По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2 - Максим Окулов

— Слава Великому Радошу! — вторили хором полтора десятка женщин.

— Калиока, ты исполняешься «духа» Господа нашего! Все прежнее — греховное, мрачное и ненужное — уходит из тебя, забывается. И это милость Бога. Очистившись, ты сможешь в полную силу служить Господу и пророку Его — Великому Радошу! Сестры! Сегодня у нас праздник. Вас ждет праздничная трапеза и «благодатный напиток»!

— Слава! Слава! Слава! Хвала Господу нашему и пророку Его — Великому Радошу! — вторили сестры, глядя на Калиоку оловянными глазами…

Неделю назад Калиока удостоилась аудиенции у Святославского. Пророк в праздничном одеянии торжественно восседал на троне в зале для «богослужений».

— Подойди ко мне Калиока, — раздался властный голос, как только женщина пересекла порог. Светлана, низко склонив голову, подошла к Радошу и опустилась на колени. — Ты видишь, все сказанное мною исполняется. Ты моя великая ученица. Раньше других ты закончила испытательный курс для избранных из избранных. Теперь ты готова к великим делам ради нашей «церкви».

— Да, господин!

— Ты поедешь в Новосибирск.

— Но как…

— Ничего не бойся! Пока ты будешь жить в местном общинном доме, а вскоре приеду я, и мы обсудим твое новое задание. Ты готова?

— Да, господин!

В Новосибирск Радош прибыл вчера поздно вечером в сопровождении Гили и двух охранников. Они основательно «заправились» виски еще в самолете, а в местной резиденции «церкви» их ждал роскошный ужин. «Великого Радоша» ожидали две молоденькие девушки, «жаждавшие очищения». Жажда их была столь велика, что они не поделили своего наставника, и утром их лица украшали внушительные царапины.

Проводив «сестер» в их «кельи», Святославский вышел в гостиную, где уже отдыхал Гиля с гаванской сигарой в зубах. Часы на стене показывали 12.10.

— А вот и он! Великий Радош! — Гиля пребывал в благодушном расположении духа. — Ну как тебе сестры?

— Хороши, мерзавки! Только в какой-то момент мне показалось, что меня натурально сожрут, стремясь получить как можно больше «очищающей благодати». Ты, кстати, распорядись, пусть их ко мне сегодня тоже пришлют. А сейчас я бы позавтракал, и нам надо ехать на «богослужение».

— Завтрак господину! — распорядился Гиля по телефону, когда, за Радошем закрылась дверь в ванную комнату.

Сегодня для Новосибирской общины «Церкви Сына Царствующей» был великий день: к ним приехал Великий Радош. В девять утра все собрались в молитвенном зале для совершения праздничного «богослужения». Пророка пока не было, братья и сестры ожидали его, читая молитвы и исполняя песнопения.

Около двух часов дня новенькая BMW подъехала к общинному дому, располагавшемуся в старинном двухэтажном особняке, На заднем сиденье автомобиля вальяжно развалились Родион и Гиля. Открылись автоматические ворота, и машина плавно въехала на охраняемую территорию.

Женщина лет сорока пяти пряталась в кустах неподалеку от ворот. Как только железные створки начали закрываться, она бросилась бегом и оказалась внутри, прежде чем ворота захлопнулись. Непрошеная гостья уже подбегала к выходящему из машины Радошу, когда ее крепко схватили за руки два охранника.

— Отпустите сестру, — важно распорядился Радош. — Она пришла с миром, я вижу это, — «пророк» уже был в образе. — Слушаю тебя, сестра.

— Отдай мне мою дочь!

— Твоя дочь — свободный человек. Она сама выбрала меня, ибо я и есть истина и жизнь!

— Ты вор! Ты украл мою дочь! Ты запудрил ей мозги!

— Твоими устами говорит диавол! — Радош начал заметно раздражаться. — Твоя дочь избранная! Не мешай же ей идти ко Господу! Не стой на пути к Богу!

— К какому Господу?! К Богу идут в Церкви, а не у тебя, самозванца!

— О какой же Церкви ты говоришь, несчастная?

— О настоящей! О Православной Церкви!

— Ты лжешь! — «пророк» окончательно вышел из себя. — Твоя Церковь — сборище педофилов и сотрудников КГБ! Они, слышишь?! Они ведут вас всех в ад! И только моя «церковь» православная! Слышишь?! Ты не православная! Я православный! Я, слышишь, я православный! — Радош высоко поднял голову и, потряхивая седеющими кудряшками, начал скандировать: — Мы Россия великая! С нами Бог! Мы Россия великая! С нами Бог!

— Мы Россия великая! С нами Бог! — подхватили речовку окружающие.

С гордо поднятой головой Радош вошел в здание в сопровождении свиты. Оказавшись в холле, Родион резко замолчал, сделав знак всем остальным.

— Хватит! — раздраженно крикнул он. — Гиля! Тьфу! Епископ Павел, где ты?!

— Я здесь, о Великий Радош!

— Вломите этой суке по полной! Ты понял меня? — Радош сказал это шепотом так, что слышал только начальник службы безопасности.

— Будет сделано, господин! — Гиля быстрым шагом вышел на улицу.

Калиока ожидала Радоша вместе со всеми с самого утра. Ей уже давно нестерпимо хотелось в туалет, но она боялась выйти, боялась пропустить момент явления великого «пророка». Светлана все же не выдержала. Стремглав она взлетела на второй этаж и уже через пять минут бежала обратно. Бросив взгляд в окно, Калиока остановилась. Двое охранников волокли незнакомую женщину. Неожиданно из-за угла появился епископ Павел, его лицо было перекошено от злобы. Во дворе было тихо, и Калиока слышала каждое слово, долетавшее с улицы сквозь приоткрытую форточку.

— Так, стойте здесь! Разверните ее ко мне лицом, — командовал «епископ». — Значит, говоришь, ты у нас православная? — кулак Гили с размаха въехал в живот женщины. Та только охнула и повисла на руках у двух церберов. — Православная, да? — шипел «епископ». Он сорвал с головы незнакомки платок и за волосы поднял ее голову лицом вверх. Незнакомка сжала губы и посмотрела прямо в лицо своему мучителю. Гиля запрокинул голову непрошеной гостьи назад, а потом резко опустил ее, нанося снизу удар коленом.

Калиока охнула и инстинктивно закрыла лицо руками.

В это время «епископ» снова запрокинул голову непрошенной гостью. Все ее лицо было в крови.

— Говоришь, за дочерью пришла?! Забудь! Забудь о ней, слышишь?! — Гиля громко загоготал. — Она наша добыча, и будет батрачить на нас до скончания своих дней! Она будет делать это с радостью, как тысячи других никчемных людишек.

— Мерзавцы! — Незнакомка плюнула в широко улыбающееся лицо «епископа». Тот молча утерся и продолжил наносить удар за ударом, пока женщина не потеряла сознание.

Светлана на цыпочках прокралась в молитвенный зал и пробралась в дальний угол. Инстинктивно она чувствовала, что никто не должен был узнать о том, что ей довелось увидеть. Фраза «епископа»: «Она наша добыча, и будет батрачить на нас до скончания своих дней! Она будет делать это с радостью, как тысячи других никчемных людишек» навсегда отпечаталась в ее памяти.

Тем временем в зале все оживились. Из динамиков полилась музыка, и на сцену вышел Радош. Все упали на колени.

— Мир вам, братья и сестры! Дух Господень да пребудет с вами! Это говорю я, пророк Господа нашего Великий Радош! Господь с нами, он слышит нас! — Родион, одетый в праздничное одеяние, состоящее из синего подрясника, ярко зеленой мантии, короткой красной накидки и желтого куколя на голове, театрально воздел руки к потолку. — Я слышу тебя, Господи! Слышу! — голос «пророка» стал прерываться рыданиями. — Слышу! Он здесь! Как велика его любовь! Велика! Она… Она наполняет мне сердце, она не умещается здесь, в груди, — Радош наложил обе ладони на область сердца, — вот здесь, здесь она выходит наружу, к вам! — Родион резко вытянул руки в сторону зала, из его глаз ручьем текли слезы.

Собравшиеся пришли в исступление. Они махали руками, ловя «любовь господа», изливающуюся из Радоша, и пили ее, обливались, умывались. Нередко сосед невзначай бил соседа локтем в челюсть, но никто не замечал таких мелочей, когда обильным потоком «изливалась благодать».

Затем началась «служба». Под предводительством Радоша на сцену вышли с десяток «епископов», «апостолов» и «священников». Все были в синих подрясниках и красных или зеленых накидках. Под быструю ритмическую музыку началось исполнение «песнопений», автором которых был сам Святославский. Все быстрее становился темп музыки. Люди на сцене двигались ей в такт с притопами и прихлопами.

Россия милая моя! Поля, избушки хаты.Дубы, березки, тополя и елочки мохнатые. —

самозабвенно пел Радош.

И гул набатный Соловков, звучащий постоянно.Зовущий всех людей пред ним склониться покаянно. —

вторил ему зал.

Наибольшее же воодушевление вызывал припев:

Россия, встань скорей с колен!И сбрось с себя ублюдков тлен! —

сдвигали брови и сжимали кулаки собравшиеся: