Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста: он предлагает вам лучшее из возможного - Владимир Кузнечевский

Этими ошибками очень активно пользуется политическая оппозиция. Так, один из самых известных лидеров крайних (радикальных) либералов уроженец города Львова Г. Явлинский не устает убеждать российскую аудиторию в том, что в России крайне необходимо срочно ставить вопрос о «смене власти», мотивируя это тем, что «политические ошибки руководства России последних лет поставили вопрос о возможности дальнейшего существования страны как таковой». Главная же, по его мнению, ошибка В. Путина заключается в том, что президент отказывается следовать «внятной перспективе – западноевропейской модели государственности и современной рыночной экономике». И происходит это, говорит Явлинский, «не из-за какой-то идеологии, как это было в советское время, а из-за невежества и крайне слабой образованности… У этих людей очень несовременный образ и способ мышления, они ищут все решения в прошлом, они склонны к самым простым решениям – запретить-разрешить»[148].

Чтобы не занимать внимание читателя комментариями этих (и таких) заявлений, ограничусь язвительным резюме известного российского политолога Олега Солодухина: «Что касается так называемого «российского креативного класса», то «их позиция при внимательном рассмотрении сводится к трем основным пунктам: в России все плохо, надо сделать как на Западе, отдайте нам власть»[149]. Что касается требования «Отдайте нам власть», то тут не совсем понятна адресность обращения. Власть в России, по конституции, принадлежит народу. Григорий Алексеевич об этом знает. Поэтому в августе 2015 года сделал заявление о том, он будет выдвигать свою кандидатуру на президентские выборы 2018 года. Но как раз тут-то давно уже все ясно. Г. Явлинский уже дважды выдвигал себя в президенты, в 1996 и в 2000 годах. В первом случае он набрал 7,34 % голосов, а во втором – 5,8 %. Дальше, как говорится, вопросов нет.

Либерал или государственник?

В отношении В. Путина вопрос совсем не праздный. Можно, конечно, сослаться на собственные высказывания президента, где он неоднократно причислял себя к представителям либеральной идеологии. Таких высказываний достаточно. Можно принять во внимание факт формирования правительственного экономического блока, где, начиная с Д. Медведева, фактически представлены одни либералы. Но вряд ли кто-нибудь решится сверстать в лагерь к либералам А. Бортникова, Д. Рогозина, В. Колокольцева, С. Иванова, С. Шойгу, М. Фрадкова, да и еще наберется с полдесятка министров такого же рода. Я уже не говорю о том, что и сам президент, постоянно выступая за ограничение функций государства в экономике, за последние пятнадцать лет довел его участие в экономике (по экспертным оценкам) почти до 70 %.

А если посмотреть на его внешнюю политику начиная с 2007 года (Мюнхенская речь) и по сей день, так вопрос, сформулированный в заголовке параграфа, вообще теряет смысл.

В. В. Путин, конечно, либерал по своим взглядам, но какой-то немного странный либерал. Поэтому вопрос, поставленный в заголовке параграфа, я бы так и оставил открытым. Пусть на него ответит История и сам Владимир Владимирович. Лет через десять-двенадцать. А пока сошлюсь на два мнения.

Через 4,5 месяца после того, как в России прошли первые выборы президента Путина, в августе 2000 года, московские «Известия» написали: «Так кто же такой Путин, западник или славянофил, сторонник втискивания России в «мировую цивилизацию» или приверженец «особого русского пути»? Ответа на этот вопрос нет даже у самого Путина. Волею случая получивший верховную власть в переживающей глубочайший кризис России, полковник Путин действительно не знает, что ему делать и в какую сторону идти. Это почти незаметно только потому, что, в отличие от другого полковника – Николая Романова, правившего Россией в начале века, – Путин обладает решительностью и не склонен к интеллигентской рефлексии по поводу каждого своего действия. Но Россия стоит на перепутье, и направление ее развития, как и сто лет назад, во многом зависит от полковника, совершенно не подходящего на роль лидера великого государства в эпоху перемен»[150].

На этот пассаж «Известий» откликнулся близко знавший Президента РФ, первый заместитель главы Администрации Президента РФ Игорь Шабдурасулов: Путин – «прагматик, близкий к голлизму, и его позицию невозможно определить идеологическими штампами»[151].

Словом, у меня нет ответа на вопрос, что на самом деле представляет собой Владимир Путин в плане дихотомии: либерал или государственник. По-моему, так в настоящее время и вообще еще рано ставить такой вопрос. Президент еще не сказал своего настоящего слова. Он все еще в развитии. Его политика, и внутренняя и внешняя, все еще больше реактивная, чем целенаправленная.

Весь его опыт управления страной показывает, что у него очень успешно получается реагировать на поступающие внутренние и внешние вызовы, но у него пока не получается выдвинуть сформулированную стратегическую цель. И это, образно говоря, напрягает его партнеров на Западе, и в частности в США, политики которых считают, что именно в этом кроется непредсказуемость его политических шагов на внешней арене, таких, например, как решение по Крыму. Но, как мне представляется, решение по Крыму и для самого Путина было непредсказуемо, поскольку он был вынужден реагировать на внезапно изменившиеся внешние обстоятельства. Ведь как оно было на самом деле?

20 декабря 2013 года на пресс-конференции Президента РФ работающий по найму в газете «Лос-Анджелес таймс» и регулярно выступающий в «Новой газете» и на радиостанции «Эхо Москвы» С. Лойко задал вопрос президенту: «Возможна ли, даже гипотетически, ситуация, в которой вы также будете защищать интересы русскоязычных жителей Крыма, скажем, или российских граждан того же Крыма, или военную морскую базу в Севастополе в случае ухудшения ситуации? Возможен ли вообще в природе ввод российских войск в Украину или нет? Надо получить точный ответ. И при каких условиях?»

Ответ был следующим.

«Вы сравнили ситуацию Южной Осетии и Абхазии с ситуацией в Крыму. Считаю, что это некорректное сравнение. Ничего с Крымом не происходит подобного тому, что происходило с Южной Осетией и с Абхазией. Потому что эти территории в свое время объявили о своей независимости, и там был, к сожалению, крупномасштабный, если говорить в региональном разрезе, кровавый межэтнический конфликт. Наша реакция была связана в том числе не с защитой российских граждан, хотя это тоже имеет значение, и немаленькое, но связана была с нападением на наших миротворцев и убийством наших военнослужащих. Вот в чем дело, вот в чем была суть тех событий.

В Крыму, слава богу, ничего подобного нет и, надеюсь, никогда не будет. У нас есть договор о пребывании там российского флота, он продлен, как вы знаете, продлен, я думаю, в интересах обоих государств, обеих стран. И наличие российского флота в Севастополе, в Крыму, является серьезным стабилизирующим, на мой взгляд, фактором и международной, и региональной политики. Международной – в широком смысле, в Черноморском регионе и в региональной политике.

Нам не безразлично положение наших соотечественников… Но это совсем не значит, что мы собираемся махать шашкой и вводить войска. Это полная ерунда, ничего подобного нет и быть не может»[152].

Однако 21 февраля 2014 года в Киеве произошел государственный переворот. Верховная рада Украины уже на следующий день внесла проект закона о полном запрете распространения русского языка на Украине, и в Крыму в частности. Так называемый «Правый сектор», нацистская фашистская политическая организация, направил в Крым диверсионные отряды. Население Крыма ответило на эти действия восстанием и провозглашением независимости Крымской автономной республики и просьбой регионального Законодательного собрания о принятии Крыма в состав Российской Федерации. Государственная дума и Совет Федерации приняли решение об удовлетворении этой просьбы, а Президент РФ распорядился поддержать это решение вооруженной силой.

Этот пример служит наглядной иллюстрацией к политическому характеру Владимира Путина, но отнюдь не отвечает на вопрос о том, какова же на данный момент кадровая политика Путина. На мой взгляд, этой политики как политической категории у Путина просто не существует (если, конечно, не считать того, что во внутренней политике он твердо придерживается классических либеральных взглядов (не гайдаровско-чубайсовских, а именно классических), что хорошо заметно по 15-летнему формированию экономического блока правительства. Только ведь следует принимать во внимание условия, в которых приходится работать Владимиру Путину. Суть этих условий заключается, прежде всего, в крайней скудости подготовленного к выполнению государственных задач кадрового потенциала. Не могу в этой связи не привести здесь один небольшой сюжет.