Академия Горгулий. Избранница дракона - Лена Александровна Обухова

ночь мне все равно снились тревожные. Я брела по подземному лабиринту вслед за призрачной девушкой и боялась увидеть ее лицо, потому что знала: выглядит оно жутко от нанесенных еще при жизни травм. Потом я оказывалась в своей комнате и видела в окно замерших посреди двора мертвецов. Они вновь, как по команде, поднимали головы и обращали на меня взгляды, словно чего-то ожидая. Не дождавшись, направлялись в башню и снова ломились в мою комнату. И на этот раз врывались, но теперь уже были похожи на киношных зомби. Они тянули ко мне руки и разевали пасти, и Редек был среди них, хотя даже во сне я помнила, что технически он пока не умер, что у него сохранялся крошечный шанс выжить. Думая об этом, я вдруг оказывалась посреди огромного кладбища, отделяющего земли Содружества от мертвых пустошей. Я шла по нему с мыслью, что нужно поскорее найти некроманта и помочь Редеку. И даже видела вдалеке замок, которого не видела в реальности, но во сне я знала, что именно там Шелл когда-то проводил свои ритуалы. Замок выглядел точь-в-точь как Академия Горгулий, но меня это не смущало. Дойти до него мне не удавалось: земля под ногами начинала шевелиться, холмики могил разваливались и оседали, из них высовывались руки с гниющей плотью, хватали меня за ноги и тащили вниз, под землю. И я снова оказывалась в лабиринте, а девушка-проводница угрожающе поворачивалась, готовая продемонстрировать свое разбитое лицо.

В очередной раз, когда это почти произошло, я дернулась и проснулась, с удовольствием выныривая из мутного кошмара. Едва осознав переход из сна в явь, удивленно замерла, в первый момент не понимая, почему проснулась не в своей комнате. И почему лежу под теплым одеялом совершенно обнаженная, ведь не имею привычки спать голой.

Потом в голове прояснилось, я узнала спальню Рабана и приподнялась на локте, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Пусто, тихо. Другая половина кровати смята, но в ней никого.

– Да ты издеваешься? – пробормотала я, против воли ища взглядом аккуратную стопочку своей одежды, заботливо оставленную на краю кровати, чтобы я смогла поскорее одеться и свалить.

Однако ее нигде не оказалось. В дальнем конце комнаты почти бесшумно открылась дверь, и я почему-то торопливо опустила голову обратно на подушку, делая вид, что все еще сплю. А сама из-под полуопущенных ресниц осторожно наблюдала за Рабаном, появившемся из-за двери.

Он был уже одет, и сначала даже показалось, что одет в привычные брюки и рубашку, но потом я разглядела, что темные штаны сшиты из какой-то мягкой ткани и совсем не так держат форму. Зато в них, должно быть, удобно заниматься спортом. Или валяться на диване. Белая рубашка тоже оказалась совсем другого кроя: без пуговиц, но с широким воротом и свободными рукавами без манжет. Они, судя по всему, не причиняли дискомфорта запястьям, поэтому Рабан их не закатывал.

Длинные, почти черные волосы дракона были распущены и свободно рассыпаны по плечам. Мне было плохо видно, но вероятно, они немного спутались, потому что Рабан несколько раз пропустил сквозь них пальцы, словно пытаясь усмирить, и направился… к туалетному столику с огромным зеркалом, который стоял в противоположном углу. В прошлый раз я его не заметила или не обратила внимания. Такого поворота я не ожидала, но была вынуждена признать, что где-то же опальный лорд Ардем должен приводить себя в порядок, чтобы выглядеть так восхитительно, как обычно выглядел.

Вот и сейчас он взял со столика гребень и принялся расчесывать волосы, что не всегда давалось легко: иногда тот застревал. Но меньше, чем через минуту, все было уже в порядке. Рабан отложил гребень и взял баночку с мазью или чем-то в таком роде. Растер небольшое количество между ладоней и принялся снова водить руками по всей длине волос, пропуская пряди сквозь пальцы, отчего те становились более гладкими и блестящими.

Когда дракон принялся тщательно обрабатывать неизвестным мне средством кончики, я не выдержала и засмеялась, привлекая к себе внимание.

– Ты прямо как девчонка со своей шевелюрой, – пояснила я, когда он вскинул на меня удивленный взгляд.

По губам Рабана скользнула улыбка, пока он закручивал баночку, прежде чем направиться ко мне. На ходу еще пару раз провел руками по волосам, но, по-моему, не совсем отдавая себе отчет в этом движении, машинально.

Забравшись на кровать поверх одеяла, Рабан наклонился ко мне, быстро, но нежно целуя в губы и обдавая запахом свежести и чего-то цитрусового. По всей видимости, он уже успел провести все утренние процедуры.

– А ты думаешь, это просто – иметь такую шевелюру? – уточнил с улыбкой, опуская голову на соседнюю подушку. – Нет, сущее мучение.

Этим утром Рабан выглядел и вел себя непривычно: как-то приземленно, расслабленно. Умиротворенно улыбался, чего раньше я за ним не замечала.

– Тогда зачем ты носишь длинные волосы?

– По статусу положено. Длина волос у мужчин-драконов регламентирована происхождением, возрастом и положением в обществе.

Он вдруг запнулся, едва заметно нахмурился, но тень лишь скользнула по его лицу и не задержалась. И хотя улыбка погасла, печали в глазах я так и не увидела.

– Вообще-то, следовало состричь их после изгнания. На манер миллитов, пожалуй.

– Так почему не пострижешься?

Рабан пожал одним плечом, поскольку на втором лежал.

– Это будет означать, что я смирился и согласился с решением рода. И с выдвинутыми против меня обвинениями. Но, наверное, пора это сделать. Ничего уже не изменить.

– Не надо, – возразила я, протягивая руку, чтобы скользнуть пальцами по длинной пряди, упавшей перед ним. – Тебе так идет. Честно говоря, вообще не представляю тебя с короткой стрижкой. Это будешь уже не ты.

Он снова улыбнулся, но развивать тему не стал. Вместо этого тихо поинтересовался:

– Как ты? Стало лучше?

Я прислушалась к себе. Учитывая ночной кошмар, я определенно не была готова порхать как бабочка, но ничто ржавое в груди больше не ворочалось, а уныние сменилось желанием что-то сделать, как-то исправить ситуацию.

– Пожалуй.

– И мне стало, – неожиданно признался Рабан. – Странно, но с тобой я на какое-то время забываю обо всем, что случилось. О тех, кого я потерял. Не полностью, конечно. Но это начинает казаться чем-то очень давним. Или вообще чужой историей.

Вот и причина его умиротворенного вида этим утром. И я не могла винить его за подобные чувства. Быть изгоем вообще непросто, но вдвойне сложно для того, кто привык к обожанию и поклонению. И когда холод окружающей тебя пустоты наполняется чьим-то теплом, трудно не почувствовать себя счастливым. Даже если тебе все еще есть кого оплакивать.

Выпустив из пальцев прядь волос, я скользнула ими по его щеке, осторожно коснулась губ. Кожа дракона все еще казалась мне нездорово горячей.

– Тогда не уезжай, – едва слышно попросила я, боясь, что он откажет. – Останься со мной, если это делает тебя хоть немного счастливее.

Рабан перехватил мою руку, повернул так, чтобы суметь коснуться губами внутренней стороны ладони, задержался в этой простой ласке, от которой защекотало где-то в животе, и я непроизвольно прикрыла глаза.

– Все это иллюзия, Ника, – услышала я его тихий и немного огорченный голос. – Я могу быть с тобой. Могу быть страстным. Могу быть нежным. Могу солгать и сказать, что люблю тебя. Могу даже попытаться заставить самого себя поверить в это. Я могу стать для тебя временным утешением, но не смогу дать тебе то, чего ты по-настоящему хочешь.

Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня, не отрываясь и не мигая. Его взгляд не бегал, как у парней, которые вешают тебе лапшу на уши. Рабан пытался поступить правильно, не давая мне обмануть саму себя пустыми надеждами. Наверное, того требовало его воспитание. Или он боялся, что я в итоге пожалуюсь отцу и его ждет поединок за мою честь. Ха-ха. Мне, конечно, хотелось думать, что эта честность – проявление его природы. Ведь, черт побери, сейчас он казался мне лучшим из людей. И оборотней.

– Знаешь, когда мама умерла и дядя с тетей взяли меня к себе,