеркального блеска головой.

– Ни фига себе, Палыч! Палыч, ты, что ли? – Бритоголовый расплылся в широчайшей улыбке.

– А то кто ж? – Ответная улыбка Рукина ни в чем не уступала улыбке бритоголового.

– Кто бы подумал, что ты еще служишь! – Бритоголовый восхищенно-недоуменно закачал головой.

– А кому еще? – В голосе старшего сержанта появился небольшой оттенок смешливого ехидства. – Такие, как ты, разбежались по «зимним квартирам», а я остался. Надо же кому-то армию поднимать…

В этот момент бритоголовый наконец-то оказался подле стоящих и сжал Палыча в объятиях.

– Отпусти, раздавишь, – вяло запротестовал Рукин. – Разъелся, бегемот, на гражданских харчах.

– Фитнес, все фитнес, – пояснил бритоголовый, наконец-то отпуская Палыча из своих рук.

– Как жив-здоров?

– Да вот видишь, на повышение попер. Уволился старшим сержантом, а сейчас целым батальоном командую.

– Красавчик! – Рукин, изображая восхищение, цокнул языком.

– Петрович, – Минаев, видимо, подумав, что о нем забыли, решил напомнить о своем существовании, – я тебя для чего вызвал… – Старший лейтенант легко, непринужденно напомнил всем об установленной подчиненности.

– Не могу знать, товарищ лейтенант. – Бодрый ответ совершенно не соответствовал безразличному выражению, нарисованному на лице вызванного.

– Мы тут с Палычем, – поняв, что слегка перегнул палку, старлей поспешно сбавил обороты, – как раз решали, стоит ли отходить на запасные позиции или встретить вахов еще разок здесь?

– Да тут и совещаться ни к чему – засветились, надо отходить. Я-то все от тебя команды ждал. Мои давно с рюкзаками наготове сидят. Боеприпасы в машины уложены. Три зеленых свистка, и мы в пути. Кость, надо сваливать.

– Ты так считаешь? – Слова Петровича, а если полностью, то Виктора Петровича Ведерникова – старшего сержанта, служившего лет десять заместителем командира РГ СпН в их же бригаде, заставили Минаева задуматься.

– Да это не я так считаю, это аксиома. Не надо полагать противника глупее, чем он есть. Что бы враг ни подумал о наших возможных действиях, – Петрович явно угадывал ход мыслей старшего лейтенанта, – он все равно в месте недавней засады будет держаться трижды настороже. И уж точно не сунется без доразведки.

– Да? – Минаев все еще сомневался, но тут рация пискнула сигналом вызова.

– Зубр – Мине, прием.

– Мина для Зубра на приеме.

– Ты уже занял запасные позиции? Прием.

– Я эта… – замялся Костик, – выезжаю.

– Так кого лешего валандаешься?

– Да мы тут пока раненых, пока… – В эфире повисла пауза оттого, что Минаев придумывал, что сказать дальше.

– Хватит вошкаться. Оттягивайся на запасные позиции, – приказал Пащенков.

– Есть, – отозвался Минаев.

– Костя, – выйдя из рамок сухой официальности, Пащенков назвал старшего лейтенанта по имени, – наши маневренные пятерки и тройки, находящиеся на Шлихтера, в твоем распоряжении. Войдешь с ними в контакт. Их позывные «Колибри», разница в нумерации – «один», «два», «три» и так далее. Частота в программе связи. Понял? Прием.

– Так точно. Прием.

– Слушай дальше. Времени у нас с тобой на разговоры почти не осталось, противник на подходе, так что слушай. У парка с военной техникой ваххабиты, возможно, попробуют разделиться на два рукава. А это нежелательно. Так что… Мой приказ: срочно начать передислокацию. Силами группы и приданного тебе отдельного отряда ополченцев на означенном рубеже занять оборону. Соседи слева – десятая и одиннадцатая роты ополчения, командир майор Бородин, позывной «Таран», справа седьмой батальон ополченцев, командир Зяблов Леонид Сергеевич из бизнесменов, мужик серьезный, позывной «Леонид». Они доложились о прибытии на место. Ты тоже давай поторопись. И последнее. Запомни, отход только по дополнительной команде. Любое несанкционированное оставление позиций будет рассматриваться как дезертирство со всеми вытекающими последствиями вплоть до расстрела. Если такой приказ поступит – отходишь на третью линию, согласовывая действия со своими соседями. Как принял? Прием.

– Понял тебя. Прием.

– Понял?! Про что понял, про диспозицию или про расстрел? Прием.

– Про все. – Отвечая, Константин угрюмо поглядывал на вновь затягивающие небосвод облака.

– Вот и молодец. – И несколько мягче: – Костя, надо дать гражданским лицам возможность эвакуироваться. Вам следует продержаться час-полтора, два… – Пащенков оборвал сам себя, намеренно не став развивать тему. Он и сам еще не решил, как поступить после того, как пройдут эти означенные два часа и мирные жители окажутся эвакуированными.

– Задачу понял. – Константин перестал любоваться облаками и, опустив взгляд на грешную землю, мысленно продолжил отсчет: «три» «четыре». Земля приняла и возвратила к реалиям.

– Три минуты на сборы! – Голос у Минаева оказался луженый, казалось, его слова эхо пронесло по всему городу. – Петрович, ты все слышал?

– С какого перепугу? В твоем ухе прослушку поставил? – съехидничал бритоголовый Петрович.

– А, ну да. – Константин покачал головой. – Давай по коням и до новых позиций. Там определимся, кто куда, и тогда перескажу.

– А вкратце?

– Вкратце? – Минаев ощерился. – Мы в полной заднице!

– Уже интересно. – Петрович хмыкнул на такой ответ, но допытываться дальше не стал, здраво рассудив, что по прибытии на место старлей действительно расскажет все сам.

Глава 23

Работники трудового фронта потрудились на совесть – асфальт оказался перерыт окопами. Поперек дороги шла передняя линия, от которой тянулись многочисленные ответвления. Но самое главное: куски асфальта и извлеченная земля оказались увезены, а сама поверхность дороги в районе работ прометена от черного налета почвы. С помощью такой нехитрой маскировочной процедуры удалось свести заметность линии траншей до минимума.

– Чтоб вас! – заорал ехавший впереди всех Минаев, изо всех сил нажимая педаль тормоза. Покрышки завизжали, машина пошла юзом, на темном асфальте отчетливо прорисовались черные полосы от стираемых протекторов. – Во, блин, чуть не улетел!