Bambini di Praga 1947 - Богумил Грабал

— Я бы хотела, чтобы вы записали в договоре, чтобы раз в месяц Людвик запрягал в коляску коня и отвозил меня на кладбище в Кршинец… — отозвалась женщина, и слеза, сбежавшая по ее щеке, собрала по дороге дешевую пудру в комочек, улегшийся возле морщинистых губ.

— Что ж, — заключил нотариус, — барышня подготовит необходимые бумаги, то есть выписку из кадастра, и в будущую пятницу вы приведете двух свидетелей, а сейчас мы набросаем черновик, пишите, барышня!

Пан нотариус приблизился к окну, посмотрел на реку и опять подумал о машинисте пане Бржихняче, который вечером выедет на прогулку на велосипеде марки «Премьер», велосипеде, оснащенном специальным не вредящим здоровью рулем и украшенном затейливо выведенным на раме адресом пана Бржихняча. Там будет указан и номер домика, в котором он живет, домика, где все исписано, раскрашено, пронумеровано, а дорожки снабжены туристическими значками-стрелками: зелено-белая указывает в сторону садика, черно-белая — дровяного сарая, коричнево-синяя — туалета…

— Барышня, вы готовы? Итак… На тот случай, если Господь призовет нас, мы выражаем свою волю таким образом: во-первых… — диктовал пан нотариус, глядя на движущуюся речную гладь и по обыкновению не пресыщаясь этим зрелищем…

3

После полудня пан нотариус взял трость и вышел на улицу. Когда он шагал от мельницы к мосту, его обогнали двое мужчин на велосипеде-тандеме и даже легонько зацепили рулем за рукав. Это выехали на прогулку в свой обеденный перерыв двое братьев-киоскеров, продававших табак и газеты возле театра. Один из них, слепой, сидел сзади, а второй, зрячий, спереди. Пан нотариус, когда он еще курил, любил покупать в их киоске сигары, ему нравилось смотреть, как слепой ощупью управляется с товаром, нравилось, что уже на покашливание пана нотариуса слепой улыбался, склонял голову к окошку и здоровался: «Здравствуйте, пан нотариус!» А потом поворачивался и сразу уверенным движением брался за коробку с пуэрториканскими сигарами, принимал у покупателя банкноту и распознавал ее на ощупь так же, как на слух распознавал по покашливанию пана нотариуса. И вот сейчас оба киоскера крутили педали вдоль реки, их перевернутые отражения мелькнули в спокойной воде, головы исчезли под юбками липовых ветвей, а ноги все еще нажимали на педали, как сопряженные оси паровоза, и в реке было видно то же самое, так что получился некий фантастический аппарат о четырех колесах. Пан нотариус смотрел им вслед и думал: а что если бы двое этих киоскеров однажды напились, и была бы ночь, и они сели бы на свой велосипед наоборот, то есть слепой бы вперед, а зрячий назад? Далеко бы они тогда уехали? Может, если бы никто им не помешал, слепой доехал бы до самого дома? Может, он знает дорогу так же хорошо, как не путается в банкнотах и распознает по кашлю своих клиентов?.. Вот о чем размышлял пан нотариус, идя мимо пустых конюшен с красными конскими головами над дверями к прибрежным садам. Тихо ступая, он миновал ларёк, которого всегда боялся. Он и сейчас видел краем глаза руки киоскера, отдыхавшие на прилавке, руки инвалида войны, сожженного огнеметом и получившего за это орден и этот ларёк…

Пан нотариус спустился по каменным ступеням к реке и с жадностью принялся глядеть на город, на свои окна на том берегу, он видел, как женщина в красной юбке несет к воде корзину с бельем, опускается на мостках на колени и смотрит на свое отражение в воде, поправляя растрепавшиеся волосы… и еще одну прачку видел пан нотариус, она словно бы тянулась из реки в воздух, точно карточная дама… но вот прачка достала из корзины белый пододеяльник, наклонилась и размазала свое отражение-изображение…

А по плотине и по противоположному берегу вышагивал пан настоятель в шляпе-котелке, и такой же пан настоятель в черной одежде шагал рядом с ним вверх ногами, и когда красная юбка прачки и черный наряд священника соотнеслись между собой, как красная точка и черный восклицательный знак над ней, то же самое случилось в толще вод, но только наоборот, так что когда прачка поздоровалась с паном деканом, а тот поклонился и плавным движением снял шляпу, то в реке казалось, будто он собирается этим своим котелком зачерпнуть воды…

И пан нотариус быстро перевел взгляд на другой берег, чтобы обозреть все сразу. Потом он присел на корточки, набрал в ладони воды и умыл лицо. Затем поднялся на насыпь и, миновав ряд изгородей, вышел за город.

Возле черешневого сада сидела на перевернутой лодке молодая женщина в купальнике и вязала желтый свитер. Голенький мальчик лежал животом вниз на мостках и прутиком вылавливал что-то из воды. Пан нотариус удовлетворенно вздохнул и устремил взгляд на другой берег, туда, где начинались многокилометровые луга, откуда как раз выехал на белом коне молодой загорелый мужчина, босой, в одних только штанах, и сразу направил коня на мелководье. И там немедленно появилось отражение коня, как будто один опирался на копыта другого. А потом белый конь наклонил голову и принялся пить прямо изо рта у своего двойника.

— Мамочка, что это? — спросил мальчик у молодой женщины в купальнике, показывая ей какой-то сплющенный предмет.

— Брось это, Фамфик, немедленно брось! — крикнула она и покраснела.

— Но мамочка, а что это?

— Скажу, только выброси поскорее!

— Нет, сначала скажи, зачем это нужно?

— Тебе еще рано это знать, подрасти сперва.

— А я хочу знать прямо сейчас! — затопал босыми ножками мальчик.

— А я повторяю: брось сейчас же! — закричала мать и отложила вязанье.

Мальчуган сорвался с места, и мать помчалась за ним. Протянув руку, чтобы схватить его, она заметила, что сын от растерянности сунул находку в рот.

— Вот погоди, все папе расскажу! — завопила молодая женщина, лупя мальчугана, который в конце концов споткнулся и упал прямо возле ног пана нотариуса.

— Вот тебе и раз! — промолвил нотариус.

А молодая женщина одной рукой тянула изо рта сынишки выловленный в реке предмет, а другой шлепала его, приговаривая испуганно:

— Вот я расскажу ему, что ты вытворял у воды, негодник этакий!

Когда же ей удалось-таки вырвать изо рта мальчишки этот предмет, она с отвращением отшвырнула его прочь.

Потом она вернулась к своему вязанию, но внезапно ее охватило такое чувство, как если бы она ехала на велосипеде, а кто-нибудь сунул палку в спицы. Она обернулась и увидела, что старый господин взглядом стаскивает с нее купальник, он с таким знанием дела и с таким наслаждением смотрел на ее тело, что она одной рукой прикрыла низ живота, а другой заслонила грудь. Отступая в такой позе, она наконец добралась до перевернутой лодки, села на нее и стремительно выставила перед собой вязание.

— Гмм… — протянул пан нотариус, надвинул пониже шляпу и пошел назад, вертя трость в пальцах и молодецки сбивая этой самой тростью головки цветов; он смотрел на купающегося в реке коня, на то, как конь неспешно плывет к берегу, выходит из реки, неся на себе всадника, и как вновь появляется зеркальный конский двойник, и настоящий конь бьет его копытом. Потом всадник ударил босой ногой по конскому брюху, так что даже зазвенело, и конь перешел на рысь и разбрызгал свою копию.

Пан нотариус ускорил шаг.

Когда он проходил мимо киоска, то по обыкновению даже не глянул в его сторону, но потом вдруг сообразил, что не заметил в окошечке жутких красных рук. Тогда он остановился и тут же услышал стон. Вернувшись, нотариус заглянул в будку. Киоскер лежал на полу в эпилептическом припадке, странно так лежал, между прилавком и стулом, весь засыпанный сигаретами.

Пан нотариус обошел киоск с другой стороны и взялся за ручку, однако дверь не поддалась. Тогда он вернулся и увидел, что ключ торчит в замке. Он отставил трость, поднял скользящее вверх-вниз окошко и просунул в крохотное помещение верхнюю половину тела. Только он протянул вперед руку, чтобы отпереть дверь, как потерял равновесие и вниз головой рухнул вниз. Прежде всего он увидел сожженные огнеметом красные руки, а потом уже упал — и вот он лежит прямо на лице киоскера, лице, настолько изуродованном войной, как будто его опустили на какое-то время в кипящее масло. У нотариуса дернулась нога, каблук зацепил и выволок ящик с полки, рассыпалось несколько пригоршней монет. Пан нотариус высвободил руку, повернул ключ и выбрался на солнце.

Именно в эту минуту мимо проезжала на велосипеде разносчица «Вечернего Чешского слова», на двух багажниках — переднем и заднем — у нее высились кипы газет. При виде катящегося кувырком пана нотариуса и лежащего на полу среди сигарет и монеток киоскера она затормозила, спрыгнула на землю и замерла, держась за велосипедный руль.

— Пани Ворличкова, помогите мне! — сказал нотариус.

Но разносчица окаменела. Пан нотариус сам вытащил наружу киоскера вместе с сигаретами и монетками. Потом он расстегнул больному воротничок и принялся хлопать его по щекам и вытирать обильные слюни. Разносчица хотя и пришла в себя, но все равно не могла отпустить велосипед. Так она и стояла на месте и звонила в звоночек на руле.