Бездна. Первые после бога - Юрий Корчевский

– Не три, а четыре. Все равно ведь на ремонте будем.

– Ладно, ступай, но завтра к вечеру чтобы был. Зазноба, что ли, появилась?

– Вроде того.

– Дело молодое, может – сладится. Иди уж.

Володя поблагодарил и пошел в город.

По причине позднего времени магазин был пуст, но Володя помнил и дом, и улицу, где жила Катя, и бодро направился туда. Постучался в дверь.

– Кто там? – Голос у Кати был испуганный.

– Да это же я, Саша!

Дверь сразу же отворилась. Катя стояла в дверном проеме в ночной рубашке и босиком, готовясь ко сну.

– Ты? Не забыл?

– Да что же, у меня такая короткая память?

– Проходи, только у меня, кроме хлеба и чая, ничего больше нет.

– Перебьюсь.

Володя шагнул через порог, закрыл за собой дверь и, обняв девушку, ощутил через тонкую рубашку ее горячее тело. Тут же нахлынуло желание.

Едва сняв куртку и ботинки, он сразу направился в комнату.

– Чай будешь?

– Утром. Иди ко мне!

– Руки сначала вымой.

И правда, с корабля – и сразу в койку. Непорядок!

Володя вымыл руки, заодно и умылся. Разделся донага у кровати, на которой под одеялом уже лежала Катя.

– Вы снова в городе?

– На заводе, ремонтируемся – немецкая подлодка обстреляла. Давай не будем о войне.

После бурной любовной схватки они уснули, обнявшись.

Часа через два в городе завыли сирены воздушной тревоги, и молодые проснулись. Катя сделала попытку выбраться из-под одеяла.

– Ты куда?

– Воздушная тревога, надо в бомбоубежище бежать.

– Лежи спокойно. Немцы если и прилетят, то, скорее всего, мимо пройдут, на Архангельск. Молотовск – слишком мелкая для них цель, если только судоремонтный завод…

Володя ошибся. Высоко в небе послышался заунывный вой моторов.

По случаю войны в городе соблюдали светомаскировку, и темень была полнейшая. Но с высоты было хорошо видно море, оно блестело, берег, контуры города и завода.

Завыли-засвистели первые бомбы – они и в самом деле легли в районе судостроительного завода. Раздалось несколько взрывов.

Только потом вспыхнул луч зенитного прожектора и стали стрелять зенитки – до начала бомбежки они не хотели демаскировать себя.

Громыхнуло еще несколько взрывов.

Потом все стихло. Смолк звук моторов, немцы улетели. Так далеко в тыл они залетали редко, с дальними бомбардировщиками у гитлеровцев было туго. Они, конечно, были, но их было мало. Гитлер не рассчитывал на долгую войну, уделяя все внимание фронтовой авиации – штурмовикам, истребителям, бомбардировщикам ближнего действия вроде «Юнкерса-88» или «Хейнкеля-111».

Катя и Володя стояли у окна. Далеко, в районе порта, показались проблески огня.

– Вроде горит что-то.

– Без нас есть кому тушить.

Володе не хотелось из тепла, из постели, от женщины бежать в порт.

Утром, после любовных утех, они наскоро выпили чаю с черным хлебом и разбежались: Катя в магазин, а Володя – прямиком в порт.

В порту была суматоха, ощущался запах гари и дыма.

Володя сразу кинулся к судну и почти тут же столкнулся с капитаном.

– Здравствуй, Александр. Слышал уже, что бомбили?

– Весь город видел и слышал. Судно не пострадало?

– Наше не пострадало, а вот на заводе пожар был. Правда, потушили быстро. Транспорт один пострадал сильно и подлодка, есть жертвы.

Услышав про подлодку, Володя изменился в лице, сердце екнуло. Ведь он был подводником до мозга костей, любил он лодки, это было его призванием, как у других людей летать, лечить, петь.

– Федор Савельевич, можно на подлодку поглядеть?

– Не насмотрелся еще? Едва не в каждом выходе встречаемся. Ладно, иди уж, все равно ремонт до вечера не закончится, а то и дольше.

И Владимир отправился к заводскому причалу. По пути увидел один полуразрушенный цех, где рабочие уже разбирали завалы.

У причальной стенки стояла подводная лодка.

Внешне повреждения на «малютке» были невелики. Рубка посечена осколками, вмятина на ней изрядная. Володя присмотрелся – да, и антенна сорвана.

Мимо прошел краснофлотец.

– Эй, земляк, что случилось?

– А сам не видишь? – хмуро бросил матрос.

– Да ведь это ерунда – пробоины на рубке. Лишь бы прочный корпус не пострадал.

– Ты заводской, что ли?

– Нет, матрос с «Софьи Перовской».

– Повреждения у нас на лодке и в самом деле невелики, только четырех подводников сегодня хоронить будем.

– Как же так?

– Осколками на пирсе. Лодка бункеровалась, да заводские дизель регулировали. Бомба рядом взорвалась.

– Да, беда. А как командира вашего найти?

– Он сам сюда идет, – матрос показал на мужчину средних лет в кожаном реглане.

Владимир подошел к нему:

– Здравствуйте! Примите мои самые искренние соболезнования…

– Принимаю.

Командир лодки сунул в рот папиросу, прикурил.

– Ты заводской? – спросил он.

– Нет, рулевой с «Софьи Перовской».

– Что хотел? У меня времени мало.

– На лодке служить! – выдохнул Владимир.

– Доводилось раньше? Есть специальность?

– Нет, – Владимир слукавил. А как сказать правду, если по документам он и близко к подлодкам не подходил.

– Краснофлотец? – капитан-лейтенант окинул взглядом его одежду.

– Нет.

– Насколько я знаю, все суда Севморпути мобилизованы. У тебя бронь должна быть от призыва. Как тебя взять?

– Я же не в тыл прошу отъедаться. У вас четырех членов экипажа не хватает.

– Верно, и взять их пока неоткуда. По закону положено, чтобы тебя военкомат призвал, потом учебка, чтобы ты специальность получил – электрика или торпедиста.

– Война тоже не по закону.

– Тебя же на судне в дезертиры запишут, искать будут, а мне отвечать.

Володя набрался духу: рисковать так рисковать. Он достал из кармана свои документы и протянул их командиру подлодки. Тот взял, просмотрел их и вернул.

– И дальше что?

– Я детдомовский, родни нет. Возьмите меня вместо убитого матроса и по его документам.

Володя волновался – голос осип, губы пересохли.

Командир замешкался, но ответа сразу не дал.

– Тебя же твой капитан искать будет. Был человек – и пропал. В розыск объявят.

– А вы к нему сходите, поговорите. Судно мое недалеко стоит, ремонтироваться будет.

– Ох, втягиваешь ты меня в авантюру. Как бы жалеть потом не пришлось!

Врать так врать, решил Володя.

– Я на заводе раньше работал, хорошо знаю торпедные аппараты, электрику, рулевым быть могу. Не пожалеете!

– Ты же говорил, что не плавал на подлодке?

– Не плавал, но ремонтировал и знаю устройство.

– Это меняет дело. Ладно, дальше фронта не пошлют. Пошли к твоему капитану.

Услышав, что у него хотят забрать рулевого, Федор Савельевич схватился за голову:

– Ты, Саша, побудь в коридоре, мы сами поговорим.

Володя вышел.

Разговор шел сначала спокойный, дальше – на повышенных тонах. Потом наступила тишина. Подрались они там, что ли?

Володя осторожно приоткрыл дверь.

Федор Савельевич разливал из бутылки водку по стаканам. Похоже, договорились, сообразил Володя. Осторожно, чтобы не щелкнуть замком, он прикрыл дверь.

Из капитанской каюты послышался голос:

– Саша, зайди!

Володя шагнул в каюту.

– Вот что. Парень ты боевой, я тут коротенько рассказал о тебе. Коли ты рвешься на боевой корабль – так и быть, отпущу. Флоту помогать надо. Только меня не подведи.

– Спасибо, Федор Савельевич! – Володя улыбнулся.

– И вот что еще: документы свои мне отдай. Напишу в рапорте – погиб-де рулевой Александр Оглоблин при бомбежке.

– Спасибо!

– Ты капитан-лейтенанта благодари, умеет он уговаривать. И удачи тебе!

Глава 7. «Малютка»

Лодки класса «М», называемые на флоте «малютками», были самыми небольшими из боевых подводных лодок Советского Союза – надводное водоизмещение их составляло 157 тонн. В длину лодка была всего 36,9 метра при ширине корпуса 3,13 метра, имела надводную скорость 14 узлов, а подводную – 7. Рабочая глубина погружения была 50 метров, автономность плавания – 7 суток. Экипаж составлял 36 человек, а из вооружения лодка имела только два носовых торпедных аппарата, причем без запаса торпед в торпедном отсеке – для этого просто не было места, и 45-миллиметровую пушку на палубе перед рубкой.

Но Володя был и этому рад. Конечно, после «эски», лодки серии «С», «малютка» казалась совсем маленькой, но и она успешно выполняла боевые задачи, в основном по охране берегов и ближнего радиуса действия.

13 января 1943 года бригада подводных лодок Северного флота под командованием капитана первого ранга И. А. Колышкина имела всего 17 подлодок. Из них только 4–5 могли одномоментно вести действия на морских коммуникациях врага, остальные либо были в ремонте, либо бункеровались.