Ходячий замок - Диана Джонс

– Так тот человек в зеленом мундире был принц Джастин?!

– Да, конечно, просто раньше я об этом не упоминал, поскольку королю могло прийти в голову, что у тебя должно было хватить сообразительности тоже продать принцу подделку, – объяснил Хоул. – И меня мучила совесть. Совесть. Обратите внимание на это слово, миссис Проныра. Меня мучила совесть. – Хоул вытащил еще одну кипу платков и бросил на Софи поверх них сердитый взгляд. Глаза у него покраснели и слезились. Затем чародей поднялся. – Мне плохо, – возвестил он. – Пойду лягу. Возможно, умру. – Он побрел к лестнице, жалостно ссутулившись. – Похороните меня рядом с миссис Пентстеммон, – прохрипел он и отправился в постель.

Софи принялась яростно шить. У нее наконец появилась возможность вытряхнуть Хоула из серого с алым костюма, пока он не произвел сокрушительного воздействия на сердце мисс Ангориан, – если, конечно, чародей не отправился спать в одежде, с него станется, шипела про себя Софи. Значит, Хоул как раз искал принца Джастина, когда отправился в Верхние Горки и познакомился там с Летти. Бедная Летти, думала Софи, накладывая крошечные быстрые стежочки вокруг пятьдесят седьмого голубого треугольника. Осталось всего-то штук сорок.

Спустя недолгое время сверху раздался слабый крик Хоула:

– Помогите! Кто-нибудь! Я умираю, всеми покинутый!

Софи фыркнула. Майкл бросил новое заклятье и ринулся наверх. Жизнь стала на редкость беспокойной. Пока Софи вшивала на место десять треугольничков, Майкл успел сбегать наверх с медом, лимоном, какой-то особенной книжкой, микстурой от кашля, ложкой, чтобы принимать эту самую микстуру, потом еще с каплями от насморка, леденцами для горла, полосканием, пером, бумагой, еще тремя книгами и настоем ивовой коры. При этом в дверь постоянно колотили, отчего Софи подпрыгивала, а Кальцифер рассыпал искры. Поскольку никто не открывал, в дверь иной раз колотили по пять минут кряду, возмущаясь подобным пренебрежением и имея на это полное право.

К этому времени голубой с серебром костюм стал тревожить Софи. Он становился все меньше и меньше. Нельзя же вшить столько треугольничков, не забрав изрядное количество ткани в швы.

– Майкл, – окликнула она, когда Майкл в очередной раз ссыпался с лестницы, потому что Хоулу взбрело в голову пожелать на обед сандвич с беконом. – Майкл, а можно сделать маленькую одежду большой?

– Конечно, – кивнул Майкл. – Мое новое заклятье как раз для этого – если, конечно, мне представится случай с ним поработать. Хоул хочет сандвич с шестью кусками бекона. Попросите Кальцифера, ладно?

Софи и Кальцифер обменялись красноречивыми взглядами.

– Сдается мне, он не то чтобы умирает, – заметил Кальцифер.

– Склонишь голову – отдам тебе шкурки, – пообещала Софи, отложив шитье. Кальцифера было легче подкупить, чем запугать.

Они тоже пообедали сандвичами с беконом, только Майкл так и не сумел толком поесть – пришлось бежать наверх. Вернулся он с сообщением, что Хоул велел ему отправиться в Маркет-Чиппинг – купить кое-каких мелочей, необходимых для переезда.

– А как же Ведьма? Это же опасно! – ахнула Софи.

Майкл облизал жирные пальцы и нырнул в кладовку. Вышел он оттуда, набросив на плечи один из пыльных бархатных плащей. То есть вышел-то из кладовки рыжебородый здоровяк, который облизывал пальцы и говорил голосом Майкла:

– Хоул считает, что так мне ничто не грозит. И потом этот плащ не только преображает, но и сбивает других с цели. Вот интересно, Летти меня узнает?

Здоровяк повернул ручку вниз зеленым и легко спрыгнул на медленно проплывавший внизу вереск.

В замке воцарился мир. Кальцифер успокоился и мирно потрескивал. Хоул, очевидно, уразумел, что Софи к нему бегать не будет. Наверху было тихо. Софи поднялась и тихонько заковыляла к кладовке. Наконец-то можно пойти повидаться с Летти. Наверное, Летти сейчас невесело. Софи была уверена, что с того дня в яблоневом саду Хоул к ней и близко не подходил. Наверное, ей станет легче, если Софи придет и расскажет, что причиной вспышки ее чувств был всего-навсего заговоренный наряд. Так или иначе, сказать об этом Летти нужно обязательно.

Однако семимильных сапог в кладовке не оказалось. Софи глазам своим не поверила. Она все перерыла, но не нашла ничего, кроме обычных ведер, веников и второго пыльного плаща.

– Да чтоб он провалился! – воскликнула Софи. Наверняка Хоул позаботился о том, чтобы Софи больше не могла везде за ним ходить.

Она убирала все добро обратно в кладовку, и тут в дверь постучали. Софи, как обычно, подпрыгнула, надеясь, что посетитель не достучится и уйдет. Однако гость оказался из целеустремленных. Кто бы там ни был, он продолжал стучать – или, возможно, бросаться с разбегу на дверь, потому что вместо обычного стука раздавались мерные глухие удары – тум, тум, тум. Прошло минут пять, а стук не унимался.

Софи посмотрела на беспокойные зеленые искры – все, что виднелось на месте Кальцифера.

– Ведьма?

– Нет, – приглушенно отозвался Кальцифер из-под поленьев. – Это дверь замка. Кто-то бежит с нами вровень. Хорошо бежит – мы движемся довольно быстро.

– Пугало?! – спросила Софи, чувствуя, как от одной этой мысли в груди сделалось нехорошо.

– Плоть и кровь, – сказал Кальцифер. Озадаченное голубое лицо колыхалось под самой трубой. – Понятия не имею, что это, но войти жаждет страстно. Вроде бы оно безвредное.

Поскольку тум, тум, тум не прекращалось, что Софи несказанно раздражало, она решила открыть дверь и положить этому конец. Да и вообще ей было любопытно, кто там такой. Повесить второй пыльный плащ на место она так и не успела, поэтому набросила его на плечи и заковыляла к двери. Кальцифер вытаращился на нее. Потом – впервые за все время их знакомства – он склонил голову по доброй воле. Из-под кудрявых зеленых языков пламени послышались трескучие раскаты хохота. Мимоходом задумавшись, во что же такое ее превратил плащ, Софи открыла дверь.

Большая гибкая борзая оттолкнулась от склона холма под скрежещущей кладкой замка и приземлилась прямо посреди комнаты. Софи уронила плащ и поспешно попятилась. Собак она всегда побаивалась, а вид у борзых достаточно грозный. Псина встала между ней и дверью и уставилась на нее. Софи тоскливо поглядела на проплывавшие мимо валуны и вереск, не зная, стоит ли звать Хоула на помощь.

Пес выгнул и без того выгнутую спину и с трудом встал на длинные задние лапы. Ростом он стал почти с Софи. Он напряженно вытянул передние лапы и еще сильнее потянулся вверх. А когда Софи уже открыла рот, чтобы позвать Хоула, пес сделал немыслимое усилие и выпрямился во весь рост, превратившись в человека в жестком коричневом костюме. У него были рыжеватые волосы и бледное несчастное лицо.

– Из Верхних Горок! – простонал человек-пес. – Люблю Летти… Летти послала… Летти плачет, горюет… послала к вам… сказала остаться… – Не успев договорить, он согнулся и сжался и взвыл по-собачьи от отчаяния и досады. – Чародею не говорить… – проскулил он и снова покрылся волнистой рыжей собачьей шерстью. Он стал другой собакой. Теперь это был рыжий сеттер. Рыжий сеттер завилял косматым хвостом и серьезно посмотрел на Софи несчастными влажными глазами.

– Ой, мамочки, – сказала Софи, закрывая дверь. – Кажется, ты влип, дружочек. Это ведь ты был тем колли, да? Теперь я понимаю, о чем нам твердила миссис Ферфакс. Эта Ведьма просто напрашивается, чтобы ее прихлопнули! Но зачем же Летти послала тебя сюда? Если ты не хочешь, чтобы я говорила о тебе Хоулу…

При звуке этого имени пес тихо зарычал. При этом он продолжал вилять хвостом и умильно глядеть на Софи.

– Ладно, не скажу, – пообещала Софи. Пес явно приободрился. Он протопал к очагу, с опаской косясь на Кальцифера, и тощим рыжим клубком свернулся у решетки.

– Что скажешь, Кальцифер? – спросила Софи.

– Это заколдованный человек, – сообщил Кальцифер, как будто это была новость.

– Сама знаю, а снять заклятье ты можешь? – Софи подумала, что Летти, как и многие другие, наверное, слышала, что у Хоула работает ведьма. Надо бы поскорее превратить пса обратно в человека и отправить его в Верхние Горки, пока Хоул не встал с постели и не увидел его, решила Софи.

– Нет. Для этого мне надо объединиться с Хоулом, – заявил Кальцифер.

– Тогда сама попробую, – сказала Софи. Бедняжка Летти! Терзается из-за Хоула, а при этом ее второй и единственный теперь поклонник превратился в собаку и почти все время пребывает в этом обличье! Софи положила руку на мягкую круглую голову пса.

– Превращайся обратно в того человека, которым ты был, – сказала она. Повторять это пришлось долго, но пес только уснул еще крепче. Он всхрапнул и привалился к ногам Софи.

Тут сверху послышалось некоторое количество томительных стенаний, охов и вздохов. Софи не обратила внимания: она говорила с собакой. За охами и вздохами последовал долгий заливистый кашель, сменившийся еще более томительными стенаниями. Софи снова не обратила на это внимания. Тогда вместо кашля послышалось душераздирающее чихание, от которого затряслись и окно, и все двери. Пропустить подобное мимо ушей было трудновато, но Софи это удалось. Ту-ту-пруууууууууууууу! – высморкался чародей. Прямо как фагот в туннеле. Снова послышался кашель, перемежаемый стенаниями. Затем вступил громоподобный чих, прекрасно сочетавшийся со стенаниями и кашлем, и вскоре симфония достигла крещендо, в котором Хоул умудрялся одновременно чихать, кашлять, сморкаться, стенать и тихонько подвывать. Двери тряслись, балки под потолком дрожали, а одно Кальциферово полено выкатилось из очага.