Окраина - Петр Шевцов

   - Да.

   И добавил строго.

   - Вот и смекай, если он сам не смог, что там может быть.

   Молодого, даже передернуло, от одной мысли о неизвестном предмете. Хотя было видно, что он, не из тех людей, которые боятся смерти или ещё что-то, в этой жизни.

   И если уж говорить конкретно и серьёзно. К смерти, он и относился.

   Когда-то давно, скитаясь как обычно, по своим делам, набрел на брошенный солдатами блок пост. Там обосновалась одна очень противная аномалия. Пошарив в брошенном барахле, и сев перекурить на отвал бункера, он вспомнил один эпизод из своей жизни. Решил посмотреть. То, что увидел, тогда, по началу, ему очень не понравилось.

   Пройдя на приметный ориентир, обломанный ствол сосны, весь в ощербленый от частых попаданий пуль, он дошёл до расположенной не по далёку за ним, ложбинки в песчаном откосе. В ложбинке, лежал истлевший трупп в сталкерском комбинезоне. В черепе у виска, там, где кожа истлела совсем, было хорошо видно аккуратное пулевое отверстие.

   По началу, могло показаться, что это еще один бедолага, как и он, когда-то попавший в эту ловушку. Вот только, не было двух комбинезонов, с крупной самодельной заплатой на плече, пришитой толстой синтетической ниткой синего цвета...

   Второй

   Литовченко, задрал ноги на ящик из-под патрон, и поёрзав плечами, лег поудобней. Жар костра, разведенного в обрезке бочки, приятно грел бок и от уюта, этого нехитрого тепла, хотелось смежить веки и вздремнуть. Но сон не шёл. Так всегда перед "входом". Закрыв глаза, Литовченко лежал и слушал.

   Они уже почти сутки били баклуши на этом блок посту, ожидая приказа на выдвижение. Вокруг бочки, за стопками плит, собралось все разведывательное отделение. Кто-то дремал на расстеленном спальнике, кто-то возился с оружием. Часть сидела вокруг костра, в котором палили наваленные тут же кучей ящики, и трепалась.

   Зимчук, "занявший" у местных солдатиков гитару, прислонившись спиной к сложенным горкой с кажущейся небрежностью РД, тихонько напевал

   - Здесь нет людей, лишь монстры и солдаты

   Здесь нет земли, лишь Зона, веришь ты?

   Здесь вместо женщин только автоматы

   Мы к ним пристегнуты, как будто бы штыки.

   Кто-то из ребят ему тихо подпевал, разобрать кто, мешал разговор, завязавшийся у костра

   - Слышь Литургия? Ты опять в госпиталь бегал?

   - Мамыш, увянь!

   Но Мамыш, уже второй срок ходящий в группе, не отставал

   - А ну-ка Червень, поясни Литургии, что такое женщина

   Червень, у них молодой, взяли на замену из дивизионной разведки, только проходит обучение и отбор. И как и положено молодому, быстро и чётко докладывает

   - Девушка - это пуля. Она бьет прямо в сердце со сто процентным поражением. Разбивает его на части. Рикошетит по карману и уходит в сторону.

   - Вот! Ты мало того, что башку себе этим забил. Еще и группу можешь подставить. Не знаешь разве? Идешь в зону, ничего за собой не оставляешь!

   Червень видимо сам осознающий, что слажал, слишком явно засветившись, идет на попятную

   - Ладно, ладно! Был не прав, в последний раз!

   Литовченко, про себя улыбается. Как же, в последний раз. Просто Червень, без этого дела, не может в зону идти. У всех свои фичи и фетиши. Но разведчики их блюдут.

   Короб, чтобы отвлечь от нравоучений Мамыша, спрашивает того, насчет новой системы замкнутого дыхания, а подошедший к костру Зимчук, в тему разговору, запевает старую песенку о противогазе

   - Газы, газы, вот те раз, как не удивиться?

   Морду раз в противогаз, чтоб не отравиться.

   Жарко морде, вся в поту, но не снимешь - газы.

   Кроме армии нигде, нет такой заразы.

   За костром все смеются. Хорошие подобрались ребята, на смену убывшим, за последнее время из группы.

   У КПП слышно завывание машины карабкающейся на крутой подъем перед постом. УАЗ, автоматически определяет Литовченко, опять кого-то из начальства принесло.

   Хлопают двери, на посту суета. Неожиданно у костра все стихают. Открывать глаза лень, но необходимо.

   На освободившийся ящик у костра, присаживается полковник Дымов. Его ребята очистили "полянку" и тихо рассаживаются по краям. Значит, полковник им махнул, мол "без чинов".

   Пожали руки.

   - Замучались ждать?

   - Есть такое дело.

   Полковник протягивает ему электронный планшет.

   Литовченко, прочтя, задумчиво прикидывает действия по новой вводной. И делает знак своим орлам собираться. Люди, будят спящих и подхватывают снаряжение

   - Немного не наш профиль. Не проще сделать отсечку и забрать, прикрывая десантом для зачистки?

   Полковник, понизив голос, чтоб было слышно только им, отвечает

   - Нет. Причём тут нет, и не может быть основного. Последнюю стадию проводишь лично ты с надежными людьми из стариков. Не более четверых. Как, учить тебя не надо. Встретишь знакомого. То, что тебе передадут, доставишь вот сюда. Без свидетелей.

   В руку Литовченко ложится кусочек бумажки с двумя координатами. Тот, запомнив точку встречи и выхода, скатав бумажку в шарик, кидает в костер.

   - Есть.

   - Всё, с богом!

   Полковник встает, и надев фуражку уходит. Он знает закон, оборачиваться нельзя...

   Разговоры у костра.

   Третий.

   Костёр, разложенный возле двух сохранившихся стен, освещал натянутые на них, как крыша, две состёгнутых в месте плащ палатки. Они образовали навес, над закрепленной в углу небольшой палаткой. Там же, раздавалось тихое вжиканье ручной цепной пилы. Два сталкера, допиливали на дрова, сухой ствол дерева, затащенный сюда перед дождём.

   Когда последняя плашка легла под стену, они умылись из-под струи воды стекавшей с импровизированной крыши и утеревшись, сели к огню.

   Над костром, чтобы он не прожёг навес, был подвешен старый лист жести, некогда укрывавшей крышу того, что некогда было домом.

   Лист был слегка погнут, чтоб как дымоход отводить дым и жар. На краю листа ближе к огню, стоял и грелся котелок. Рядом, на колышках была развешана сушащаяся одежда.

   Тепло костра умело запертое в трех стенах, давало такой жар, что сталкеры сидели по пояс раздетые.

   Лаки, поудобней пристроив свой автомат, подтянул одну из плашек и достал из рюкзака консервы. Майк, деловито переворачивающий сушащуюся одежду, тоже сходил к палатке и достал свою.

   Сталкер, глядя как он прилаживает разогреваться консерву, поинтересовался

   - Майк, а что ты не греешь в котелке?

   - Мыть лень.

   А потом, улыбнувшись добавил.

   - Шучу. Просто химические элементы берегу, чего расходовать, если есть огонь?

   Лаки рассмеялся.

   - Экономист.

   - Эконом.

   - Какая разница.

   Весело отмахнулся Лаки и достал из стоящего рядом рюкзака бутыль водки.

   - Будешь?

   - Можно.

   Выпили, под разогретую тушёнку с концентратом, еще добавили. Немного разомлевшего Лаки как и любого человека при застолье, потянуло на высокие материи.

   - Вот ты вроде мужик учёный. Не махай руками. Я сразу это понял. Вот ты мне скажи, какого ляда, вокруг Зоны, такая свистопляска уже который год? Ведь кажется, поставили кордон, Закрыли и исследуй потихоньку и нас не трогай. Нет, что не год начинается буквально на ровном месте война. А то и несколько раз за год.

   Майк, поправив кобуру с АПС жмущую ногу, вздохнул, но ответил

   - Ты вот вроде мужик то не глупый. И должен "без костылей" подобные вещи понимать.

   Лаки не обиделся, только по удобней сел всем своим видом показывая, что готов выслушать его версию. Майк вздохнул, подставив кружку, начал из далека

   - Ты вообще понимаешь как, как устроен этот говёный мир?

   Не дожидаясь ответа, он принял, закусил и продолжил

   - Всё держится, на деньгах. Без них ничего само не делается. В больших государствах, всё решает тот, кто их печатает.

   Майк остановил жестом попытавшегося что-то сказать Лаки и снова подставил кружку.

   - Вот скажем, напечатало министерство финансов, не важно чьей страны, миллион денег. И через банк, выдало государству. Так просто выдало? Нет! Оно ему, как бы ссудило их под процент. Ибо производство денег, их перевозка, хранение и распределение, тоже оных денег стоит и должно окупаться.

   Из этого следует, что изначально условная денежка стоит одну единицу плюс какой-то условный процент, а не тот номинал что якобы обеспечен золотым эквивалентом. А денежка, между прочем она из бумажки, и через энное время становится...

   Правильно, хламом. И какое-то количество, вообще с ходу хрен знает куда девается, то есть из того миллиона через энное, и замечу короткое время, остается дай бог сорок процентов в наличии и обороте. Смекнул? И ты прикинь, к этому, зарплаты и прочие выплаты, которые государство с того миллиона делает, они ведь не приносят дохода, который должен окупить оный миллион плюс процент.