Небо примет лучших. Второй шаг - Ирина Сон

дрожь и острое желание развернуться и убраться подальше, словно на двери виднелся не эфемерный свет, а написанная кровью надпись «Бегите!».

Проклятая метка. Маяк для демона Красной Чумы, чтобы он последовал на этот серебристый свет и точно заразил живущую здесь семью.

– И что теперь? – спросил я.

Метка переливалась и мерцала, и сил оторвать от неё взгляда не было. Я содрогался всем телом, желал убежать подальше и при этом смотрел и смотрел, как зачарованный. Так может притягивать лишь отменная, завораживающе уродливая мерзость.

– Странно. Больше меток здесь нет. А в этом доме, сколько себя помню, всегда жил безобидный слепой старик. Ума не приложу, кому он мог насолить? – пробормотал Чонгун.

– Так что теперь делать? – повторил я.

Жрец посмотрел на меня так, словно я спросил, мокрая ли вода.

– Развеять метку, конечно же!

Как именно это делать, он тут же показал – шлёпнул несколько талисманов прямо на серебристую дымку. Набежавший ветер взметнул его волосы, поиграл с полами зелёных одежд – и метка развеялась, подчинившись дуновению. Я понял, что всё это время почти не дышал, и с облегчением перевел дух.

Чонгун тщательно изучил дверь, больше ничего не нашёл и постучался со словами:

– Это сейчас безобидный слепой старик. Кто знает, кем он был раньше и сколько у него врагов?

Что ж, если у слепца и были враги, то лишь из очень далёкого прошлого. Появившийся на пороге старик поражал невероятной для бедняка древностью. Он был тощим, тёмным и сморщенным, словно запечённое яблоко на сухой ветке. Голова, напротив, была совершенно белая. Я заподозрил, что высоким пучком старик маскировал лысину на макушке. Но ничего не потрясало так, как его слепые глаза: открытые, неподвижные, с жуткой белизной в зрачках.

– Благодарю жрецов за помощь, но у меня давно нет никаких врагов, – сказал слепец, показав нам, что слух у него, несмотря на прожитые годы, остался отменным. – Проходите, не стойте на пороге.

Мы вошли в тёмную хижину. Слепец едва видимым силуэтом прошёлся по ней, открыл окно – и луна осветила единственную крохотную полупустую комнатушку с очагом в углу.

– Может быть, вы забыли про кого-то? – спросил я, прикрыв за собой дверь.

– Может быть, это чья-то обида? – подхватил Чонгун.

Слепец встрепенулся.

– Малыш Чо? Это ты?

Чонгун смутился, неловко переступил с ноги на ногу и со вздохом признался:

– Да, это я.

Старик неприкрыто обрадовался и, нашарив руку жреца, стал её ощупывать.

– Какие широкие ладони! Видать, ты знатно прибавил в росте? А эти мозоли неужто от письма? – говорил он, улыбаясь и показывая неожиданно хорошо сохранившиеся зубы. – Мне говорили, ты теперь жрец Повелителя Ветра, но, признаться, я не шибко поверил. Как радостно, что с тобой всё хорошо! Как твоя матушка?

Он провёл руками по воротнику жреческого наряда, тронул косу и неторопливо ощупал лицо. Чонгун стоял соляным столпом и отчаянно краснел под моим взглядом.

– У неё всё хорошо, работает на храмовой кухне, – пробормотал он и, дождавшись, когда слепец закончит свой осмотр, мягко отвёл его запястья. – Старик, мы сняли с твоего дома проклятую метку. По ней тебя должен был найти демон Красной Чумы. Признавайся, кому ты перешёл дорогу?

Старик лишь с недоумением пожал плечами.

– Когда-то я был неплохим кожевником, и во врагах у меня ходили только другие мастера. Нынче какой из меня соперник? Для кожи не только руки нужны, но и глаза.

– Тогда что вы можете сказать о тех, кто вас навещал накануне? – спросил я. – У вас отменный слух. Вы наверняка слышали, если никуда не отлучались.

– Никуда не отлучался. Я всё время дома – корзины плету. И знаю всех, кто приходил на этой седьмице. Но их было всего двое: старик Вей да соседка Ю. Они живут тут много лет. Добрейшие люди. Их знает вся округа! – кивнул слепец и задумался. – Хотя… Был странный визит.

Я и Чонгун дружно оживились:

– Какой?

– Ко мне ходят только местные. Их шаги я хорошо знаю. А вчера приходил незнакомый человек. Не местный. Подошёл, пошуршал и ушёл. Я открыл, спросил, чего надобно, а человек промолчал и убежал. Я подумал, что женщина ошиблась и испугалась меня. А вот теперь думаю…

– Почему вы решили, что это была женщина? – спросил я.

Слепец словоохотливо объяснил:

– Шаги были лёгкие, как у молодой женщины или ребёнка. Пахло женским духом, благовониями такими… благородными. А ещё обувь стучала звонко, так стучит только добротная обувь, не бедняцкая. Не местная женщина. Вот я и запомнил.

– Когда именно она приходила, говоришь? – уточнил Чонгун.

– Так вчера после обеда. Солнце даже не клонилось к закату – оттуда грело… – Старик махнул рукой на небо.

– Спасибо, старик, – поблагодарил Чонгун и, пошарив в сумке, вложил в руки слепца нечто, завёрнутое в тряпицу. – Вот… Мама сделала.

Слепец ощупал подарок, сдвинул тряпку – и на весь дом так пахнуло копчёным мясом, что у меня самого потекли слюнки.

– О! Ого! Сто лет не ел мяса! – выдохнул слепец и поклонился. – Благодарю, Чонгун! И метку снял, и угостил – пусть Небеса не сводят с тебя благосклонного взора! Пусть Повелитель Ветра всегда откликается на твои молитвы!

– Я постараюсь почаще заходить, – пообещал Чонгун. – Только ты его спрячь, а то соседи сразу слетятся и всё съедят. Тебе ни кусочка не достанется!

Слепец со смехом заверил, что съест всё сам до последней крошки, и мы распрощались.

За что я любил работу жреца, так это за людскую благодарность. Благодарность была удивительным явлением: не солнце, а греет, не еда, а насытит, не деньги, а всё равно дорога! И главное – всем по карману! А каким счастливым делается человек, который её получил! Чонгун вот засиял так, что мог бы осветить все три порученные нам улицы! Самое поразительное, мне тоже было приятно, хотя я просто рядом постоял и ничего не сделал.

– Значит, женщина или молодая девушка, – заключил я, вернувшись из своих размышлений. – Надо бы поспрашивать соседей старика. Вдруг кто-то её видел?

Чонгун возразил:

– Вряд ли. Все бедняки в это время работают: кто на рынке попрошайничает, кто мешки таскает, кто по мелким поручениям бегает, кто где. Сидит дома только старик. Но и он работает – корзины плетёт и с помощью соседки продаёт.

– Всё равно. Город – тесное место. Кто-то наверняка удивился. Не каждый день обеспеченная женщина ходит по местам, где обеспеченные не появляются, – сказал я.

– Если это была злоумышленница, то она наверняка сделала всё, чтобы не привлекать внимания!

Я встал посреди улицы. Озарение, ужас, отрицание – всё сплелось в