Последняя надежда творцов - Иван Афанасьев

— Я почувствовал странное применение колдовской силы. Она не так сильна, зато ее действие простирается на огромную территорию. Ты сохранил целостность? Тебя она не затронула?

— Чародеи управляют погодой — вызвали бурю с грозой. Я вовремя укрылся. Что с Оордом, не знаешь?

— Его мысли сокрыты, и его присутствие я не ощущаю. Из мыслей его сторонников я понял, что он сильно пострадал в колдовском поединке. Сейчас он послал всех чародеев против тебя и твоего напарника. Он ищет сторонников, но религиозные ордена отказали ему в поддержке.

Восемь дней они шли по леднику, впрягшись в упряжку. Длинным языком ледник со склонов вулкана стекал между двумя горными цепями. На девятый день пути у них остался последний мешок с продуктами. По левую руку вздымались вверх каменистые склоны двуглавой горы. С ее дальней вершины ледяные, а ниже — водные, потоки спускались к плато Симул.

— Не смотри налево, Овиту. Здесь мы сворачивать не станем. Именно здесь нас ожидают. А мы пойдем по леднику дальше.

Овиту подавленно опустил голову. Он не жаловался. Но Кондрахин и так видел, насколько тяжело давался путь его спутнику.

— Не огорчайся. Еще два дня пути — и ледник начнет опускаться к истокам Очибру. Вниз я тебя повезу. Волокуша совсем опустела и ты мне будешь не в тягость.

— Я замерзну на волокуше.

Замечание было совершенно справедливое, но землянин продумал и этот вариант. Хоть конд и не принадлежал к людям, все же основные свойства его психики не слишком отличались от человеческих. Кондрахин намеревался применить гипноз. В глубоком гипнотическом сне правому самцу был не страшен мороз, он не потреблял пищи. Знал ли Овиту что-либо о гипнозе? Юрий об этом не спрашивал. Но это единственный способ совершить переход, который казался невозможным.

— Не замерзнешь. Через два дня я усыплю тебя на время…

Наклонившись над волокушей, Кондрахин принялся отсчитывать назад от десяти. Такую формулу пробуждения он заложил, когда усыплял напарника.

— Шесть! Дыхание становится быстрее. Ты отчетливо слышишь мой голос. Ощущаешь, что вокруг холодно. — Пять! Твоя грудь согрелась. Твои руки холодные. — Четыре! Ты просыпаешься, ты хочешь есть! — Три! Вокруг холодно. Кровь бежит по жилам, ты дышишь часто, сознание проясняется. — Два! Руки теплые, теплеют ноги, хочется проснуться и есть. — Один! Просыпайся!

Землянин приветливо кивнул открывшему глаза напарнику. Волокуша стояла на тонкой полоске льда в глубоком овраге. В нескольких метрах овраг кончался, выходя к бурному ручью, скачущему по крупной гальке в неширокой долине. Сквозь густой туман смутно просвечивал диск Желтка. Отсветы лунного света отражались от бурунов, создавая на крутых краях оврага дрожащие блики.

— Нам удалось спуститься почти до нижней границы облачного пояса, — Юрий протянул правому самцу кусок подсушенного мяса и чашку с водой, — еще один переход, и мы спустимся в обитаемую зону.

— Сколько у нас продуктов? — Овиту, дрожащий от холода, мог сейчас думать только об одном, — я не очень-то готов к дальним переходам.

— Хватит на три дня. Мы уже покинули ледник, здесь тепло. Стоит этому ручью принять один-два притока, и мы сможем надуть кожаные мешки и соорудить плот. Даже если не поплывем сами, поплывет наш инструмент и палатки.

Быстро поплыть не удалось. Вначале они довольно долго шли вдоль ручья, пока он не привел их к водопаду. Спуститься вниз возможности не нашлось, и они отыскали обход. Пока обходили обрыв, с которого ручей низвергался в озеро, Желток покинул небосвод. Установили палатку, поели. Овиту сосредоточенно к чему-то прислушивался. Юрий полагал, что напарник старается прослушать мысли оказавшихся невдалеке кондов. За последнее время способности молодого колдуна развились. Теперь он улавливал хорошо оформленные мысли на расстоянии двух дневных переходов.

Но сейчас правый самец не смог отыскать никого, кто не скрывал бы своих мыслей. Или они находились вдали от поселков, или обитающие здесь конды умели скрывать свои мысли. После отдыха они продолжили путь. Вытекающая из озера речушка стремительно неслась среди огромных валунов, закручиваясь бешеными водоворотами. Пытаться плыть по стремнине было бы откровенным безумием. Зато над обрывом правого берега они заметили тропу. Здесь часто ходили и тропу держали в порядке: засыпали галькой ямы, выбили ступеньки на подъемах.

Кто мог здесь ходить? Рудознатцы, поклонники Кошру, колдуны? Ответов не было. Овиту не знал ни здешних мест, ни обычаев местного населения. Заметив пролетающих над рекой речных бакланов, спутники воспряли духом. Здесь есть рыба! Им не грозил больше голод. Юрий, который, согласно его легенде, долго жил на речных берегах, не имел никакого понятия, как и какую рыбу здесь можно ловить. Но его напарник не задумывался.

Он быстро извлек из мешка рыболовные снасти, приладил их к тонкой прозрачной жиле и методично принялся забрасывать снасть в воду. Это оказалась обычная блесна. Правый самец делал забросы через каждые десять шагов. Теперь им приходилось идти вдоль берега. Шли они медленно, но задержка вскоре окупилась. Овиту подсек крупную рыбину, длинною почти в метр.

Из воды ее тянули вдвоем: правый самец за снасть, а Кондрахин ухватил рыбину за бока. Оказавшись на суше, щукарь сдался не сразу. Он еще извивался, пытаясь толчками широкого хвоста прыгнуть повыше, когда Овиту отсек ему голову. Очистив речного хищника от чешуи, Овиту острым ножом снял мясо с боков, а остатки рыбы выбросил в речку. Сырое, чуть подсоленое мясо щукаря показалось Юрию после месяцев питания сушеными осьминогами восхитительным.

— Судя по карте, — еще не доев, заговорил Овиту, — мы находимся на самом краю горной пустыни. Здесь почти нет вулканических озер. Только вдоль течения Очибру иногда встречаются рыбацкие поселки. Кроме рудознатцев, здесь ходить некому. Но на карте не указаны поселения сторонников Кошру. Я же чувствую, что в направлении на юго-запад находится поселение. Судя по карте, там нет даже ручейка. Проверим?

Землянин ответил не сразу. Сторонники Кошру их не примут, быть может, даже откажутся разговаривать. Но им можно продать инструменты, запасные шкуры, вторую палатку, самоцветы, часть из которых Юрий сберег для себя. К тому же сторонники Кошру не служат Оорду. Сам культ этого козоподобного существа также весьма интересовал Кондрахина. Но существовали и другие соображения. "Если поселение тайное, даже стоит в стороне от притоков, незваных пришельцев могут убить. Нельзя туда соваться, не убедившись, что нас не сочтут врагами. Сначала придется разыскать местных рыбаков. Им мы скажем, что мы сторонники Кошру и ищем поселение единоверцев".

— Сначала к рыбакам. Если те о поселении никогда не слыхали, значит, оно тайное. Нас там не ждут.

Встреченные ими рыбаки — двое левых самцов — сразу набросились на них с бранью. Они кричали, что на их участке реки посторонним делать нечего, а если кому нужны поклонники рогатого урода, то пусть ходят по пескам, а на реке они хозяева. Кондрахин легко успокоил их мысленным приказом.

— Да, странники, мы иногда с ними торгуем. Ниже, где река проходит между скал из черного камня, есть небольшой приток. Ручей, шириной в пять шагов. Но по нему можно провести маленькую лодку или плот. Поклонники Кошру спускаются к реке по этому ручью, а возле его устья и проходит торговля. Торговый день скоро: когда Капля уже зашла, Кошелка на заходе, а Желток только приподнялся над горизонтом. Услышав это, правый самец мысленно сообщил землянину:

— Через день.

Кондрахин, хоть провел в мире Иоракау не один месяц, так и не научился просчитывать время появления на небе трех здешних лун. Расстояние до устья ручья превышало их дневной переход, и напарники принялись сооружать плот. Река оставалась все так же стремительна, но ее течение уже выглядело не таким бурным.

Вначале Кондрахин, бредя по колено в воде, придерживал веревкой плот. Там, на надутых воздухом кожаных мешках, сидел Овиту. Когда река после очередного поворота миновала каменистые россыпи, и умерила свое течение среди песчаных холмов, Юрий тоже залез на плот. Прекрасен был отдых на мерно покачивающемся плоту, среди уходящих назад ровных берегов. Натруженные ноги, обрадовавшись неожиданному отдыху, вдруг заныли.

Кондрахин припомнил переход через ледники. Они свершили, по меркам этого мира, невозможное. И как же они устали! Им бы, чтобы восстановить силы, поваляться на песке бездумно денек-другой, поесть нормальной, приготовленной на очаге, пищи. Но пищи нет, очага тоже нет, а встреченные рыбаки рано или поздно донесут Оорду об их появлении. В этой малонаселенной местности, каждый чужак, появившийся на реке Очибру, привлекал всеобщее внимание.

А вот и черные скалы. Речные берега сжались, из водного потока высунулись острые камни, вспенивая речную гладь. Пристать некуда. Река, беснуясь в теснине, протискивалась между черными вертикалями скал. Юрий припомнил полученные на Земле навыки, лихорадочно отталкиваясь от валунов ручкой ледоруба. Овиту, закрыв глаза, вцепился в ужасе в плот.