Бездна. Первые после бога - Юрий Корчевский

Он уже повернулся, чтобы уйти, как его окликнули:

– Саша!

Он и внимания на оклик не обратил, но женщина его догнала.

– Простите, задержалась. Я кричу, кричу, а вы идете…

– Не слышал.

– Рынок – не магазин, товар на прилавок не выкладывают, все из-под полы. Помогайте.

Володя подхватил тяжелую авоську – была раньше такая плетеная сумка на все случаи жизни. Окликали какого-то Сашу, он слышал, но не обратил внимания, не привык к новому имени.

Женщина привела его в квартиру на окраине. Кирпичный двухэтажный дом, коих здесь, в Молотовске, было много. Квартира двухкомнатная, но комнаты даже не маленькие, а малюсенькие, просто крохотные. Володя хмыкнул – да что он, жить сюда пришел?

Они сняли верхнюю одежду.

– Ты, Саша, располагайся, пока я приготовлю.

– Как скажешь.

Володя осмотрел комнаты. Чисто везде, но бедно. «А что ты хотел увидеть? – укорил он себя. – Так сейчас большинство живет».

Он включил репродуктор. По случаю войны все радиоприемники приказано было сдать еще в начале войны, чтобы не слушали вражеские голоса.

Катя гремела на кухне посудой, потом зашипел примус, запахло сгоревшим керосином.

Володя открыл под окном нишу – были раньше такие, со створками и вентиляцией на улицу. Они использовались вместо холодильника в домах. О самих холодильниках, обыкновенных бытовых, никто не слыхивал.

Он поставил в нишу бутылку водки – пусть охлаждается, подивился пустоте ниши: съедобного там не было ничего.

С кухни уже что-то скворчало, потихоньку стал нарастать и усиливаться запах жареной рыбы.

Не выдержав, Володя заявился на кухню.

– Я скоро, потерпи еще, – встретила его Катя.

Но Катя поняла его неправильно – Володе просто хотелось пообщаться. Он давно уже не видел близко женщины. Сначала подлодка, потом кочегарка на корабле, следом – рулевым на конвое, потом уединение на Вайгаче… И везде только мужики – кроме острова. А женщины – они и двигаются не так, и пахнут не так, и говорят… И мысли о доме навевают.

– Скудно вы здесь живете, – начал он разговор.

– А ты сам-то откуда? Неужели у вас не так, лучше?

– Да, наверное, так же. Я из Питера, но давно там не был. Началась война, на флот ушел.

Он не мог сказать, что он не только не из Питера, но даже из другого времени. И про погибшую «эску», про свои злоключения, про плен на немецкой подлодке… Каждое неосторожное слово могло дойти до «органов» – как тогда называли НКВД. А Володя побаивался интереса этой организации к себе. Кто поверит, что он человек из будущего? Обвинят в шпионаже или еще бог знает в чем, и в лучшем случае будешь вкалывать на руднике в той же Амдерме, а в худшем… Про худший думать не хотелось.

– Повезло тебе, Ленинград видел.

Володя чуть не охнул – девушка не заметила его оговорку про Питер. Это прокол, недопустимый промах!

– Да, красивый город был.

– Почему «был»?

– Бомбят и обстреливают его сильно, в блокаде он. Думаю – разрушений много.

– Я из Мурманска, мой город тоже сильно пострадал, чуть ли не каждую ночь немцы бомбили. Нас сюда вывезли.

– И квартиру дали? – удивился Володя.

– Нет, подселили. А через месяц хозяина на фронт забрали. Я здесь на птичьих правах.

– Все равно одна живешь, хорошо. Ты замужем?

– Вдова. Мужа в начале сорок второго на фронт забрали, два письма от него только и пришло, а потом – похоронка.

– М-да.

На кухне повисла тишина. Володя и сам был не рад, что спросил про мужа. Сложно сейчас женщинам. Все тяготы – работа, полуголодное существование, одиночество – все легло на их плечи. У кого-то муж на фронте погиб, у других – воюют… В тылу из мужиков только старики да подростки.

Катя пожарила рыбу и картошку, накрыла на стол. Картошка в этих северных краях была почти деликатесом. На здешних землях она не росла, а завозили редко, да и то в пути и на складах она частенько успевала подмерзнуть.

Выпив по рюмочке, оба набросились на еду. Молодые, аппетит хороший. Не спеша «уговорили» бутылку. Володя не пил давно, да и голодный был весь день, потому и повело его слегка.

– Э, да ты носом клюешь, морячок, – заметила Катя. – Тебе отдельно постлать или со мной ляжешь?

Женщина спросила без обиняков, и отвечать нужно было тоже прямо.

– Вместе, – кивнул он. И, едва раздевшись, рухнул в постель и отрубился.

Катя постояла, покачала осуждающе головой и улеглась рядом: все-таки вдвоем теплее, да и надоело ей одиночество.

В середине ночи Володя проснулся оттого, что рядом кто-то тихо дышал. Сразу вспомнилось – ужин, женщина… Вот он дурак! Сначала просто хотел поесть и найти место для ночевки. Повезло, даже с женщиной рядом, а он позорно уснул. Вот и выходит – дурак! Расскажи кому – засмеют.

Володя провел ладонью по плечу Кати. Кожа у нее была нежная, бархатистая. Он наклонился к ее голове, понюхал волосы – пахнут как-то по-особому. Осмелев, прильнул своими губами к ее губам.

Женщина проснулась сразу, ответила на поцелуй.

Желание взыграло у обоих. Задрав ночную сорочку, Владимир навалился сверху, обнял…

Когда оба отдышались, Катя сказала:

– Наконец-то дождалась, уж подумала, грешным делом, не алкаша ли привела?

– Нет, не алкаш я, сам не знаю, что накатило. Ты прости.

– А ты правда на трое суток?

– Правда. Судно наше на ремонте.

– Мне завтра на работу, давай спать.

Утром Катя его разбудила:

– Я ухожу, запасные ключи висят рядом с дверью.

– Мне некуда идти. Возьми денег, купи что-нибудь на ужин.

– Я постараюсь пораньше прийти.

Владимир снова улегся в кровать. Когда бы ему еще удалось отоспаться на перине, в тепле, с ощущением полной безопасности. И никаких тревог, никаких торпедных атак – красота!

Он проспал до обеда.

Проснувшись, он полежал в кровати еще – не часто в последнее время удается отдохнуть. А тут и постригся, и помылся, и с женщиной переспал, да еще и выспался дальше некуда. Куда-то ушли невзгоды и тяготы последних месяцев, он встал бодрый, кровь кипела в жилах, и хотелось жить на полную катушку. Он умылся под рукомойником и какое-то, очень короткое время решал нехитрую проблему – напиться чаю самому или все-таки подождать хозяйку? Однако, случайно взглянув в окно, увидел – Катя уже подходила к дому с сумкой в руках. Владимир быстро оделся – встречать девушку в одних трусах неудобно.

Катя выглядела так, как будто и не было бессонной ночи. Щеки с мороза были румяными, глаза блестели.

– Держи, – она подала Владимиру сумку.

Володя отнес сумку на кухню и, вернувшись в прихожую, помог девушке раздеться – все-таки приятно поухаживать за симпатичной женщиной.

– Соскучился? Есть хочешь? Я сейчас.

Катя стала хлопотать на кухне, но Володя отвлек ее:

– Катя, оставь пока, пойдем.

Он подхватил ее за талию и повлек в комнату. Володя выспался, отдохнул, чувствовал себя полным сил, и ему хотелось женщину. Он начал снимать с Кати платье, засмеялся.

– Ты чего? – удивилась Катя.

– Анекдот вспомнил. Выпустили петуха во двор. Вокруг куры ходят, а он к кормушке кинулся. Хозяин петуха качает головой – не дай бог так оголодать!

Девушка засмеялась. Анекдот был «с бородой», но она его не слышала.

Володя не спеша снял с девушки лифчик, провел руками по груди, поцеловал сосок.

– Подожди, я сама, – Катя разделась.

Володя был терпелив и нежен. Он ласкал женщину, пока она не застонала от желания.

Потом они лежали в постели.

– Как долго у меня не было мужчины! – вздохнула Катя.

– Вокруг мужиков полно! – засмеялся Володя.

– Они с утра до вечера на работе, еле ноги таскают. И у них одна мысль – досыта поесть и выспаться.

– Что поделаешь? Война! Вот прогоним немца, и все образуется.

– Ты думаешь, мы победим? Сводки одна другой страшнее.

– Наполеон Москву взял и сжег. А чем все закончилось? Армию его Кутузов разгромил, а Русь как стояла, так и стоит.

Катя поднялась, накинула халат.

– Надо ужин готовить.

– Я бы и пообедал заодно.

Девушка засмеялась и ушла на кухню.

Зашипел примус, заскворчало на сковороде.

– Иди кушать.

Катя купила не только еды, но и бутылку водки, однако Володя от выпивки отказался.

– Ну, как знаешь, а я пригублю. – Катя выпила рюмку. Щеки ее зарумянились. – Расскажи о себе.

Вот вечно с женщинами так: хотят узнать о мужчине побольше, а у него только полтора суток увольнения остались, и встретятся ли они вновь, неизвестно. Плавание во время войны – занятие непредсказуемое. Да и говорить правду о себе он не хотел – Катя наверняка похвастается перед подругами. Потому начал врать:

– Сирота я, в детдоме воспитывался. Родителей не помню. Ну а дальше – ФЗУ, потом на флот попал. В военкомате на фронт просился, сказали – моряков не хватает, ты здесь нужнее. Вот и все.