Операция «Танненберг» - Руслан Мельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А это, – Телль тронул шрам на «яблоке», – след отцовской стрелы. Мое яблоко, как мое проклятие, – всегда со мной. И этот след – тоже. Он не дает забыть… Ничего. Ни о чем. Никогда.
Глава 33
Глаза предводителя лесных стрелков горели. Телль рассказывал…
– Шла охота. На таких, как я. На таких, как мы. На тех, кто не похож на остальных. Нас было много. Ибо из года в год дети в кантонах рождались такие, что… – Вальтер сглотнул, не договорив. Продолжил после паузы: – Многих изгоняли из общин и кантонов. Иногда – вместе с семьями. Многих убивали. Соседи. Или родные. В наших уродствах видели печать врага рода человеческого. А немцы разглядели в том свою выгоду.
Императорский лизоблюд ландфогт Герман Геслер под предлогом борьбы с порождениями дьявола привел в наш кантон войска. Вожди и старейшины не противились. Помогали германцам. Нас боялись. От нас хотели избавиться. Все. Потом немецкие и австрийские отряды пришлось изгонять с оружием в руках. Но то было потом…
Вальтер помолчал, сжимая и разжимая кулаки. Снова заговорил:
– Мой отец никому не позволял причинить мне вред. В наших общинах Альтдорфа и Бюрглена его уважали и боялись. Особенно боялись его стрел, ибо во всей округе, во всем кантоне Ури, а может, и во всей Швейцарии не нашлось бы второго такого стрелка. В состязаниях арбалетчиков отцу не было равных. Да и меня он сызмальства учил метко метать стрелы.
Снова пауза. Снова недолгое молчание.
– Когда в наши края вступил отряд Геслера, отец зарядил два арбалета. Свой и мой. Ибо он знал уже, что это пришли за мной. Императорский наместник повесил на шест посреди рыночной площади свою шляпу, после чего разослал гонцов по окрестностям. Он объявил, что начинает дознание и поиск приспешников сатаны. Ландфогт сказал, что любой, кто попытается укрыться и по доброй воле не выйдет поклониться его шляпе, будет корчиться в муках и найдет смерть под этим столбом.
– Ты не вышел? – спросил Бурцев.
– Нет. Сразу – нет. Первым вышел отец. И сбил шляпу. Стрелой. Со столба. Со ста шагов. Потом взял второй арбалет. И пообещал вогнать следующую стрелу в голову Геслера, если тот не уберется восвояси. Я тем временем перезаряжал разряженный самострел.
Геслер сразу смекнул, с каким стрелком имеет дело. Рисковать своей головой он не желал. Но и уезжать с пустыми руками было не в правилах ландфогта. Геслер приказал своим воинам опустить оружие. Геслер предложил Божий суд.
Увидев меня, он сказал отцу так: «Если вторая твоя стрела окажется столь же меткой, как первая, и со ста шагов попадет в яблоко, вросшее в голову твоего сына, я покорюсь воле Господа и не стану впредь преследовать никого из вас. Если же ты промахнешься – умрешь вместе со своим уродцем, ибо всем будет ясно, что шишка на его голове – нечистая метка, из коей рано или поздно произрастут рога». Эти слова я не забуду вовек.
Вальтер тронул нарост на своей голове. Нахмурился, вспоминая, переживая заново.
– Расстояние было приличное. А шишка – это все-таки не шляпа. Но шанс…
– Шанс?
– Случай доказать при свидетелях, раз и навсегда доказать, что никакого отношения к нечистой силе я не имею… Это было важно и для отца, и для меня самого. Отец согласился.
– А ты?
– Я верил в меткость его глаза и твердость его руки. И в Божий суд верил. Я вышел к столбу, под которым лежала дырявая шляпа Геслера. И отец выстрелил.
– Но он ведь не сбил… э-э-э… яблоко.
– Если бы сбил, я, возможно, не разговаривал бы сейчас с тобой. Не знаю, смогу ли я вообще жить без этой шишки. Но речь шла не о том, чтобы сбить яблоко – а о том, чтобы попасть. Отец попал. И выполнил условия договора. Наконечник стрелы лишь содрал кожу. Потекла кровь, которую видели все. Этого было достаточно для определения правого в споре посредством Божьего суда. Было бы достаточно, если б Геслер оказался человеком чести. Но Геслер был подлецом. Забыв о договоре, забыв о своем обещании, он приказал меня схватить. Мерзавец надеялся, взяв меня в заложники, вынудить отца сдаться.
Отец не сдался. Отец сказал, что ни ему, ни мне терять больше нечего и что отныне он не верит ни единому слову немцев. Перезаряженный мною арбалет смотрел в лицо ландфогту. Отец обещал спустить тетиву, если Геслер немедленно не отпустит меня. Слова отца звучали убедительно. И Геслер меня отпустил.
– Вы с отцом спаслись?
Телль-младший повесил голову. Бурцев невольно отвел глаза от уродливой шишки со шрамом.
– Спасся я. Один. «Иди, сынок, – сказал мне отец. – Если останемся здесь вместе, погибнем оба. И оба погибнем, как только я опущу арбалет. Тогда некому будет мстить». Возразить было нечего. И противиться воле отца я не осмелился. Я ушел. А отец держал на прицеле Геслера, чтобы тот не мог послать погоню. Отец давал мне время. Арбалет перезаряжается медленно, и он успел бы пустить только одну стрелу. Но и одной стрелы Вильгельма Телля было бы достаточно, чтобы отправить Геслера в ад. Это понимали все. И Геслер – тоже.
Потом я узнал, что отец не опускал арбалет до темноты. До поздней ночи Геслер не смел пошевелиться и открыть рта. Лишь когда непроглядный мрак укрыл фигуру ландфогта, он приказал своим воинам взять отца. Отец пристрелил кого-то из нападавших. Но сам Геслер в тот раз избежал справедливой кары.
– Твой отец убил его позже, так ведь?
– Не так. – Телль-младший хмуро смотрел в землю. – Мой отец не мог его убить. Моего отца утопили в озере. Бросили связанным в воду при переправе. Но слишком много было свидетелей Божьего суда и вероломства Геслера. В кантоне назревало восстание. Весь Ури требовал освободить Вильгельма Телля, и люди Геслера распустили слух, будто отец спасся. Сбежал прямо из лодки.
– И немцам поверили?
– Поверили. Когда Геслера настигла арбалетная стрела, все говорили – стрела Вильгельма. На самом деле это была моя стрела. Но какая разница?
Бурцев кивнул. Действительно, никакой. Телль-младший завершил то, чего не успел Телль-старший. Все, правда, выходило не совсем так, как в классической легенде. Но ведь то легенда, и тот Телль – миф. А этот – вот он, настоящий.
Глава 34
Еще некоторое время они молчали.
– А дальше? – этот вопрос задала Агделайда Краковская. Повествование Телля княжна слушала, затаив дыхание. – Что было дальше?
– Дальше? – Вальтер невесело оскалился. – А дальше все обернулось против меня. – Вернуться в общину мне не позволили. Обвинили в трусости. В том, что я предал отца, оставив его одного против геслеровских головорезов. Странно было слышать такое от соседей, которые сами покорно кланялись немецкой шляпе и молча наблюдали, как вяжут отца.
Что ж, я на них не в обиде. Простым людям нужен простой герой. Красивый, сильный, здоровый, а не страшилище вроде меня. Отец, стал героем. Я остался всего лишь ходячей мишенью. Недостойным носителем яблока для стрельбы.
– Но тебя самого эта роль не устраивала? – спросил Бурцев.
– Нет. Я собрал таких же изгоев из разных общин.
Вальтер указал на свое лесное воинство. На стрелков, стоявших сзади.
– Кантоны не хотят нас видеть в составе своих баталий. Многие по-прежнему считают нас исчадиями ада, хотя, как видишь, никаких рогов из моей шишки до сих пор не выросло.
– И вы создали свою общину?
– Да, и ведем свою войну. У каждого из нас есть повод ненавидеть немцев. Впрочем, если к нам в руки попадется член кантона, причинившего вред кому-либо из нас, ему тоже не будет пощады.
Вот уж настоящие лесные братья. Ни за ваших, ни за наших. Сами по себе. Что ж, с этим – ясно. Но надо было спросить еще об одном… Проверить, уточнить, получить подтверждение. Тому, что известно и так. И все же…
– Вильгельм, а откуда в этих краях столько э-э-э… – Бурцев замялся, подбирая слово помягче.
– Уродов? – спокойно подсказал Телль-младший. – Все началось после того, как под ногами рыцарей герцога Леопольда Третьего, вошедших в наши земли, разверзлась бездна, и геенна огненная поглотила австро-германское воинство.
Ну-ну… А отец Бонифаций, помнится, говорил, что геенна разверзлась на погибель швейцарцам, посмевшим выступить против герцога. Впрочем, кого спалил огонь, уже не важно. Важен сам факт. Все сходилось. Каноник, намеревавшийся сжечь трехгрудую Берту, не сочинял, не выдумывал. И штурмбанфюрер из тевтонского посольства тоже говорил правду.
«Атоммине» выброшена в прошлое. И где-то неподалеку, в самом деле, имел место ядерный взрыв. Последствия которого сказываются до сих пор. Налицо, блин, те последствия.
Бурцев смотрел на изувеченное еще до рождения лицо Телля, на жуткого вида арбалетчиков за его спиной. Мутации, мутации, мутации…
– Отец рассказывал, что в долине меж трех озер до небес поднялся столб огня, похожий на…
– На гриб?
– Да, точно… – Во взгляде Вальтера промелькнула удивление.
– А твой отец сам-то видел этот гриб?