Безродыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин

* * *

Я чуть дуделку пополам не разгрыз. Как зубы стиснул, когда птицу увидел, так и не мог челюсти разомкнуть, пока к островку не подплыл. Это же не журавль, а страх оживший. В высоту три сажени, крылья — нашу землянку можно накрыть, клюв с мою ногу, лапищи — пупырчатые столбы. На каждой внизу в обратную сторону смотрит загнутый вниз костяной шип длиной в локоть. Он теми шипами половину зверей, что в лесу живут нашем, может насмерть проткнуть.

Заметила меня птица. Ярится, кричит, машет крыльями. Бросается в мою сторону, клюв раззявлен. Но силок крепко держит за лапу. Выглядывающая из хвои верёвка натягивается, вновь провисает и снова натягивается. С таким шумом уже половине болота известно, что матёрый журавль не в духе. Небось и у берега, откуда плыву, его клёкот слышно. Поди, вся округа давно разбежалась от страха. Один я гребу себе мимо и делаю вид, что меня это всё не касается.

Наконец, скрылся от журавлиного взгляда. С дальней стороны островка потихоньку подплыл, вылез на берег и ползанку за собою втянул. Вынул копьё, самострел и последнюю из дедовых чудесных верёвок. На ней загодя петля заготовлена, а к свободному краю привязана намертво уже верёвка простая, тоже у Такера взятая. Это, чтобы длины больше было. Мне ведь мало того, что журавль за лапу попался. Надо теперь и за шею поймать.

Начал красться кустами. Вон та сосна, под которой птица беснуется. Вон другая, что по соседству от первой растёт. Между ними саженей семь-восемь — удобное для меня расстояние. Вчера прикидывал всё, примерял — должно получиться.

Прямо к дереву подобраться незаметно не вышло. Журавль увидел, метнулся навстречу, но силок далеко не пускает. Сажени три не дотягивается. То клювом. Крылом попытался ударить, так край всего в паре локтей от лица пролетел. Страшно — жуть как. Меня едва ветром не сдуло. Самострел с копьём под куст бросил, а сам за сосну спрятался и принялся к стволу верёвку привязывать.

Хоть гоню страх, а руки дрожат. Или то от возбуждения больше. Неужели получится Такеров фокус? Я, конечно, вчера перед тем, как назад плыть, хорошенько потренировался с бросками верёвки, но получится ли накинуть петлю, когда не в куст метишь, а в зверя живого, не знаю.

Затянул узлы, подобрал верёвку, подкрутил в небольшой моток лишнее. Надо пробовать. Высунулся из-за сосны, встал в полный рост. В руке распущенная пошире петля. Маши, птичка, крыльями, маши. Подожду, когда надоест. Не достаёшь ведь. А ветер уж стерплю как-нибудь.

И правда. Минуты через две журавль устал махать крыльями. Приподнял их вверх, застыл в угрожающей позе — башка с приоткрытым клювом вперёд, шея вытянута, зад с распущенным хвостом, наоборот, отклячен назад. Шипит, словно змей, пощёлкивая языком — отвратительный звук.

Три вшивых сажени! Нельзя промахнуться. И потому, что близко уж очень, и оттого, что второй бросок сделать станет гораздо сложнее. Пока птица не понимает, чего я затеял, надо использовать шанс. Такер тоже на то упирал.

Эх, была не была! Размахнулся — и швырь петлю. Та в полёте раскрылась кольцом и, верёвку за собой увлекая, помчалась прямёхонько к цели. Птица дёрнулась. В попытке поймать петлю клювом, шеей качнула. Но и сам клюв, и пернатая голова уже были внутри верёвочного кольца.

Получилось! Попал!

Я стремительно рванул верёвку обратно и метнулся назад. Смазанная жиром петля в один миг затянулась. Журавлиная шея в ловушке! Птица прыгает, дёргает поводок на себя. Йока с два! Я уже обернул свободный остаток верёвки вокруг ствола, и теперь, хоть волами тяни.

Если бы не ярость в птичьих глазах, смотрелось бы даже смешно. Огромный журавль танцует на месте на одной лапе. Вторая назад оттопырена, на натянутой верёвке висит. С другой стороны, точно так же отставлена длинная шея, подвешенная на такой же верёвке. Оступится птица, и даже гузкой до земли не достанет — в воздухе будет болтаться, крыльями по нему молотить. Поймал, так поймал.

Выдохнул, подвязал обмотанную вокруг ствола верёвку на ещё один узел — можно отпускать. Руки дрожат, журавль орёт по чём зря. Но уже хриплый звук — шея сдавлена крепко. Посидеть, подождать час-другой — может сам себя и придушит. Но время тратить нельзя. Больно круто мы здесь нашумели. Того и гляди, панцирник какой проверить захочет, что тут у журавля за дела.

Попытался успокоиться. Сел, закрыл глаза. Твёрдая рука нужна. Два штыря всего есть. Вдруг потеряю при выстреле?

Помогло вроде. Сердце больше не рвётся прочь из груди, а просто колотится. Подобрал с земли самострел. Так… Откуда тут лучше всего стрелять будет? В глаз вряд ли, а вот в шею, поближе к башке попасть можно. У самой петли, аккурат под основанием клюва хорошее место.

Зашёл сбоку, так, чтобы напротив журавлиной головы встать. Крылом бьёт в мою сторону, весь изгибается, дрыгается, но тот кусок шеи, что возле петли, лишь слабо покачивается. Не то, чтобы совсем неподвижная цель, но попасть вполне можно.

Прицелился. Позади журавлиной башки как раз заросли тростника — коль что, не улетит в воду штырь. Щёлк!

Ожидаемо мимо. Упёр самострел основанием в землю, всем весом надавил на рычаг. Взвёл, второй штырь наложил. Поднял оружие. Щёлк!

Ну что же. Пойду в тростнике ковыряться. Никто и не думал, что с первой попытки получится.

Нашёл свои снаряды, вернулся на позицию. Дурак я. Самострел-то, хоть и невелик, но тяжёл для меня. С упора нужно стрелять. Взвёл, присел, положил на подставленное колено. Так лучше уже. Щёлк!

Ого, как пух полетел! Задело по краю штырём, но царапина есть — кровь видна. Заряжаю скорее ещё раз. Азарт гонит. Хочется скорее попасть.

Но не всё так просто. За удачным выстрелом вновь пошли промахи. Только с восьмой попытки вогнал штырь точно в цель. Насквозь не прошило, но тяжёлый снаряд глубоко ушёл в птичью шею. Тут уже никой крепи не хватит. Чтобы птичья шкура почти в упор выстрел сдержала, троерост нужен по-настоящему страшный.

Кровь брызнула, дёрганья журавля резко вдвое ускорились. Лапа опорная подкосилась, и колотящая крыльями землю птица повисла на задрожавших верёвках. Минут пять я терпеливо ждал, когда силы у раненого зверя закончатся. Потом, когда метания журавля сменились вялыми взбрыкиваниями, шагнул осторожно поближе и в упор вогнал выстрелом второй штырь в поблекший птичий глаз.

Убил? Продолжает, зараза, подрыгиваться. Выдернул штырь из шеи. Снова взвёл самострел, зарядил… Нет. Затих. Дело сделано.

То есть самое сложное дело. Не