Торпеда для фюрера - Вячеслав Демченко

«Гораздо проще объяснить, зачем это нужно ему самому. Ему нужен был русский лейтенант Войткевич. Бывший подопечный в резидентуре на Западной Украине и, как оказалось. — Карл-Йозеф болезненно поморщился, словно вновь разыгрались фантомные боли в пустой перчатке протеза. — И, как оказалось, его же, Карла-Йозефа Бреннера, куратор по линии ИНО [28] НКВД. Нужен здесь и желательно живой, по крайней мере, до тех пор, пока не выяснится точно, провален или нет агент “Еретик”? Можно ли на неё полагаться? Ведь от этого зависит, как долго ещё можно будет полагаться и на всю информацию, исходящую от их резидентуры в штабе русского флота. Кто знает, может, уже и предмет гордости “Марине Абвер”, их глубоко законспирированный агент, не стоит выеденного яйца. Может, он уже под диктовку полковника русской морской контрразведки, как его… Das Schaf… Овца… Овцевода… Овчарова пишет свои донесения?.. — покачал головой Бреннер в такт своих невесёлых раздумий. — Провал тогда будет не просто громкий, а расстрельный… По крайней мере, я бы так поступил».

Но вслух Бреннер сказал, будто суммируя выводы:

— А почему, как вы думаете, русские спохватились искать «кузена» сейчас, спустя два года после того, как его, — вот уж не знаю, в какой степени, — гениальное изобретение кануло в воду?

— Вообще-то, — фыркнул капитан-лейтенант Нойман, — я полагал, что это только подтверждает ваш недавний тезис об их бюрократической тупости и бестолковости. Потерять столь ценного инженера.

— И так старательно его искать сейчас. Видимо, им стала известна истинная ценность его работы, — выразительно закончил за него Карл-Йозеф.

— Значит, в этой подводной красавице действительно что-то есть, — прищурился на гауптштурмфюрера капитан-лейтенант.

— И именно поэтому русская разведка не должна допустить, чтобы это «что-то» попало к нам в руки, — с ответной пристальностью уставился на него поверх круглой оправки очков Карл-Йозеф. — По крайней мере, им нужно будет точно знать, что известно нам об этой, как вы выразились, «красавице». Это непреложный закон инженерного противостояния.

— Вы думаете, с русскими разведчиками здесь будет и соответствующий специалист? — не то уточнил, не то предположил Мартин Нойман.

— Едва ли сам «кузен» Бреннер… — сухо улыбнулся гауптштурмфюрер, — староват для таких затей профессор физико-технической комиссии Академии Его Величества. Но кто бы ни прибыл, об этой торпеде он будет знать всё.

— Вам не откажешь в логике, — решительно кивнул Мартин. — В таком случае, попросим русских поторопиться. Пусть ваш «Еретик» сольёт им новость, что мы пока ещё не подняли торпеду, а только накануне подъёма «изделия». Или даже только знаем точное место, но по ходу поисков зарылись в иле. Одним словом, «вот-вот, время не терпит, но ещё есть». И, кстати, — задумался командир морской фронтовой разведки. — А как она, ваша «Еретичка», не раскрываясь, им сообщит это?

«Хорошо бы, чтоб “не раскрываясь”, — забарабанил гауптштурмфюрер пальцами левой руки по столу. — А то ей ещё и очередное звание дадут».

— Устроим ей случайный радиоперехват, — сказал он вслух, подытожив обсуждение хлопком ладони по столу.

— Но наших абверовских кодов они не знают, — отрицательно покачал седой головой Нойман. — Не открытым же текстом? Слишком наивно.

Но запнулся, увидев блуждающую в сухих губах улыбку Бреннера.

— Зато они достаточно хорошо знают терминологию интендантской службы вермахта, — пояснил свою «легкомысленность» тот. — Прямо скажем, не слишком секретную, чтобы разобраться, какого калибра у нас «баклажаны» и сколько жил и какое сечение у медных полевых «гадюк». Я бы посоветовал вам составить список легкоузнаваемого по образам и индексациям оборудования снаряжения для водолазных работ и подъёма со дна взрывоопасных и весьма габаритных предметов.

— Думаете, догадаются?..

…— Даже обидно как-то, — хмыкнул начальник криптографического отдела капитан 3‑го ранга Васильев. — У нас батарейные радисты в открытом эфире и то изобретательнее…

Ответный ход из Туапсе

Туапсе. Лето 1943 г. Штаб КЧФ. Криптографический отдел

— Где планируется подъём? — поинтересовался полковник Гурджава, заглядывая через плечо полковника Овчарова в блокнотные каракули дешифровки.

— Ну а ты как думал? — Георгий Валентинович оттиснул ногтем в блокноте слово: «Ankersablage». — Ты видал когда-нибудь «Якорный склад» в окопе?

— Якорная бухта, — чуть слышно пробормотал начальник разведотдела. — Нашли, что ли?

Георгий Валентинович красноречиво пожал плечами:

— Меня больше занимает, почему именно она эту радиограмму выловила?..

Он обернулся на фанерную ячейку, где, под присмотром часового и офицера Смерша, сидела сержант Привалова. И сидела в довольно вольготной позе, забросив ногу за ногу. Так что поневоле часовой, «как на мёдом мазанную», косился на её крепенькую и весьма привлекательную ножку, восходящую из смятого голенища короткого сапожка.

— То с партизанами днями напролёт связаться не может, а то интендантский запрос между частями вермахта поймала, запросто, как Информбюро на длинных, — закончил Овчаров.

— Думаешь, «деза»? — поскрёб подбородок Гурджава.

— Да нет, наверное, — после минутных раздумий отрицательно покачал головой полковник Овчаров. — Смысла не вижу. Скорее всего, своеобразный ответ на нашу информацию. Мы им: «А мы Бреннера нашли!», а они нам: «А мы изделие!»

— Ну, не нам, допустим, а своим, — кивнул полковник Гурджава на Асю.

Дерзкая ухмылка бывшего сержанта и разоблачённого агента, впрочем, его не особо обманывала — с такой дерзкой улыбкой и ребенок задницу прячет в предчувствии неизбежной порки.

«И в лучшем случае, ей теперь в лагерях так улыбаться придётся начальнику режима, если только тот, не дай бог, бабой не окажется, да ещё нормальной склонности…»

— Тогда тем более интересно, — отвлёк его от разглядывания «падшего ангела с красным знаменем» Овчаров. — Что дальше? Чем должен окончиться этот наш своеобразный диалог?

— «А тащи-ка его сюда…» — флегматично пробормотал Гурджава, словно процитировал.

— Это ты сейчас нашу реплику продолжил, или их? — фыркнул Георгий Валентинович.

— Без разницы, — отмахнулся папиросным дымом Гурджава. — Так и они могут сказать про нашего Бреннера и мы про найденную ими торпеду.

— Тоже, кстати сказать, нашу, — напомнил Овчаров.

Давид Бероевич, словно невпопад, проворчал:

— Вот именно… — и, подумав, спросил уже «впопад»: — Что думаете делать? — И прищурился на начальника флотского Смерша сквозь серую вязь табачного дыма.

— Во-первых, думаю, хватит твоим ребятам в баньке париться на СРБ, — вполголоса произнёс полковник Овчаров и решительно зашагал на выход из криптографического отдела. — Поди, разомлели там уже на интендантских харчах, что твои коты на припёке.

Продолжил начальник Смерша уже в коридоре, без посторонних ушей:

— Потащат ли Бреннера немцы к себе или тут склонять к сотрудничеству начнут, за этим и мои ребята присмотрят. А ты своих готовь к заброске в Крым. — Овчаров остановился и, морщась от табачного дыма, присущего Гурджаве, как фимиам языческому истукану, потянул начальника разведотдела за локоть. — Немцы «Вьюна» не должны получить, даже если не сработал он из-за технической неисправности, а не злоковарства. Может даже, особенно поэтому.

— Почему это «поэтому»? — нахмурился Гурджава.

— Потому, что с обнаружением инженера Бреннера поиски содержимого головы «Вьюна», — снова постучал себя по лбу пальцем полковник Овчаров, как и в первый раз, когда речь зашла об «умном изделии», — на этом не закончены. Нами — так точно не закончены. А вот немцами… — он вздохнул. — Хотелось бы, чтобы они, не достав ни «Вьюна», ни нашего Бреннера, угомонились.

— Ну так в чём дело? — мрачновато усмехнулся полковник Гурджава. — Торпеду разыскать и взорвать разведгруппу пошлём, Бреннера сами расстреляете. И ни нам, ни немцам.

— Ты меня не понял, — снова остановился начальник Смерша. — Нами — не закончены, потому что инженер Бреннер — не единственный и даже не самый главный, как выясняется, творец «Вьюна».

…Допрашивать Павла Григорьевича или Пауля-Генриха, не отвлекая от роли приманки и не привлекая излишнего внимания, приходилось за пределами базы, в городе. Для чего заключённого «П.Г. Севрюгина» типа как за примерное поведение перевели на поселение. И то, от греха подальше, встречи полковника Овчарова с бывшим старшим военспецом проводились не у чрезмерно бдительной хозяйки, где произошло «поселение», а на конспиративной квартире.

…— Я понимаю, что это прозвучит не слишком убедительно, — устало снял Павел Григорьевич круглые очки и принялся протирать их краем деревенской выбивной скатерти. — Но я и в самом деле не знаю, какие в точности… и даже какого рода изменения в систему распознавания внёс этот доморощенный Кулибин. Хотя бы потому, что внёс он их, как выяснилось, в последние минуты перед испытаниями «изделия».