Дом корней и руин - Эрин А. Крейг

реакцию Дофины, но тут как раз вернулась продавщица с охапкой тюля лавандового, персикового и золотистого цветов. Дофина вернулась к эскизам, задумчиво пробормотав что-то про линию талии на одном из платьев. Но я все же успела заметить, что она едва заметно улыбнулась.

17

– Это вам, – сказал Жерар, без стука войдя в кабинет и положив на маленький столик у мольберта целую гору книг.

– «Сохраненные тайны», – прочитала я на корешке, наклонив голову. – «Уроки тайного языка растений. Искусство сочетания».

Герцог одобрительно кивнул.

– Дофина сказала, вы решили писать портрет здесь. – Он обвел рукой комнату. – Думаю, было бы неплохо изобразить букет где-нибудь на переднем плане. Конечно, не мне выбирать символ для будущего герцога, но я все же могу напомнить ему о наследии предыдущих поколений.

– Хорошо. У вас уже есть какие-нибудь цветы на примете?

– Вот, – сказал Жерар, протягивая мне список.

Я пробежала его глазами, кивая, хотя понятия не имела, какое послание заложено в таком сочетании растений. Окинув взглядом стопку книг на столике, я пришла к выводу, что сегодня утром предстоит много работы.

– Если честно, я не знаю, как выглядят некоторые… то есть почти все эти растения. Можно посмотреть образцы в оранжерее?

– У нас есть все, кроме Fragaria vesca. Думаю, ее можно убрать из списка. Она будет готова только через несколько недель, – сказал он и выхватил карандаш у меня из рук, чтобы зачеркнуть название.

– Отец… – Александр остановился на пороге и прищурился и только затем вкатился в кабинет. – Я не ожидал тебя здесь увидеть. Хочешь посмотреть, как работает Верити? Убедиться, что все по стандарту?

– Хм-м-м…

Жерар оглядел комнату, отмечая все изменения, сделанные для подготовки фона: мы переставили письменный стол, чтобы он не нарушал оптимальное освещение, расположили на заднем плане стопку важных для Александра книг, а также небольшую статуэтку горящего сердца Арины и повесили на стену изображение Шонтилаль в рамке.

Александр расположился в центре композиции, как мы договорились в конце предыдущего сеанса работы над портретом.

– Ты ведь не собираешься оставаться в этом кресле? – спросил Жерар, встав рядом со мной и оценивая композицию с моего ракурса. Затем он подошел к столу и поправил положение статуэтки.

– А где же мне еще быть? – безучастно спросил Алекс.

Жерар отвязал ленту, удерживающую портьеру, и сдвинул складки на свое усмотрение, хотя я уже набросала на холсте примерный контур.

– Здесь есть десятки других кресел на выбор. Вы ведь не хотите оставить в веках эту старую плетеную штуковину?

– Очевидно, этого не хочешь ты.

– Не хочу, – признал Жерар и наконец-то повернулся к сыну. Не удержавшись, он начал смахивать пылинки с плеча Алекса. – Ты… ты – это не только твое кресло, Александр. Зачем оно на портрете?

– Это часть моей сущности, отец. И даже если я буду изображен в каком-нибудь другом мягком кресле, сути это не изменит. К тому же они ужасно неудобны.

– Но неужели ты хочешь, чтобы поколения Лоранов помнили тебя… – Жерар осекся.

– Калекой? – с вызовом спросил Александр. – Инвалидом? Уродом?

Жерар зажмурился, словно ему было больно, и сжал кулаки.

– Не совсем совершенным.

Повисло долгое гнетущее молчание.

– Если ты так стремишься к совершенству, возможно, тебе стоит попросить Верити нарисовать заново твой огромный уродливый нос.

Я тихонько ахнула. Жерар в недоумении уставился на сына, и я приготовилась к неминуемому взрыву. Но вместо этого он расхохотался и, согнувшись пополам, схватился за живот.

– Возможно, возможно.

Жерар вытер уголок глаза и одобрительно хлопнул Александра по спине.

– Пожалуй, я вас оставлю со всем этим. – Он указал на холст.

– Может, останетесь? – предложила я, изумив их обоих; очень захотелось воспользоваться неожиданно благополучным разрешением ситуации. – Сегодня я займусь фоном, а завтра начну основную работу.

– Нет-нет, у меня полно работы, которая требует внимания, – отмахнулся Жерар.

– Констанции? – поинтересовалась я.

Прошла неделя с тех пор, как я впервые увидела пурпурные цветы. Я была занята подготовительными работами для портрета, а Жерар часто пропадал в оранжерее, пропуская приемы пищи и задерживаясь по ночам. Задувая свечи перед сном, я обращала внимание, что оранжерея сияет, как маяк.

Жерар украдкой посмотрел на Алекса и тут же отвел глаза.

– Нет, нет. Другие дела. Другие цветы. Но вы должны их увидеть. Расцвели еще, примерно такого размера… – Он поднял руку, сжатую в кулак. – Просмотрите мой список и книги, а потом заходите. Я всегда в одной из оранжерей. – Жерар рассеянно кивнул и вышел, и его шаги еще долго отдавались эхом по коридору.

– Он назвал эти фиолетовые цветы в честь женщины? – спросил Александр, когда стало ясно, что Жерар находится далеко от кабинета и не может услышать.

– Сначала да. Callistephus constancensia, – ответила я, вспомнив точное название маленьких цветов. – Но потом он сказал, что, возможно, остановится на другом.

Александр недовольно фыркнул:

– Что за человек!

– Он сказал, она помогла ему вырастить эти цветы. Кто это? Помощница? Садовница?

Алекс вздохнул:

– Думаю, рано или поздно ты все равно заметишь. Отец… – Он поднял глаза к потолку, пытаясь подобрать правильные слова. – Отец – человек с… ненасытным аппетитом.

Александр многозначительно перевел взгляд на меня, подразумевая, что речь вовсе не о любви Жерара к долгим ужинам.

– Ой! – Я залилась краской.

– Я не совсем понимал это, когда был маленьким. Не понимал, кто все эти женщины. Иногда я видел их, а потом они куда-то пропадали… Он быстро меняет их, одну за другой, и всегда ищет чего-то нового.

– Бедная Дофина. – Сердце сжалось от обиды за нее. – Думаешь, она знает?

Александр заметно помрачнел.

– Кажется, мама предпочитает забываться в своих развлечениях – общении и покупках, – чтобы не задумываться об этом. Но, думаю, ее это ранит. Конечно же, ранит, – добавил он. – Констанс, значит, – пробормотал он, пожав плечами. – Понятия не имею, кто это, но не сомневаюсь, каким образом она ему помогала.

Я поежилась и не нашлась, что ответить.

– Он принес какой-то список. – Алекс резко сменил тему и приблизился к письменному столу, чтобы вернуть статуэтку на место. – Что там?

Я встала, чтобы поправить шторы, и протянула ему листок.

– О отец!

– Что? Что означают эти цветы?

Александр смял список и выбросил в мусорное ведро.

– Только то, что горбатого могила исправит. Он хотел добавить букет? – догадался Алекс, заметив книги на моем столике.

Я кивнула, и он тут же забрал их:

– Забудь. Это не его портрет.

– Подожди! Я бы хотела их полистать, чтобы узнать больше о значении цветов.

Алекс неохотно выпустил стопку книг из рук.

– Как хочешь.

Я открыла первую книгу и с интересом просмотрела несколько страниц с изображениями растений и списками их возможных значений.

– Может, сегодня я все-таки составлю для тебя букет. Я бы добавила… – Я перевернула очередную страницу в поисках подходящего цветка. Нужно было срочно вернуть его улыбку. – Розу.

Алекс расхохотался:

– Как скучно!

– Вообще-то я в первый раз пытаюсь что-то сказать на языке цветов! – с притворным негодованием воскликнула я.

– Что ж, тогда нужно соблюдать осторожность при выборе цвета.

Я изучила на удивление длинный список.

– Нежно-розовый, – прочитала я вслух. – Нежно-розовая роза без