Секретарь Рая - Хельга Блум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Кто чем, - пожал плечами Война.
Чума подняла голову от собственных кроссовок. Она развлекалась тем, что заставляла шнурки развязываться и завязываться, создавая причудливые узоры.
- Голод вон кишку бьет двадцать четыре на семь. Каждый раз в шоке, как еще не лопнул.
- Я бы попросил! – возмутился Голод, сжимая пухлыми пальцами очередной пирожок с вишней.
- Чо попросил? Еще пожрать?
Он в ответ лишь фыркнул, Чума тем временем перешла к следующему коллеге:
- А Война бучу устраивает.
- Провоцирую людей на конфликты, - мягко поправил Война. – Раньше все больше полевой работой занимался, сейчас вышел на другой уровень – зачастую могу трудиться из любой точки вселенной. Удобно. После этого даже жалко возвращаться в отсталые безинтернетные миры.
- Ты что, просто троллишь людей в интернете, разжигая конфликты? – уточнила я. Вот тебе и Всадники Апокалипсиса: одного от тарелки с едой не оторвать, второй в соцсетях свары устраивает.
- Не такое уж простое дело, между прочим. Нужно найти те самые точки, потянуть за определенные ниточки, которые заставят человека проявить свою самую темную сторону. Иногда, конечно, и просто хожу по мирам, разговариваю с гуманоидами о политике, религии, литературе.
- Он обожает эти светские разговоры, - с трудом оторвался Голод от самой большой плитки шоколада, какую я когда-либо видела. – Интеллигентно и мило беседует о погоде, а потом люди друг другу глотки режут.
Война пренебрежительно сморщил нос:
- Это только твое мастерство осталось на примитивном уровне – приходишь и поглощаешь все съестные припасы в округе. А я расту и развиваюсь. Мне уже недостаточно, как в доисторические времена – огреть исподтишка одного дикаря палкой и указать при этом на другого, чтобы они принялись кататься в пыли, выбивая друг другу немногочисленные зубы. То, чем я занимаюсь – искусство.
- Война, хорош уже! – лениво прикрикнула Чума. Она сидела поперек кресла, свесив ноги с подлокотника, и ленивыми движениями пальцев заставляла татуировки на предплечьях извиваться. - Прощения просим, барышня, чувак как с часами носится* с этими своими передовыми методами.
- Я готов приступить к голосованию, - подал голос Смерть.
- Да ладно! Я уж думала, не доживем, - язвительно протянула Чума.
- Ах, ну почему так долго? – капризно спросил Голод. - Тебя только за смертьюпосылать.
Мик одарил их обоих холодным взглядом и поинтересовался:
- Закончили? Или кто-то еще желает отпустить пару каламбуров? Не стесняйтесь.
- Полагаю, на сегодня закончили, - мягко улыбнулся Война. – Мы все смертельно устали, так что давайте проголосуем и добьем наконец это дело.
- Ха-ха, - деланно равнодушно бросил Мик. – Я оценил.
- Ты чо, забавно же! – Чума хлопнула Войну по плечу: - Я вот щас помру от смеха!
Голод бросил показательно-испепеляющий взгляд на Чуму и Войну. Я, мол, не чета им, мы на одной стороне. Похоже, что это какая-то давняя игра, которой лет примерно столько же, сколько миру. Грозный Всадник Апокалипсиса заискивающе улыбнулся коллеге и сказал:
- Смерть, не обращай на них внимания. Лучше скажи, как, по-твоему, я виновен?
Мик помолчал пару секунд и буркнул:
- Не виновен.
- Отлично! Нужно отпраздновать это событие! Чума, передай, пожалуйста, тортик.
- С официальной частью на сегодня закончили? Мне еще секретаря пытать и домой возвращать.
Голод благодушно жмурился, отправляя в рот очередную порцию воздушного бисквита со взбитыми сливками.
- Смерть, ну прости ты девочке это маленькое правонарушение, - попросил он.
- Внатуре, бро! Девчуля ярмо надела**, все чин чинарем. Так что прости и отпусти.
Война кивнул и поддержал коллег:
- Я тоже полагаю, что инцидент можно считать исчерпанным. И, Раиса, знайте, что мы будем рады, если вы еще как-нибудь навестите нас.
- Разбаловали мне секретаря совсем, - проворчал Мик. – В любом случае, мне есть чем заняться помимо придумывания санкций для нерадивых сотрудниц.
Голод поманил меня пальцем и тихонько прошептал на ухо:
- Не хочет показаться слишком добреньким, потому что боится потерять авторитет.
___________________________
* Носиться с часами – гордиться.
** Ярмо надеть – сознаться в совершении преступления.
Мик перенес меня домой. По хорошему, мне нужно было не сюда, а на работу, в Ад, но придумать достойный предлог я не сумела, а говорить Смерти о нелегальном выжившем с Пхенны, сожравшем мою декоративную ракушку и нашедшем в моей квартирке новый дом, я не могла.
Мы стояли у подъезда, окруженные весной и шумом города. Кап-кап-кап. Мерно отсчитывала секунды капель. Автомобили рассекали подтаявшую за день и вновь схватившуюся ледяную кашу.
- Спасибо, - вдруг сказала я. В красивых зеленых глазах Смерти мелькнула искра изумления. Похоже, не часто его благодарят.
И незачем так смотреть! Оно само! Дурацкое «спасибо» вырвалось случайно, совершенно не спрашивая позволения. Впрочем, наверное, это самое подходящее слово в нынешней ситуации.
- Спасибо за… за сегодня, - с неловким кивком закончила я. – За то что не выгнали и не уволили, когда обнаружили меня в зале совета.
- Ну, по поводу увольнения я еще не решил, - нахмурился Мик.
- Правда? – без тени страха и, не скрывая скептицизма, поинтересовалась я.
- Нет, - признал он. – Я не стану тебя увольнять за эту шалость. Никто не пострадал, а Всадники даже довольны остались. Они любят общество.
- Они милые. Необычные и милые.
- Вот эту информацию лучше держи при себе, иначе придется тебя убить. Всадники Апокалипсиса не могут быть милыми.
- Кстати, кто-то из вас вообще верхом ездит? – угроза Мика меня ничуть не впечатлила.
Он отвернулся, пристально рассматривая кошку, притаившуюся под чьим-то автомобилем.
- Серьезно? Никто? – весело спросила я.
- Чума, - неохотно, почти не разжимая губ, ответил Смерть соседскому окну. – Обзавелась лошадью еще пару веков назад, заполнила кучу документов, что на нее, между прочим, совсем не похоже, и добилась своего – животное записали как рабочий транспорт и удалили из списка подлежащих смерти. С тех пор выезжает по ночам на прогулки и именует себя Дикой Охотой.
Не удивительно. Мой короткий опыт общения с Всадницей Апокалипсиса наводит на мысли, что такой вариант развития событий вполне возможен. Воображение охотно нарисовало картину девушки, скачущей яростным галопом, словно живой воплощение Дикой Охоты*. Вообще-то именно Чуме, с ее выбеленными
