Игры кошачьей богини - Ирина Игоревна Фельдман

я ударился головой после падения с лошади, меня иногда посещают видения. Порой вижу, что буду есть на завтрак, а бывает, в моём сознании всплывают события мирового масштаба. Гибель принцессы Дианы, атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, казнь Саддама Хусейна, Олимпийские игры 1980 года в Москве… Я знаю слишком много.

Чесслово, у чувака сейчас глаза из орбит выскочат.

– Невероятно… Наверное, тяжело обладать даром ясновидения?

– Увы, не все это понимают. Вы первый, кто проникся сочувствием, – вздохнула я.

А друзья мои, засранцы, молчат. Позволяют глумиться над очкариком.

– Прошу простить мою бестактность… Не могли бы вы и мне что-нибудь предсказать?

Круто. Когда я приносила из школы двойки, мама говорила, что я буду играть на скрипке в переходе. Фигушки, у меня новый источник дохода – гадания.

– «Титаник» ещё не затонул?

Признаюсь, с цифрами и датами у меня всегда была беда.

– Какой «Титаник»? – не понял простачок.

Попала.

– Чудненько. Ни в коем случае не покупайте билет на этот корабль. Потонет к чёртовой бабушке.

– Не покупать билет на «Титаник». Я запомню, – с благоговением откликнулся очкарик.

– И вот ещё что. – Я подалась вперёд и заговорила на полтона тише: – Больше никогда не просите помощи у колдунов и медиумов. Вас обманут.

– Не слишком ли жестоко ты с ним? – шепнула Чарли, стоило счастливому дурачку отойти.

– Поверь, он во всех смыслах так целей будет. Кстати, вы тоже билеты на «Титаник» не покупайте, вы всё равно не сможете спокойно на нём плыть.

Элизабет Хайнц не была похожа на городскую сумасшедшую. И на гения с агрессивной харизмой, собирающего людей стадионами, она тоже не тянула. Перед нами предстала женщина лет тридцати с хвостиком, но сохранившая детскую наивность во взгляде. Волосы «мышиного» цвета были убраны в подколотую гребнем незамысловатую причёску. Ещё больше сходства с мышкой ей придавали маленькие круглые ушки без серёг. Она была одета в бордовое платье не слишком сложного кроя и обошлась практически без украшений. Единственным предметом бижутерии, который наверняка заметили все, была небольшая тёмная брошь в виде черепа на скрещённых костях, что ярко контрастировало с её образом. Медиум держалась весьма скромно, негромко поздоровалась со зрителями и поблагодарила их за то, что пришли. Вообще-то я люблю шоу и фриков, однако поведение миссис Хайнц мне очень импонировало. Я бы сразу разочаровалась, увидев страшную бабу в татуировках и с длинными чёрными ногтями, разговаривающую с публикой театральными фразами. Чу! Я слышу шаги призрака!

Рядом с ней крутился её муж, тип с густыми усами и обширными залысинами. То ли действительно беспокоился о супруге, то ли следил за тем, чтобы никто не заметил подвоха. Оз говорил, будто на таких сеансах зрители чувствуют посторонние запахи и слышат странные скрипы и вздохи, а иногда кто-то замечает лески, к которым подвешивают «летающие» предметы. Так, ну вроде не видно ничего подозрительного, нет посторонних запахов, и команда «Все видят радугу? Отлично, поехали!» не прозвучала.

Медиум опустилась на поставленный в центре гостиной стул с мягкой спинкой и, закрыв глаза, стала глубоко дышать.

– На ней нет корсета, – авторитетно шепнула мне на ухо Чарли.

Вряд ли осуждала, скорее, восхищалась.

Спустя примерно минуту миссис Хайнц открыла глаза.

– Я готова. Чей дух я должна вызвать?

Вот так, по-скромному, без всяких «Врата в сумеречный мир открыты!».

Первыми клиентами стала по виду семейная пара почтенного возраста. Они пришли на сеанс, чтобы получить весточку от своей дочери.

Заказ был исполнен в рекордные сроки.

– Maman? Papa? – миссис Хайнц заговорила другим тембром. – Я тоже скучаю по вам. Никакими словами не описать мои страдания, когда я вижу ваши слёзы. Вы пятнадцать лет плачете, а я пятнадцать лет из-за этого мучаюсь.

– Марджори… Это моя дочка, – всхлипнула пожилая женщина и промокнула глаза белоснежным платочком. – Ma chère fille, я не знала, что мы так тебя расстраиваем. Ты никогда об этом раньше не говорила.

– Мы впервые общаемся за столько лет разлуки.

– Как? – похоже, бедная мать была немножко шокирована. – Мы с тобой в последний разговаривали год назад на сеансе мистера Фэбьюлуса. Я просила совета, как украсить твой любимый садик.

«Дух» стоял на своём.

– Нет, maman, вас с papa обманул этот злой человек, воспользовавшись вашей безутешностью. Умоляю, перестаньте плакать, и не надо каждый день приносить в мою комнату букет роз.

– Ах, никто об этом не знал! Дочка, что мы можем сделать для тебя?

– Не плачьте. У вас же есть ещё дети и внуки, ради которых стоит жить. И у меня будет всего одна просьба. Покажите Эмми Джонс мои акварели, и пусть она возьмёт те, что придутся ей по сердцу.

Старичок уставился на жену.

– Кто такая Эмми Джонс?

– Не знаю, mon cher… Эмми! Наша горничная?

– Эта милая девушка очень любит живопись, – пояснила медиум.

Первый акт был благополучно завершён. Супружеская пара удалилась, оставив некоторую сумму в прозрачном сосуде, который выполнял функцию кассы. А хитро придумано: вроде платишь сколько считаешь нужным, но другие видят, что ты оставляешь. Некоторым явно стрёмно выделяться грошами.

А представление само по себе – развод чистой воды. Спасает только то, что сыграно без фальши и фанатизма. Даже по конкуренту умудрились проехаться.

Дальше всё пошло не так радужно.

Мужик, попросивший об аудиенции с недавно умершим папашей, устроил скандал. Миссис Хайнц прекрасно справилась с новой ролью, она действительно говорила низким мужским голосом, и как раз то, что она говорила, выбесило клиента. Оно и понятно, кому понравится, если любящий родственник сыпет проклятьями вместо того, чтобы мирно предложить забрать ценные бумаги из секретного места? Мужчины неприятно посмеивались, немногочисленные женщины изо всех сил изображали стыд, а наследничек чуть ли ногами не топал от негодования. В итоге он ушёл. И не оставил ни пенни.

Следующий вызов духа ещё больше позабавил присутствующих. Мистер Хайнц чуть не надавал по морде юнцу, полезшему целоваться с медиумом, изображавшей покойную невесту. Спектакль спектаклем, а смотреть на это было до тошноты противно. Вместо трогательной сцены воссоединения влюблённых получился балаган с колотушками. Миссис Хайнц даже выглядела после этого инцидента донельзя смущённой и за нового духа взялась без энтузиазма. И опять по комнате пролетела птичка обломинго! Клиент разбушевался из-за того, что умерший не назвал клички лошадок, на которых можно поставить, а посоветовал взяться за голову и бросить распутный образ жизни. Мистер Хайнц и ещё пара неравнодушных мужчин решили выпроводить товарища.

– Какое ты имеешь право мне морали читать, шлюха?! – надрывался идиот. – Впускаешь в своё тело всех подряд! Чтоб ты сдохла!

Медиум нервно сжимала свои маленькие пальчики