Парацельс. Гений или шарлатан? - Александр Бениаминович Томчин

смеется. В баснях их изображают в виде жадных обезьян, высмеивают врачей, которые ставят диагноз только по виду мочи в специальном сосуде – уринале. Художники рисуют врача, который еще не успел опустить руку в банку с уриналом, а уже протягивает другую – за деньгами. На картине «Операция глупости» Иеронима Босха (1450–1516), современника Парацельса, бродячий лекарь извлекает из головы пациента будто бы образовавшийся там «камень глупости» с целью выманить деньги у доверчивого простака.

Вывод Теофрасту ясен: нужно решительное обновление медицины. Надо отбросить многие старые догмы, трактаты и заклинания. Нельзя стать врачом без науки и опыта. От каждой болезни должно существовать свое лекарство. Нужно только суметь его найти, выделить действующее начало из растений и минералов. У него появляется свой набор самых необходимых, излюбленных лечебных средств – походная аптечка, и он описывает ее в одном из своих первых сочинений.

* * *

Теофраст весь день занимался своими записями и устал. Вечером веселым соседям по кибитке хочется его развлечь. Петер давно забрал свою дочурку к себе, так что можно не стесняться. Бруно и Вернер знают немало забавных историй, стихов и песен. Они поют для Теофраста песню о пилигриме и набожной даме. Пилигрим, направляясь к святым местам, шел с котомкой по городу и жалобно пел:

Подайте, подайте, коль верите в Бога!..

Вот глянула некая дама в окно:

«Дружок, отказать в твоей просьбе грешно!»

Муж уехал и запер шкафы и кладовки, но она пускает бродягу в спальню. Рано утром пилигрима, выходящего из дома, видит в воротах вернувшийся хозяин. Муж обращается к жене:

– Эй, женка! Поклясться могу головой —

Ты хлеба дала ему из кладовой!

– Да нет, пустячком я его наградила,

Которым мамаша меня наделила.

– Ну что ж, так учил нас Господь поступать,

Но в дом посторонних опасно пускать.

Свои подаянья, невинная крошка,

Ты впредь на шесте подавай им в окошко.

– Между прочим, я побывал в Нидерландах, – рассказывает Вернер. – Там с древних времен сохранился удивительный обычай. Хозяин, когда у него ночует дорогой гость, предоставляет ему в распоряжение свою жену.

– А ты не привираешь? – сомневается Бруно.

Потом циркачи поют про монаха, который так увлекся красоткой-белошвейкой, что бросил свой монастырь. Тщетно остальные монахи призывают его: «Бедный брат, побойся Божьей кары!»

Он пред аббатом предстает, потупив долу очи.

«Мой сын, изволь-ка дать отчет, где был ты этой ночью?»

И говорит ему чернец: «Я спал с моею милкой

И пил вино, святой отец, бутылку за бутылкой!»

…И говорит чернец: «Друзья, погибнуть мне на месте,

Но мне милей моя швея, чем все монахи вместе!»

О чем чаще всего разговаривают мужчины, когда нет женщин? О женщинах. Бруно и Вернер смеются над их страстью украшать себя, над любопытством, болтливостью, неверностью мужьям и склонностью браниться. Им смешны мужья, живущие под башмаком у своих деспотичных жен. Вернер рассказывает притчу, как жена постоянно ругала и допекала своего мужа. Шли они как-то через луг и поспорили. Он твердил, что луг скосили, а она повторяла, что его сжали серпами. Они поссорились, муж отрезал ей язык, но она все равно жестами показывала, что траву срезали серпом.

Бруно соглашается: с женским нравом не совладать даже черту. Он приводит пример: одна сварливая женщина во всем противоречила мужу. В разгар ссоры она упала в реку и утонула. Все стали искать ее тело ниже по течению, но муж поплыл против течения. И объяснил соседям: «Разве вы не знаете, что она всегда все делала наоборот?»

Оба приятеля не сомневаются в том, что добродетельная женщина должна быть смиренной, скромной, молчаливой, трудолюбивой, послушной мужу. Они рассуждают, как один поэт разъяснял женщине роль мужа:

…Он трудится на суше и на море,

Не спит ночами в шторм, выносит стужу,

Пока ты дома нежишься в тепле,

Опасностей не зная и лишений,

А от тебя он хочет лишь любви,

Приветливого взгляда, послушанья —

Ничтожной платы за его труды[11].

– «Что Сатана тому бедняжке, кто с ведьмой жил в одной упряжке?»[12] Я лучше соглашусь жить со львом или драконом, нежели со злой женой, – говорит Вернер.

Бруно добавляет, что муж вправе выбивать из жены дурь палкой.

Теофрасту не хотелось вмешиваться в разговор, но это уж слишком.

– Как можно не уважать женщин? – возмущается он. – Женщины рожают и кормят детей, а мужчина дальше от мира природы. Взгляните на ребенка – ему не нужны никакие звезды и планеты. Для него звездой и планетой является его мать. От нее сильно зависит, каким человеком он станет.

– Ты странный человек, Теофраст! – восклицает Бруно. – Не будешь же ты спорить с тем, что знают все! Женщина – орудие Сатаны, сосуд зла. Все беды людей начались с грехопадения Евы! Любой подтвердит, что женщины, подобно обезьянам, упрямы, мстительны и одержимы злобой. Они влюблены в себя, предают и разоряют доверчивых мужей.

– Согласись, Тео, что женщины во многом уступают мужчинам! – вторит приятелю Вернер. – Господь наш сотворил Еву для Адама не из головы, чтобы она не умничала, а из ребра, чтобы она была послушной и безответной. Мужчины рождены править, а женщины могут быть забавными и милыми, но всегда останутся глупее мужчин. Они думают только о нарядах, притираньях, омовеньях, красят себе лица, подводят глаза. Почему они так гонятся за внешней красотой? К чему они стремятся в жизни? Только к тому, чтобы нравиться мужчинам!

– Женщины – это особый, таинственный мир, – отвечает Теофраст. – У них сильнее воображение, они более страстны, сильнее в любви и ненависти, чем мужчины. Их воображение проявляется в снах. Это знаки Божьи, посылаемые нам при большой опасности.

– А почему женщины не достигли высот в науке? В философии, музыке или живописи? – недоверчиво вопрошает Вернер.

– Потому что девочек учат не так, как надо. Женщинам нужно хорошее образование. Я многому научился от мудрых женщин, травниц и акушерок. А как помогала людям Хильдегарда Бингенская, настоятельница монастыря! Она внесла заметный вклад в науку. Женщины способнее, чем принято думать. От имени своего мужа или после его смерти они хорошо справляются с любыми делами.

* * *

Теофрасту во сне вспомнилась Катарина, первая девушка, в которую он влюбился в Филлахе. Ему было тогда 14 лет. Она сопровождала больную бабушку