Вектор атаки - Евгений Филенко

– Насколько мне известно, у них нет традиции избавляться от боевых шрамов, – возразил Ниденталь. – Считается, что это прибавляет брутальности к их облику. Присмотритесь к низшим чинам: они буквально разлинованы шрамами.

Командор задумчиво помассировал лицо.

– И что вы об этом думаете? – спросил он.

– Здесь что-то не так, – сказал Ниденталь. – По моим предположениям, эхайны неким не до конца мне понятным способом изымают у нас значительную часть биологического времени. Если судить по темпам их старения, изымаемая часть составляет от двух третей до трех четвертей года как единицы измерения времени на этой планете.

– «Космовидение-153», – пробормотал себе под нос командор Хендрикс.

– Вы тоже заметили? – Ниденталь посмотрел на него с нескрываемым уважением. – Теперь понятно, отчего именно вы командор, а не кто-то другой… Собственно, одной этой информационной ленты было бы достаточно, чтобы навести нас на подозрения.

– Что там еще было? – сумрачно осведомился Оберт.

– «Монструм-Парк», – ответил Ниденталь. – Когда мы вылетали с Эльдорадо, никакой популяции зауроподов на Тайкуне еще не было.

– То-то я изумился, – сказал Руссо.

– А уж я такое событие никак бы не пропустил. И ни о какой «Макхавской экологической катастрофе» 147 года не слышал. По очень простой причине.

– По какой же? – спросил командор Хендрикс. – Ах, да…

– Ведь мы с вами пребываем в уверенности, будто существуем в 138 году, – все же пояснил Ниденталь. – Это рассогласование дат дополнительно свидетельствует в пользу моей гипотезы о дефекте времени. – Он помолчал. – И я очень хотел бы понять, как они это делают.

– Я тоже, – сказал Руссо.

– А я – если дела обстоят именно так, как вы утверждаете, – зачем они это делают, – промолвил Оберт.

– Это как раз вполне объяснимо, – сказал Руссо. – Очевидно, мы их единственные заложники. Поставить киднеппинг на поток им не удалось. Поэтому они стараются сохранить нас как можно дольше.

– Консервируют, – усмехнулся командор.

– Что такое «киднеппинг»? – с живейшим интересом спросил Ниденталь.

– Похищение людей, – сказал Руссо. – Архаичный и не очень точный термин.

– Откуда вы знаете?

– Я же историк.

– И чем обычно заканчивались похищения? – спросил Оберт.

– Весьма разнообразно. Если к родственникам или коллегам похищенных выдвигались какие-то требования и не удовлетворялись, похищенных убивали. Если, напротив, требования исполнялись, то… опять же по-разному.

– С нами дело обстоит несколько иначе, – сказал командор. – Нас используют как фактор сдерживания. Пока мы живы и относительно благополучны, эхайны могут полагать себя в безопасности от жестких решений Федерации.

– Если Федерация вообще намерена что-то и как-то решать, – сказал Руссо, бледно усмехаясь.

– Прекратите, Антуан, – нахмурился командор. – Уж от кого, но не от вас я готов выслушивать пораженческие речи.

– Странно, – сказал Оберт. – Долго и тщательно скрывать, а потом вдруг ни с того ни с сего выдать истинное положение вещей… Неужели эхайны настолько глупы? Или легкомысленны?

– Это не они глупы, а мы, – буркнул Руссо.

– Возможно, – сказал Оберт. – И мы сами приучили их к этой мысли. Своей ненаблюдательностью, граничащей с безразличием. Вот они и расслабились.

– Не нужно обобщать, – сказал Ниденталь ревниво.

– Да, да, – рассеянно промолвил командор Хендрикс. – Нам повезло, что у нас оказались вы… с вашей исключительной наблюдательностью. А может быть, это очередная игра?

– Во что? – с интересом спросил Оберт. – В циферки? Или в зарубки на стволах? Воля ваша, но я не могу представить себе капитана Ктелларна, под покровом тьмы с сопением выкапывающего все ктимокабрены за домом нашего друга, дабы заменить их на точно такие же, но с другими зарубками!

– Здесь мое воображение тоже пасует, – сказал командор. Он оборотился к Ниденталю: – В ваших замечаниях, Франц, есть пища для размышлений. Хотя я не очень понимаю, как это может повлиять на наше положение.

– У нас почти не осталось времени, – нервно сказал Руссо. – Пора расходиться.

– Вы к себе, Дирк, – распорядился командор Хендрикс, – я останусь здесь, а вы, Антуан, и вы, Франц…

– Жаль, – огорчился Ниденталь. – Я не успел вам поведать еще о двух фактах, возможно – наиболее любопытных.

– О господи, – вздохнул командор. – О каких еще фактах?

– Человек по имени Феррейра, – промолвил Ниденталь. – И надпись на тангутском языке. – Он красноречиво покосился в сторону Руссо. – Последнее – к вопросу о «что-то и как-то». Но это уж, как видно, завтра.

– Вы интриган, Ниденталь, – сказал Оберт удрученно. – В нашей ситуации завтра может и не наступить.

Консулу нужен хороший психомедик

Кратов открыл глаза и понял три вещи: что наступило утро, что сон так и не пришел и что ни одна из задач не получила даже намека на решение. Глаза можно было бы и не закрывать, но так ему удавалось создать для себя хотя бы иллюзию покоя. На столике в изголовье россыпью валялись капсулки каких-то транквилизаторов. Кратов даже не помнил, откуда они взялись. Интересно, кому в голову пришла идея их подсунуть? Не самому же… или самому?! На протяжении сорока с лишним лет он ни разу не пользовался психотропиками, чтобы совладать со своими нервами. Может быть, пришла пора начать?

Он поднялся с дивана, на котором провел почти всю ночь в тщетной надежде отключиться, подошел к распахнутому окну. Окно он тоже позабыл закрыть, а потом всю ночь дремотно удивлялся, отчего в помещении так зябко. За те три дня, что он здесь провел, этот пейзаж с серебристыми башнями на фоне холодной океанской равнины порядком надоел. Подобное однообразие начинало угнетать: в какой бы точке земного шара он ни оказался, всюду за окном видны были какие-то башни и какой-нибудь океан.

«На что надеюсь? Или на кого? Что вдруг явится некий «бог из машины» и одним взмахом крыла разведет все беды?!

Всю ночь напролетжду, не запоет ли кукушка, —фонарь в саду не гашу…[10]

Наивно. И глупо вдобавок».

Браслет услужливо предъявил ему серию пропущенных вызовов. Оказывается, он все же спал какое-то время… Самым первым шел поцелуй от Рашиды. («В течение этой недели, а то и следующей, я буду занят. Очень занят. Я люблю тебя, но постарайся не отвлекать меня разговорами – ты же знаешь, что можешь без труда меня отвлечь. Если у меня будет пауза, я сам с тобой свяжусь, хорошо?» – «Конечно, мой господин…» – «Кто-то хочет, чтоб его отшлепали!» – «Просто мечтает об этом, мой господин…» – «Вредина! Мне послали тебя небеса в наказание». – «М-мм… это как посмотреть… Ну да, конечно, не ангел. А зачем тебе еще один ангел?») Что ж, она держала слово: один поцелуй, посланный на расстояние в полторы тысячи километров, не мог повлиять на ход его мыслей…

Далее – сообщение от Стиганта:

– Доброй ночи, Консул. Ведь там, где вы сейчас, кажется, ночь? У меня плохие новости. Как вы и предполагали, тектоны вновь отклонили нашу просьбу о помощи. Мотивировка стандартная: бескомпромиссная позиция невмешательства в межрасовые конфликты. С этим ничего нельзя поделать, мы должны уважать их право на одинаковую симпатию, или хладнодушие, кому как удобнее полагать, ко всем носителям разумного начала без исключений по субъективным критериям… В качестве вялого реверанса мне было сообщено, что, по мнению некоторых тектонов, наблюдающих за Эхайнором, людей в пределах метрополии Черной Руки нет. Разумеется, я задал прямой вопрос? «Как это следует воспринимать? Нет – в физическом смысле?» Ответом было сдержанное недоумение по поводу моего непонимания. Или непонимание моего недоумения, опять-таки кому как нравится. Иногда тектоны бывают просто невыносимы… Как вы думаете, что бы это значило? Удачи вам, Консул…

Одному черту было известно, что это могло означать. Например, то, что тектоны ошиблись. Тектоны тоже ошибаются. Особенно в мелочах. Особенно когда им наплевать. Или когда хотят ошибаться. В конце концов, рассеять две сотни людей, с их специфическими психоэмами, среди миллиардов эхайнов, было тривиальной задачей. Так ли уж сильны тектоны в различении людей от эхайнов?.. А еще эхайны могли научиться глушить или маскировать эмоциональный фон. Это неприятно, это усложняет задачу, но по крайней мере психологически приемлемо.

Он даже и думать отказывался, что людей нет, потому что их вообще нет.

– Мои приветствия, Костя. Неужели вы спите? Это радует, я уж грешным делом решил, что у вас окончательно вошло в обычай саботировать, простите за невинные экивоки, императивы собственной плоти.

Жан Батист Рошар, собственной персоной и в собственном репертуаре.

– По вашей просьбе я снесся с дипломатической миссией тшарилхов. Как вам, полагаю, известно, гуманоиды – не моя стихия, мне ближе и понятнее плазмоиды или, по крайности, сцифоиды, да и то еще не всякие. Впрочем, мы – здесь подразумеваются великий магистр Нкрур «Корундовый Клюв» Нкетрзанк, статс-секретарь Акргар «Третье Крыло» Рмтамаукар, каковой, если я не ошибаюсь, курирует все контакты Н’Гиоху… нужно ли мне напомнить вам, что это метрополия цивилизации тшарилхов?.. с Эхайнором и как бы волею случая оказался на Сфазисе, когда мы вдруг обозначили свой интерес к данной тематике, еще несколько персон, от оглашения своих имен и титулов по каким-то соображениям деликатно уклонившихся, и, разумеется, ваш покорный слуга… Так вот, все мы были удовлетворены ходом консультаций, носивших подчеркнуто неформальный характер. Но отнюдь не результатом. Причем, как мне представляется, вы окажетесь удручены гораздо более меня, хотя сказать, что я удручен, значит не сказать ничего. Да, тшарилхи разочарованы позицией Эхайнора относительно проблемы заложников. Да, они неоднократно доводили свое разочарование до компетентных инстанций Черной Руки, равно как и предлагали свое посредничество в урегулировании конфликта в обмен на весьма привлекательные для эхайнов, в их актуальном статусе галактических enfants terribles, предложения и проекты. Но! Предпринимать же какие-то активные действия они категорически отказываются по целому ряду соображений морально-этического свойства, каковые соображения они готовы были перечислять довольно долго, но я решил ограничиться двумя-тремя, после чего счел за благо откланяться и довести эту информацию до вашего сведения…