Новый год со спецэффектами - Валентина Андреева

Стараясь не упускать из вида лестницу, мы осторожно прошли к дивану.

– Можешь не объяснять очередной раз, почему ты хотела пройтись дозором по комнатам. Уже дошло, – тихо продолжала подруга. – В доме точно есть постороннее лицо. И это лицо не может его покинуть ногами, поскольку мы тут сидим и блокируем выход. А открыть свою мерзкую сущность оно не желает. Одно радует – это действительно не привидение, иначе выкатилось бы отсюда без проблем. Надо быть осторожными в выражениях. И добавила: – Машка не вовремя перешла на всхлипывания, лучше бы блажила по-прежнему. С ее истерикой как-то спокойнее. Незачем нам носиться за убийцей по всему дому. Утром будет легче. Может быть, следователь приедет…

– До утра нас всех перестреляют, – сквозь зубы прошипела я. В конце концов сколько можно жалеть нервы присутствующих!

У Наташки отвисла челюсть. Она стала похожа на выползшую из своего укрытия и жавшуюся к ногам хозяйки Деньку.

– Я же говорила, что из каминного зала пропал пистолет, который старательно прятала Василиса Михайловна. Был момент, когда я заподозрила ее в убийстве мужа. Но она сейчас спит почти у нас на глазах. – Я невольно представила себе эту картину. Спит на глазах… Сомнительное ложе. – Во всяком случае, шастать по лестнице Василиса не могла.

– А что мы тогда здесь торчим? – вскричала Наташка и, понизив голос, добавила: – Живыми мишенями! Из соображения, что всех не перестреляют?

– Хотели бы, уже перестреляли! – отрезала я. – Что-то тут не так. Сейчас Мария закончит реветь, кое-что выясним. Следовало бы потрясти Василису Михайловну, но толку от нее все равно не будет. Нам надо найти папу Карло. Боюсь, он в гораздо худших условиях, чем мы.

Наталья покосилась на Машуню и заявила:

– Неправда ваша! Чем больше я на тему его состояния здоровья думала, тем больше укреплялась в мыслях, что ему уже хуже не будет. Это Мария может верить в его жизнеспособность… Валяется где-нибудь подснежником.

Ступеньки лестницы опять заскрипели, мы с Наташкой автоматически ринулись друг к другу, намереваясь встретить опасность в монолитном единстве, не разбери поймешь, где кто, а Денька опять глухо заворчала.

«Опасность» под кличкой «Бармалей» неслась с третьего этажа на своих мягких лапах и притормозила только у основания лестницы. У боксерихи «съехала крыша». Радостно рявкнув, она рванула к коту, решив принять активное участие в кошачьей развлекухе – засиделась под вешалкой. Бармалей с испугу вжался в стену и приготовился к глухой обороне. Яростно шипя и размахивая лапой с растопыренными «пальчиками», не хуже чем у Фредди Крюгера, ясно давал понять, что инвалидность собаке обеспечена. Заорали мы вовремя, ибо не успевшая притормозить Денька врезалась в отчаянно взвывшего кота, успев послушно оглянуться на крик. Это спасло ее морду. Получив когтями по уху, собака взвизгнула, оскорбилась и, отскочив в сторону, первый раз за свою собачью жизнь разозлилась, облаяв Бармалея по полной программе. Кот решил не испытывать судьбу, доказывая горлопанке, кто в доме хозяин, и бочком протиснулся ближе к кухне. Ему бы и дальше следовать к месту парковки таким же макаром, но он неожиданно сорвался с места и ринулся бежать. Денька, почувствовав себя победительницей, бросилась следом.

Первым делом грохнулись на пол часы с боем. Зря я скручивала в бараний рог маятник. Мне бы немного подождать… Следом привычно свалилась с вешалки куча одежды, полетели на пол безделушки с полок, дрогнул комод, покачнулась, но устояла ваза с сухоцветами, которые я вернула в нее, насильно изъяв у Василисы Михайловны. При следующем кошачьем набеге ваза передумала и упала на пол. Правда, опять отделавшись легким испугом. Из нее просто выпали сухоцветы. Кот, ухитрившись открыть лбом дверь в спальню Василисы Михайловны, кинулся к ней на кровать. Денька не отставала. К нашим крикам, воплям кота и собачьему лаю добавился пронзительный визг Василисы. По количеству децибелов она «переплюнула» всех. Насмерть перепуганные «друзья человека», не претендуя на первенство, парой выкатились из спальни и рванули любимым путем наверх. После этого стало как-то неожиданно тихо. Мы напряженно ждали продолжения. Кто где. Наташка – у входной двери, Машуня с растрепанными волосами и поцарапанными любимцем руками – из родительской спальни, а лично я, пятясь под лестницей, едва не выпала задом в помещение котельной, инстинктивно удержавшись за ручку двери. Полоса света из котельной сразу же нарисовала яркий неправильный треугольник в недостаточно освещенном квадрате под лестницей.

Сначала оправдались ожидания Машуни. Нашему взору явилась Василиса Михайловна с пылающим лицом и обругала нас «дурами здоровыми». На большее у нее сил не хватило. Я сразу поняла, что лучше быть «дурой здоровой», чем умной, но больной. Женщина страдальчески сморщилась и схватилась рукой за голову. Мария мгновенно сосредоточилась, решив помочь матери определиться с направлением пути следования и лекарством. Составить компанию Машуне я не рискнула. Существовала угроза ухудшения самочувствия бедной женщины. Не отрывая пристального взгляда от лестницы, Наташка посоветовала Машуне смерить маме давление и независимо от результатов уложить ее отдыхать. Время позднее. Но не тут-то было. Василиса Михайловна, отстранив дочь, проявила намерение сесть в кресло и выпить чаю в холле. Обе застряли в дверях и тихонько препирались.

– Ирка, видишь, к чему привели твои бредни? – процедила Наташка, увлеченно разглядывая ногти на своей руке. – И я, как идиотка, перетрухала. Нет тут никаких привидений с пистолетами. Машка права – это ее папочка шутит. А Рената ранила Василиса Михайловна. За дочь и внучку. Как очень непутевого зятя.

Василиса Михайловна дико сверкнула на Наташку глазами, хотела что-то сказать, но плотно сжала губы. Буквально в ниточку. Я не выдержала и, не оглядываясь, вышла из подсобного помещения, прикрыв за собой дверь. Неправильный треугольник исчез. Разумеется, я еще смутно представляю себе, что творится в этом доме, но кое в чем уверена. Например, в том, почему Василиса Михайловна прятала сверток с пистолетом под диван, а потом я обнаружила его в кармане пижамной куртки папы Карло. И она намеренно старалась навешать мне лапши, сообщив, что это ее пижама. Мужская-то! Да еще на пару размеров больше. А подруга многое подзабыла. Например, то, что совсем недавно кто-то закрыл их с Марией в комнате на втором этаже и выпустил собаку на улицу. Если это тоже происки Карла Ивановича, то по нему психушка обрыдалась. Но, кажется, ему, бедняге, просто не до этого.

Василиса Михайловна выбила право влиться в нашу маленькую компанию. Судя по ее виду, она уже чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы высказать нам все наболевшее. Я даже знала последнюю фразу этой пламенной речи. Смысл ее наверняка в том, чтобы мы с Наташкой забыли дорогу в медвежий угол. Да с превеликим удовольствием! Лучше буду плавать брассом в затопленной квартире без света, ориентируясь в темноте по внутреннему компасу, чем еще раз приехать на встречу Нового года в это убийственное место. Здоровей будем! Да и локальный потоп в нашей квартире, надеюсь, больше не состоится.

Мне срочно требовалось кое-что обдумать. Где-нибудь в тихом и спокойном месте, но недалеко от остальных. Не так страшно, если держаться вместе. Этим требованиям вполне отвечала котельная. По зову инстинкта я туда и отправилась, громко известив о своем намерении окружающих: самое время изучить систему отопления в доме.

– Очень удобно, что это помещение не в подвале, а прямо под лестницей, да еще постоянно освещено, – заметила я, пребывая в полной уверенности, что Наталья без всякого приглашения последует за мной. Даже ей – идиотке (а сама себя так «окрестила»!) понятно, что мое общество лучше. Кроме того, следовало дать возможность Василисе Михайловне и Марии Карловне немного разобраться в своих семейных делах, а заодно и с ворохом одежды, валяющейся под вешалкой.

Часть третья

Загадки дома Гусевых

1

Мне показалось, что все, находящиеся в этом доме должны быть контужены. Так громко я орала, неторопливо оседая по стене на пол у гостеприимно открытой двери в котельную, залитую светом лампочки никак не меньше ста ватт. Или это мой ужас от увиденного добавил ей напряжения? На самом деле меня никто не слышал. Просто потому, что кричать от страха я не могу. Горло сразу перехватывает спазм, который мгновенно распространяется на все тело. Оно отзывчиво каменеет. Не понятно только, почему коленки выпадают из общей программы и порой, вот как в данный конкретный момент, услужливо подгибаются.

Пока я истуканом сидела на плиточном полу, уставившись на распростертое передо мной тело Карла Ивановича и мысленно вопила на все голоса, «три девицы под окном» в холле вели громкие переговоры, кому сколько сахара в чай и где пирожные, на упаковку с которыми еще вчера прыгнул кот. Если их не «омяукнула» собака, они послужат хоть каким-то утешением честной компании. Жаль, что Ирина Александровна оторвалась от коллектива и предпочла котельную.