Продай меня, если сможешь… - Олли Серж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коротко киваю в ответ и, не желая разговаривать с вежливым душегубом, отворачиваюсь к стенке лицом. Долго лежу, не двигаясь, и поливаю солёными слезами подушку. В палате остаётся только сестра. Думая, что я сплю, она тихонько гладит меня по руке, лежащей на простыне.
– Прости меня, сестричка. Это я во всём виновата.
– Не извиняйся, – решаю не притворяться спящей. – Всё было бы прекрасно, если бы я не была дурой. Сергей спит с секретаршей и не хочет детей. Свою бывшую девушку он отправил на аборт, представляешь? Сейчас ребёнку могло быть три года. Я больше никогда не хочу видеть этого ползучего гада, – в моём голосе льдинками звенят слёзы.
Сестра прижимает меня к себе. Я чувствую, что она отдаёт мне свои силы.
– Кать, он же отец. Вам придётся общаться.
– Не придётся, – мой голос звучит зло и уверенно. – У ребёнка будет другой папа, который будет нас любить.
– Ты думаешь, это так легко? Выйти замуж с ребёнком от другого?
– А что сложного? Всего лишь вопрос правильного восприятия. Это у нас с малышом маленькая семья. И это мы решаем, достоин ли человек в неё войти. Мне не нужно, чтобы мужик воспринимал меня частями. Ребёнок – это тоже я. Если действительно полюбит, то захочет принять меня даже с выводком крокодилов.
Маргарита с удивлением вглядывается в моё лицо.
– Знаешь, между нами разница всего в полтора года, но ты всегда была для меня маленькой, младшей. С сегодняшнего дня я больше так не думаю.
– Когда приедет мама? Я так соскучилась…
– Через три дня. Придётся рассказать ей, что она станет бабушкой.
В палату заходит медсестра с большим букетом роз в напольной вазе.
– От кого это? – я готовлюсь отправить букет обратно.
– А вот записочка, – женщина отдаёт открытку и уходит.
– «Будь счастлива. Роман Ф.», – читаю послание вслух, и неожиданная мысль проходит жирным курсивом по сознанию. – Рит, а можно как-нибудь узнать, когда именно произошло зачатие?
– Ну с точностью до трёх дней, наверное, можно. Зачем тебе?
– Кажется, я не на сто процентов уверена, что именно Сергей будущий отец.
– Вот это ты чудишь! – охреневшая сестра выжидающе смотрит мне в глаза. – Ну так продолжай. Кто второй претендент?
– Рома, друг Серёжи. Я не знаю, был у нас секс или нет. В ту ночь, когда ты пропала, я сильно выпила и ничего не помню. Проснулась утром голая в его квартире. Он после клуба подвозил меня домой, а я заснула в его машине и адрес свой не сказала.
– Поворотики, блин… – шипит сестра. – Забираю назад свои слова, что ты больше не младшая. Своё мнение тебе скажу. Поговорить с Сергеем стоит, если он придёт. Его поведение никак не вяжется в моей голове с образом того человека, о котором Фёдор рассказывал столько хорошего. И я тебя умоляю, давай оставим догадки об отцовстве между нами.
– Оставим, но говорить с ним я не буду.
Из коридора доносится какой-то шум, возбуждённые голоса и недовольное ворчание медсестры.
– Снова к Ковалёвой? Не больница, а проходной двор. Эй, куда по мокрому? Вот тут иди, по правой стенке.
В открытую дверь сначала протискивается голова большого игрушечного медведя, а потом заходит Сергей.
– Совсем забыла перезвонить маме, – блеет сестра-предательница и выходит из палаты.
Я смотрю на мужчину, будто вижу его в первый раз. Пытаюсь понять, за что он так со мной, и как у него хватило наглости прийти сюда, да ещё и это плюшевое безобразие притащить.
– Катюша… – он явно пытается начать сложный разговор, но я не собираюсь ему помогать. – Как думаешь? Нашему малышу понравится новый друг?
Мне кажется, или его взгляд правда меня ласкает?
Так, он уже в курсе и пришёл из-за ребёнка. Интересно, сам решил или «общественность» надавила? Уверена, что счастливая новость уже переходит из семейных уст в родственные уста. У меня нет желания ему отвечать, события предыдущих дней ещё слишком болезненно скребут сердце.
– Я тебе клянусь, Катя, что не спал с Мариной. Она всё придумала. Чёрт! – он ершит руками волосы на голове, нервничает. – Да меня даже не было в номере! Я специально вышел поговорить по телефону и дать ей возможность переодеться после дороги. Она привезла одни важные документы, – пытается взять меня за руку, но я прячу её под покрывало. – Почему ты молчишь, милая? Ответь мне хоть что-нибудь, пожалуйста!
– Спасибо.
– За что?
– За то, что нашёл меня в лесу. Но думаю, что как-нибудь справилась бы сама. Как и справлюсь сама с тем, о чём ты просил сказать, называя «последствием». Я хорошо запомнила твою просьбу.
– Да кем ты меня считаешь? – в глазах Сергея начинает бушевать тайфун. – Неужели правда думаешь, что я мог любить тебя и смотреть в другую сторону?
– У меня разве нет повода?
– Катя! Это несерьёзно!
– Да почему я вообще должна что-то о тебе не думать? Я хорошо знаю только твоё тело. О, это была прекрасная экскурсия, благодарю тебя! А тебя я не знаю, как и ты меня. Какой у меня любимый цвет? Что люблю на завтрак? Ты хоть раз спросил, чего я хочу?
– Хорошо, допустим, ты права, и я даже успел подумать на эту тему. Так давай попробуем, у нас есть для этого прекрасный повод.
– Ребёнок – это не повод.
– Хорошо, чего ты хочешь, Катя?
– Сейчас я хочу только сменить лечащего врача.
– Почему? – от его вопроса по-особенному веет холодом.
– Мне кажется, что он недостаточно профессионален, – говорить правду нет моральных сил.
– Он один из лучших хирургов города.
– Хорошо, я скажу тебе правду, – тон становится загадочным, меня просто несёт, с языка так и лезет что-нибудь ядовитое. – Ты же не знаешь, что я ещё и особенного вероисповедания – верю в розовых пони. И нам не положены эскулапы мужского пола.
– Объясни, чем тебе не угодил мой отец в качестве врача? – раздражённо повторяет он вопрос, а я могу только ещё шире распахнуть глаза.
Вот это усмешка судьбы. Едва сдерживаюсь, чтобы нервно не засмеяться. Один дед виноват в смерти другого деда. Теперь ситуация стала ещё хуже, чем была. А ведь действительно было бы намного легче, если бы отцом вдруг оказался Рома…
Видимо, молчу я слишком долго…
– У тебя будет врач-женщина, – скрипит зубами Сергей, сжимает-разжимает кулаки и идёт к выходу.
Понимаю, что перестаралась, и он сейчас уйдёт. Хочется броситься за ним вслед и умолять любить меня по-настоящему, несмотря ни на что. Но я только молча смотрю
