o bdf4013bc3250c39 - User

ссорящихся голосов было два: женский и мужской. Добряков рванул ручку

8 Бузгать – в просторечии «пить».

162

двери на себя – заперто! Он ткнул пальцем кнопку звонка и, не отнимая руки, все давил и давил ее. Звонок за дверью надрывался, но открывать явно не

спешили. Добряков потерял терпение и с размаху заехал в дверь носком

ботинка. Потом еще раз, еще. Такой грохот, мелькнуло в голове, и мертвеца

разбудит. Однако, вопреки надеждам, его старания не принесли никакого

результата. В квартире голосили пуще прежнего.

- Да отоприте же там! Эй вы! – прильнув ртом к стальному уголку входной

двери, что есть мочи заголосил Добряков. – Милицию, что ли, вызывать?!

Кажется, его услышали. Крики вдруг стихли, донеслись приближающие

шаркающие шаги. Несколько раз щелкнул замок, и дверь открылась.

Перед Добряковым стоял высокий парень и, насупившись, смотрел на гостя.

- Ты Виктор? – вырвалось у Добрякова.

- Он самый, - сдержанно, как сквозь зубы ответил парень. – А вы кто такой?

- Да я… мамин знакомый… Егор Павлович. Можно проще - Егор…

- А! – догадался Витя. – Так это вы с ней сегодня наклюкались, как

поросята?! Вы?!

- Ну зачем ты так… - замялся Добряков, на всякий случай заводя руку с

пакетом за спину. И ту предательски звякнули бутылки.

- И еще принес?! – повысил голос Витя.

- Почему «еще»? Кому «еще»? – растерялся Добряков. – Это я себе,

мимоходом зашел…

- Кто там? – истерично выкрикнула из глубины квартиры Зина.

- К тебе тут кто-то! – так же резко ответил матери сын.

163

Она вышла в прихожую, и Добряков едва узнал ее. Растрепанная,

заплаканная, она совсем не походила на прежнюю Зину, которую он видел

еще полчаса назад. Зина приблизилась к порогу, схватила Добрякова за рукав

и протащила в прихожую:

- Проходи, чего встал!

Он переступил через порог и растерянно водил глазами, не находя, где бы

упокоить взгляд.

- Что тут случилось-то? – едва выдавил, наконец, и приготовился к самому

худшему.

- Сволочи! – вырвался у Зины громкий истошный вопль. Выхватив из рук

Добрякова пакет с бутылками, она прошагала на кухню и оттуда крикнула

ему:

- Иди сюда!

Добряков аккуратно обошел стоявшего на пути Витю и пугливо прошел

следом за матерью.

- Ты что, водки взял? – обрадовалась Зина, вынимая бутылки из пакета. – Ты

молодец, прямо в воду глядел! И пивко еще! Умница! – а голос по-прежнему

был тревожный, прерывающийся.

– Мать, кто это? – сурово спросил Витя, войдя на кухню.

- Это мой друг, - не поднимая на сына взгляда, бросила мать. – Только прошу

тебя: не надо читать мне нотаций. Это действительно очень хороший друг, надежный и толковый, - метнув взгляд на Добрякова, она уже веселее

подмигнула ему.

- Опять друг! Не успела с прежним разбрыкаться, уже новый друг!

Добряков удивленно посмотрел на Зину.

164

«Еще один Испугай, что ли?» - подумал он.

Она, перехватив его взгляд, укоризненно бросила сыну:

- Ну что ты чушь несешь! – и, обратившись к Добрякову, уточнила: - Он

неправду говорит, хочет нас поссорить. Ты ведь неправду говоришь, да, Витя?

– а сама, не останавливаясь, откупоривала бутылку водки и выставляла на

стол две ограненные миниатюрные стопки.

- Садись, сейчас все расскажу, - она кивнула Добрякову на стул и сама

уселась напротив. – А ему ты не верь, врет он все. Выйди вон! – истерично, надрывно крикнула она на Витю, и сын, пожав плечами, развернулся и

обронил вполголоса:

- Да хоть ужритесь тут в усмерть, мне плевать! Надоело! – и вышел из кухни.

Через несколько секунд хлопнула дверь в его комнату.

- Давай, - подняла стопку Зина.

Добряков чокнулся с ней, выдохнул и опрокинул всю стопку в рот. Крякнул, выдохнул, закусил давешним салатом и спросил:

- Ну, из-за чего кипеж-то поднялся?

- У-ух! Хорошо! – разомлела Зина. Добряков и сам почувствовал, как после

выпитой водки его повело уже конкретно и основательно.

- Давно не пила водку, - прожевывая закуску, говорила Зина. – Все пиво

какое-то. Сколько денег на него уходит, а толку ноль. Вот что надо пить.

Добряков кивнул непослушной головой и, преодолевая накативший морок,

повторил:

- Чего бушевали-то?

На Зину, наоборот, выпитое подействовало ободряюще. Ее щеки разгорелись, заплаканные глаза просохли, и через пару минут перед Добряковым уже

165

сидела прежняя Зина. Он, однако, это вряд ли заметил, поскольку явно и

целеустремленно пытался попасть носом в сложенные на столе руки.

- Эй, ты чего расслабился? – толкнула его Зина. – Нет, я еще не договорила.

Мы должны выработать совместную стар… стре… стратегию!..

- Я слуш-ш… - приподняв голову, промямлил Добряков.

- Закури и слушай.

Через силу он выпрямился и закурил. Сигарета и впрямь немного оживила

его. Смахивая пепел в пепельницу, но попадая почему-то в салат, он силился

смотреть прямо на Зину, но взгляд постоянно падал вниз, на стол. Так, мотая

головой сверху вниз, он и внимал рассказу Зины, отдававшемуся в его мозгу

глухой, тяжелой канонадой.

- Только ты ушел в магазин, позвонила Светка, ну, та подружка, про которую

я тебе говорила. «Все, говорит, Зинка, пропали твои денежки!» Меня как

молния расшибла. Чего, говорю, такое? А она: так, мол, и так, на имущество

твоего «Социального заказа», будь он проклят, наложен арест, а на ворюг на

этих заведено уголовное дело, чтоб им умереть и не встать. Та что, говорит, Зинка, плакали твои денежки! Она у меня вообще баба доброжелательная,

никогда в беде не оставит. Я, как услышала, обомлела вся. «Точно, -

спрашиваю, - знаешь?» А она: «Точнее некуда, по телику показывали!» Меня

в дрожь, думаю, с ума сойду. И тебя нет, как на грех! Все, думаю, не доживу, пока он явится. А тут еще Витька вернулся и давай на меня орать: зачем, мол, снова напилась? Я уже не выдержала – нервы на пределе, - наорала на него.

Он на меня, и пошло-поехало. Слава богу, ты пришел… С этим полегче…

Она налила еще стопку, выпила, закурила.

- Ну, чего молчишь-то? – еще раз толкнула она Добрякова.

Тот поднял осоловелые глаза, покачал головой, икнув, пробурчал:

166

- Непорядок!

- Ишь ведь, непорядок! – взвилась она. – Я, можно сказать, чуть не рехнулась

тут, а он – «непорядок». Непорядок еще ничего, мы все к непорядку

привыкли. А тут полный облом, крах, смерть! А он – «непорядок»… Э, да я

вижу, ты совсем в ауте. Стратегию вырабатывать когда будем?

- Стра… выбра… - бормотал невнятное Добряков, зарывшись головой в

скрещенные на столе руки.

- Витя! – закричала Зина.

На кухню вошел сын.

- Помоги-ка перенести его на диван в гостиной, пусть человек отдохнет

немного… И не смотри на меня так. Ты знаешь, у меня беда. Образуется все –

в рот не возьму, ты знаешь. Подхватывай его под левую руку, я справа…

Они перетащили Добрякова на диван, накрыли пледом. Витя вернулся в свою

комнату, Зина на кухню. И долго еще, пока водки не осталось совсем не

донышке бутылки, она все бранила и костерила «проклятых жлобов», куря

сигарету за сигаретой и развалившись на диванчике кухонного «уголка». А

потом, когда потянувшаяся за очередной стопкой рука бессильно упала на

стол, Зина и сама медленно сползла вниз, улеглась на диванчике, закрыла

глаза и уснула. Рука соскользнула со стола и, несколько раз колыхнувшись, повисла над полом…

* * *

Под самое утро Витя насилу растолкал Добрякова. Тот, промычав что-то под

нос, открыл наконец глаза.

- Мать ушла, - бросил Витя.

167

- Куда? – спросонья не понял Добряков

- К Петьке Волкову.

- А кто такой Петька Волков?

- Да ее бывший любовник, я же тебе говорил вчера.

- А зачем она ушла? – спросил угрюмо.

- Да кто ее знает!

- И не сказала ничего?

- Как не сказала! Тебя все пыталась разбудить. А потом говорит: «Ну какой из

него теперь стратег? Пусть спит. Схожу к Петьке, может, он что подскажет…»

- и ушла.

- Когда это было?

- С час назад. С тех пор я тебя бужу, только что добудился.

- А сейчас сколько?

- Половина шестого.

Добряков кое-как встал. На душе полыхал пожар. Он прошел на кухню,

откупорил бутылку пива и с наслаждением выпил. Закурил и позвал Витю:

- Где он живет, Петька этот?

Витя назвал адрес. Идти было недалеко – в соседний микрорайон. Добряков

выпил еще одну бутылку, третью сунул в карман куртки и вышел на улицу.

10

К дому Петьки Волкова идти надо было пять минут прогулочным шагом. Но

для Зины, проснувшейся от похмельной трясучки и сразу выскочившей в

168

будоражащую прохладцу весеннего утра, этот путь показался неимоверно

длинным. Она уже прошла добрую половину пути, как вдруг почувствовала

знакомую боль в бедре. «Дойду, нет?», - едва подумала она, как в суставе что-