Роковая любовь - Кэндис Кэмп

Энэлайз порывисто бросилась к своей служанке и крепко обняла ее.

— Спасибо тебе, Мэй. Ты даже не представляешь, как я ждала таких слов от своих родных и знакомых, — она отпустила Мэй и отошла в сторону. — Я так благодарна тебе, что ты нашла меня здесь. Мне хотелось, чтобы ты осталась здесь, со мной.

Энэлайз еще раз крепко обняла Мэй. Присутствие Мэй будет для нее большой поддержкой, буфером, смягчающим ее столкновение с этим, совершенно чужим ей миром, в котором она очутилась. Теперь Энэлайз не чувствовала себя отрезанной от своего прошлого.

Марк заявился домой только вечером, весело насвистывая. Под мышкой он нес подарок для Энэлайз.

То, как она вчера ночью откликнулась на его любовь, вселило в него надежду наладить отношения между ними, несмотря на то, что он сделал и несмотря на ее любовь к этому проклятому Фурье.

Энэлайз в кухне хлопотала над ужином, и Марк решил отложить вручение подарка до более подходящего момента. Пожалуй, это лучше сделать после ужина, в спальне, когда они останутся наедине, и она будет чувствовать себя свободнее.

Так он и сделал. Когда они поднялись в спальню, Марк протянул Энэлайз пакет, который та неохотно взяла.

— Что это? — спросила она так же, без интереса.

— Подарок тебе, глупая девчонка, — не обращая внимания на ее тон, ответил Марк.

Энэлайз внимательно посмотрела на него и развернула сверток. Там оказался чудесный отрез на платье, голубого цвета с узором, повторяющим рисунок павлиньего хвоста. От нее невозможно было отвести глаз. Энэлайз бережно развернула ткань и приложила ее к своей щеке, а затем прикинула на себя.

— Замечательно! — прошептала она. — Подумать только — какое прекрасное платье получится! — Энэлайз, как и другие женщины Юга, из-за блокады давно не имела возможности сшить себе новое платье.

С горящими от восторга глазами, она подбежала к зеркалу, что висело над комодом и посмотрелась в него, приложив к себе ткань. О, какое чудесное выйдет платье! Этот цвет — ее любимый, он так хорошо подходит к цвету ее волос и подчеркивает белизну ее кожи. Ткань оттеняла также ее глаза, делая их еще более выразительными и красивыми.

— О, Марк! — впервые она обратилась к нему приветливо. — Спасибо тебе. Материя просто великолепна. Мне будут завидовать все женщины в Новом Орлеане. Это первое платье, что…

Она не договорила. Она вдруг все поняла… Новое платье… Нет, ей не будут завидовать все женщины Нового Орлеана, они будут презирать ее. Ведь даже теперь, когда была снята блокада и торговля немного восстановилась, никто в городе не смог бы купить себе такой отличный отрез материи — только янки. И, если любая женщина появится в таком наряде, все скажут, что она — любовница янки!

На глаза Энэлайз набежали слезы. Она отложила в сторону подарок. Ей вдруг стало все ясно. Это был особого рода подарок, подарок, который обычно мужчина дарит своей любовнице взамен на ее милость. Прими она этот подарок, и все еще раз убедятся, что она проститутка и предательница. Этот подарок — доказательство ее позора, а не доказательство его любви. Она покраснела и бросила сверток на кровать.

— Отдай это какой-нибудь из своих девиц. Он мне не нужен!

Этот резкий отказ, хотя только что она была в полном восторге, ошеломил Марка. Он чувствовал так, как будто получил пощечину.

— Что с тобой? — спросил Марк удивленно.

— Я продала тебе свою душу за жизнь Эмиля. Но за подарки янки-грабителя я не продаюсь!

Марк разозлился.

— Черт побери! Ты лживая, подлая маленькая сучка! — закричал он на нее и, подбежав к ней, грубо схватил ее за руку, впиваясь своими ногтями в ее нежную кожу.-Тогда что за спектакль ты устроила прошлой ночью? Тогда я был тебе желанен и тебе очень хотелось спариваться со мной?! Или не так было? Может у тебя хватит совести сказать, что ты стонала и корчилась и выкрикивала мое имя только из-за того, чтобы спасти Эмиля! — злобно передразнил он ее.

— Отойди от меня! — потребовала Энэлайз.

— Не отойду! Не отойду до тех пор, пока ты не признаешь, что жаждешь меня так, как я тебя! — сказал он.

— Никогда! — прошипела Энэлайз и гордо вскинула голову.

Он грубо прижал ее к себе и сильно поцеловал, запрокинув ей голову. Его губы жадно впились в ее губы.

Она поняла, что целуя ее, он опять пытается одержать победу, используя ее чувства. Он больно ухватил ее одной рукой за волосы, а другой — за талию, а потом склонился над нею и стал целовать ее шею и грудь.

— Нет, Марк! Заклинаю тебя! Остановись! Ты задушишь меня. Я не могу дышать, — едва смогла произнести Энэлайз.

Он поднял свою голову и заглянул ей в глаза.

— Признайся! Скажи! Скажи, что ты хочешь меня!

— Нет! — ответила она.

Марк вновь нагнулся к ней и грубо поцеловал ее. Затем он поднял ее и понес к кровати. Подойдя к кровати, Марк бросил Энэлайз на середину ложа, прямо на голубую, сияющую павлиньими узорами, ткань и сам улегся рядом.

Он начал расстегивать ее одежду. Но сейчас он действовал не грубо, напротив, его руки нежно перебирали пуговицы и так же нежно казались ее обнаженного тела. Марк искусно ласкал ее грудь, живот и бедра, щекотал языком ее тугие, темно-коричневые соски. Он был таким искушенным любовником, что опять завладел каждой частичкой ее тела. И она ничего не могла поделать.

На каждое его прикосновение отзывалась каждая клеточка ее тела, жаждущая еще большего наслаждения. Энэлайз, пытаясь не выдавать своих чувств, закусила губу. Когда же, наконец, он вошел в нее, ей стоило большого труда сдержать крик — так хотело этого ее тело! Это было дивное чувство, но она знала, что дальше будет совсем райское блаженство и стала отвечать на его ритмичные движения. Волна экстаза накрыла ее, и она, вздрогнув, уже не смогла сдержать крик! Но Марк, передохнув несколько минут, вновь медленно и осторожно продолжал свои действия. И ее вскоре накрыла вторая волна оргазма, настолько сильная, что Энэлайз стала почти больно от наслаждения. Что он делает с ней — смутно подумала она, а Марк еще и еще заставлял ее содрогаться и трепетать от удовольствия, сдерживая себя сам. И, наконец, он, почувствовав, как она изнемогает, сделал так, чтобы его собственный оргазм совпал с ее…

Когда страсти улеглись, он, лежа рядом, заглянул ей в глаза и спросил:

— Ты все еще будешь отрицать, что любишь меня?!

Энэлайз беспомощно качнула головой, и слезы покатились из ее глаз: «Он прав, он вытащил меня из вялого, скучного мирка и показал неведомые ранее стороны жизни».

На следующее утро Марк проснулся рано. Его мучили угрызения совести. Будь проклят его характер! Он любил Энэлайз, любил силу ее духа и воли. Однако сам делал все, чтобы сломить эту волю, подчинить ее своей собственной воле. Кроме того, он вел себя, как необузданное грубое животное по отношению к ней, и все из-за того, что она не любила его. Бог свидетель тому, что так, конечно, обращаться с нею было нельзя. При таком обращении с нею нельзя было ждать ответной любви. Это Марк прекрасно понимал. Но его продолжала терзать ревность. Его сердце было изранено, и нервы в ее присутствии были напряжены до предела. Стоило ему подумать только о другом мужчине, как у него начинался приступ ревности. Раньше ему казалось, что его уже ничто не сможет вышибить из седла. Он был человеком с твердым характером, умел контролировать себя, свои эмоции. Но, как только Энэлайз начинала бросать в его сторону презрительные взгляды, он сходил с ума от ревности, начинал выходить из себя и говорил и делал гадости, чтобы причинить ей ответную боль.