Мы восстанем завтра - Анатолий Гончар

– Обязательно, Михалыч, обязательно. – И без всякого перехода:

– Тебе пора. – Он меня торопил. – Ни пуха!

– К черту! – Я повернулся, чтобы уйти. – Помни, ты обещал. Если что – из-под земли достану.

– Будь спок, – заверил меня Виктор, и я, почти бегом выскочив из кабинета, заспешил к машине.

– Поехали! – Я шлепнулся на сиденье и хлопнул дверцей. – Жми!

Юрка кивнул, но перед тем, как взревел двигатель, мне почудилась музыка старой песни: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…»

Васенков выкрутил руль, дал газ и рванул так, что меня вжало в кресло. КПП мы проскочили на скорости под девяносто, едва вписались в разворот на улице и, все набирая скорость, полетели в направлении главной городской улицы, свернули налево, и педаль акселератора уперлась в полик.

К первой баррикаде мы подлетели на скорости сто пятьдесят и, не останавливаясь – проход оказался открыт, их предупредили заранее, – помчались дальше.

Каким образом Васенкову удавалось, не сбавляя скорости, лавировать между ямами и крупногабаритным мусором, остается загадкой, но ко второму заграждению мы добрались не перевернувшись. Проскакивая в узкую дыру, мне удалось заметить стоявшего на баррикаде Палыча. Вытянувшись в струнку, старый вояка отдавал нам воинское приветствие. Я не успел поднять руку в ответ, как мы пронеслись мимо. Ничего, Палыч, глядишь, мы еще увидимся, и за проявленное уважение я еще скажу тебе отдельное спасибо в виде рюмки-другой хорошего коньяка. У меня еще с былых времен в шкафу припрятана бутылочка. Для этого осталась самая малость – выжить.

Никогда раньше я не проезжал из одного конца города в другой за столь короткое время. Как выяснилось, спешили мы зря. На нашем участке царили тишь и благодать – ни единого выстрела, ворчание двигателей чужой техники не в счет.

– Старый – Пророку, Старый – Пророку, прием. – Расстелив на полу коврик, я начал вызывать своего заместителя.

– Пророк для Старого на приеме, – отозвался Покровский.

– Илья, как обстановка? Прием.

– Тишшшь, – с явным наслаждением прошипел он.

– Отдохнуть-то хоть отдохнули? – Этот вопрос я задал не просто так, а имея свою корысть.

– Выше крыши.

– Отлично. Я рад за вас. – И не ходя вокруг да около:

– Илья, остаешься за меня. Как понял? Прием.

– А ты куда?

Я усмехнулся – раз так спросил, значит, все принял. Мой ответ был максимально лаконичен.

– Спать.

Ответное «понятно» я не услышал, так как выдернул наушник из ушной раковины.

Прошло полтора часа, а казалось, я только-только уснул и сразу проснулся. Сел, не понимая, что могло меня разбудить. С трудом разлепил глаза. И почти сразу понял, что именно – стремительно нарастал гул канонады. На севере города разгорался бой, и, судя по интенсивности пальбы, группа Минаева встряла не по фигне. Вот тебе и везунчики! Вот тебе баловни судьбы! Если боевики навалились на них всем скопом, да уж… Это когда еще подтянутся резервные подразделения, а отступать нельзя. Никак нельзя! Пока все мирные жители города не эвакуируются – надо стоять. Стоять во что бы то ни стало! Собственно, у нас, то есть у меня и моих парней, такая же ситуация. Если не хуже. У Кости Минаева еще, возможно, есть шанс отойти с основной группой. Хотя и не факт. А мы здесь до «победного». Я нажал кнопку вызова:

– Старый – Центру, прием. – Тишина. – Старый – Центру, прием.

– Центр – Старому на приеме. – Я узнал голос старшины Сизова, сидевшего на приеме.

– Леня, слышу звуки боя на севере, введи в курс дела. Прием.

– Сами в непонятках. Минаков до сих пор не доложился. Вот Конов, – он назвал фамилию прапорщика – начальника аппаратной, – с первого выстрела в эфир талдычит. Ничего путного от радиста добиться не может, а группник слишком занят.

– Понятно. – В смысле непонятно ничего. – Лады. Что-либо прояснится – сообщи. Прием.

– Хорошо. Будь на связи, – попросил Леонид. Я мысленно ответил «буду» и вновь растянулся на коврике. А звуки боя начали постепенно затихать. Не прошло и десяти минут, как канонада на севере окончательно заглохла. Бой оказался скоротечным.

– Михалыч. – В наушниках раздался скрипящий голос Конова. – Минаев вошел в связь. – Пауза.

– Не томи, – потребовал я. – Прием.

– Судя по всему, на них выскочила головная походная застава противника, авангард так сказать. Минаев и ополченцы раздолбали их в пух и прах. Десятки трупов, а у самих ни одного раненого. Как понял? Прием.

– Понял тебя. Отлично. Спасибо, Лень!

Я отключился. Что ж, первое боестолкновение на севере города прошло для нас удачно, и это здорово. Хорошо, что авангард «ввалился» в город, не дожидаясь основных сил. Минаеву в очередной раз повезло. Что ж, бой закончен, головная походная застава полностью уничтожена, хоть на немного, но наших врагов стало меньше. Дай бог, чтобы и дальше так. Скоро на помощь старшему лейтенанту подтянутся резервы. Перекроют север наглухо. А там… Там будут стоять и они, и мы… Как говорит мой друг, живущий в городе Кургане: «А куда деваться»?

Глава 22

Для того чтобы сдерживать «хоббитское» наступление, тормозить их продвижение вперед, город поделили на зоны ответственности, по которым командование «разбросало» маневренные тройки и пятерки. В их задачу входило наносить неожиданные удары, выводить из строя технику, уничтожать живую силу и быстро отходить, используя свое знание планировки улиц и особенности стоящих на них зданий. Отрабатывались различные варианты способов и методов действий и, как сказал в своем напутственном слове майор Пащенков: «Старайтесь не повторяться, работайте с выдумкой и, главное, оставайтесь каждый раз живыми». Но это маневренные группы, а остальным предстояло стоять насмерть.

Антона Павловича Рукина перебросили в Северный район вместе с подчиненным ему взводом. На баррикадах не осталось никого. Когда имелись другие пути движения по улицам, какой смысл ждать ваххабитов здесь? Никакого. Вот если бы противник начал наступление с южного направления, тогда другое дело, а так…

Чтобы не демаскировать позиции, занимаемые группой Минаева и батальоном ополченцев, бронированный «Урал», везший взвод Рукина, остановился, не доезжая до них несколько сот метров. Тормоза скрипнули, машина качнулась и застыла в неподвижности. Антон Павлович выбрался из кабины, спрыгнул на асфальт, приглушенно рыкнул:

– К машине!

Дверцы кузова распахнулись, и личный состав взвода начал неспешно сползать на асфальт.

– Пошевелись! – буркнул Антон Павлович. Скомандовал он скорее для проформы, чем действительно желая поторопить солдат, но тем не менее личный состав повиновался. Выгрузка ускорилась. Наконец все оказались на твердой почве. Павлович подошел взглянуть, не забыли ли чего ненароком в кузове, только это и спасло ему жизнь – перед носом машины вспыхнуло пламя, в мгновение ока превратившееся в черный дым, сотни осколков разлетелись в разные стороны, сметая на своем пути все живое. Четверо бойцов, оказавшиеся на свою беду с правой стороны машины, повалились на землю. Крик боли и вопль смерти слились воедино. Двигатель «Урала» взревел оборотами, коробка передач затрещала ломаемыми шестеренками, и перепуганный водитель, отпустив педаль сцепления, позволил грузовику рвануть с места. Руль до упора влево и гнать, гнать, гнать подальше от внезапно появившейся опасности.

– В укрытие! – рявкнул Рукин, перекрывая нарастающую перестрелку. Еще один снаряд разорвался в конце улицы, потерявшие скорость осколки на излете защелкали по асфальту. Один горячий кусочек металла подкатился под каблук старшего сержанта. – В укрытие, мать вашу, сказал! – Старший сержант пнул носком ботинка ближайшего вжавшегося в землю бойца. – Забрали раненых и… – он хотел сказать убитых, но в последний момент поправился, – всех забрали и уходим, уходим. Живо. Живо!

Растерявшиеся, но привычные к его командам солдаты наконец-то повиновались, вскочили на ноги, подхватив под руки своих пострадавших товарищей, с максимально возможной скоростью побежали к укрытиям. К моменту, когда они достигли угла ближайшего здания, идущий где-то впереди бой достиг своего апогея. Слышался треск пулеметов, уханье гранатометов и редкое тявканье новейших снайперских винтовок, но снаряды больше никуда не летели.

Павлович вслушивался в происходящее все то время, что бойцы взвода оказывали первую медицинскую помощь раненым. Его руководства в этом не требовалось, его хлопцы и без команд прекрасно знали, что и как следует делать. Вот только Лаврикову и Сычеву помочь уже было нельзя ничем.

Казалось, взвод Рукина, укрывшись за углом десятиэтажного здания, только-только расположился под его тенью, а скоротечный бой кончился. Все стихло. И спустя пару минут, через неравные промежутки, до ушей обеспеченцев стали доноситься одиночные выстрелы и короткие, такие же одиночные очереди – кто-то добивал раненых.