Бегство от любви - Линдсей Рэчел

Она снова попыталась подняться, но Лесли крепко удерживала ее, и через мгновение она устало откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Вот так-то лучше, — пробормотала Лесли. — Поверьте, важнее всего сейчас ваше здоровье. А вы никогда не поправитесь, если станете вот так противиться всему.

Минуты тянулись одна за другой.

— Они, что, собираются делать операцию? — неожиданно спросила Дебора. — Только уж скажите мне правду. Я не хочу, чтобы меня обманывали.

— Я совсем не собираюсь вас обманывать. Но я не знаю ответа на ваш вопрос. — Немного помолчав, Лесли сказала: — А чем вас лечили до этого?

— Ничем. Я не была у врача.

— Но ведь вы должно быть догадывались, что больны!

— Терпеть не могу врачей! Я никогда по собственной воле не подойду ни к одному из них и на пушечный выстрел!

Повернувшись к окну, Лесли смотрела на открывающийся за ним пейзаж, не в силах поверить в то, что взрослый и до некоторой степени разумный человек мог оказаться способен на столь недальновидный поступок.

— Вообще-то был все-таки один врач, к которому я обращалась в прошлом году, — раздался голос Деборы у нее за спиной. — Он сказал, что мне нужно сделать курс каких-то уколов и полежать пару месяцев.

Лесли обернулась к ней.

— И вы этого не сделали?

— Я никогда не думала, что это так серьезно. Мне просто показалось, что он все очень сильно преувеличивает. Как это обычно случается с большинством врачей. Такова уж их политика. Это одна из тех небольших уловок, которая дает им ощущение всемогущества. Заставить пациента поверить в то, что он умирает, а затем спасти его. Вот таким образом они зарабатывают себе славу — и деньги! — она громко рассмеялась. — Прошу прощения, если мои рассуждения о медиках покажутся вам циничными. Но я уверена, что вам известно, отчего это происходит.

Лесли стоило большого труда промолчать и ничего не ответить ей на это, и несколько минут спустя Дебора снова нарушила молчание, но только на этот раз в ее голосе слышался не сарказм, а страх.

— Как долго я пробуду здесь? Скажите мне всю правду. Тот человек, за которого я собираюсь замуж, нетерпимо относится к любого рода недугам. Он тут же бросит меня, если узнает, что я серьезно заболела.

— Я уверена, что вы все сильно преувеличиваете, — мягко сказала Лесли.

— Нет, конечно же нет. Очень многие мужчины ведут себя в этом смысле подобным образом, но только с Гансом все обстоит намного хуже. Разумеется, это вполне объяснимо, — быстро оговорилась она. — Все его будущее напрямую зависит от его здоровья. Ведь он один из лучших лыжников во всей Швейцарии.

Она говорила с таким волнением, что даже закашлялась, и Лесли тут же подала ей бумажную салфетку из коробки, стоявшей на тумбочке. — Вот, возьмите, а затем выбросьте в урну, что стоит рядом с кроватью.

Тело Деборы сотрясалось в приступе кашля, и очень скоро на салфетке, которую она судорожно прижимала к губам, проступили капельки крови.

Лесли пошла к двери.

— Я сейчас пришлю сюда медсестру.

— Нет, — выдохнула Дебора. — Я не хочу. Они все ненавидят меня за то, что я ушла от Филипа.

Видя ее испуг, Лесли села на стул. Но тут открылась дверь, и в палату вошел сам Филип. Он мгновенно оценил ситуацию, и хотя лицо его помрачнело, голос оставался спокойным.

— Ну, Дебора, как ты себя чувствуешь?

— Не задавай дурацких вопросов! — задыхаясь, проговорила она. — Я чувствую себя наредкость паршиво, и тебе об этом хорошо известно.

Лесли встала, чтобы уйти, но Филип, все еще не сводя глаз с жены, жестом приказал ей остаться.

— После лечения тебе станет лучше, но важнее всего сейчас для тебя это хороший отдых.

— Я только об этом и слышу все сегодняшнее утро! Как я могу расслабиться, когда ты постоянно будешь здесь, рядом со мной? Гансу не следовало привозить меня сюда. Это было большой глупостью с его стороны.

— Но он поступил бы еще более глупо, если бы он не сделал этого. Это одна из лучших клиник во всей Швейцарии.

— Это так мерзко!

— Но по крайней мере лучше, чем если бы тебя отвезли еще куда-нибудь. В конце концов, ты пока еще моя жена.

— То не моя вина!

Он покраснел.

— Я рад вновь услышать твой сарказм. Это верный признак того, что пациент идет на поправку.

— А что, твой пациент? Как неэтично! Ведь ты всегда был зацикленным на этой самой этике, на так ли, а, Филип? Вот почему ты всегда отказывался дать мне свободу.

Редвуд внимательно разглядывал рентгеновские снимки, которые он все это время держал в руке.

— Ты очень больна, Дебора; и я не собираюсь скрывать это от тебя.

— Тогда начинай лечение. Как долго продлится курс?

— Курс?

— Да, да, — нетерпеливо подтвердила она. — Сколько уколов мне нужно будет сделать? Что же здесь непонятного?

— Это не твой случай, — возразил Редвуд, пытаясь говорить по-прежнему спокойно. — Наилучший выход — по существу, единственный — это операция.

От этого сообщения у Деборы даже дух захватило.

— Я была уверена, что ты больше не занимаешься этим. А как же новые лекарства — разве они еще не заменили хирургию?

— Только в том случае, если болезнь выявлена своевременно. К сожалению, у тебя она уже слишком запущена.

— Каковы мои шансы, Филип? Я что, умру?

Он мгновенно подошел к ней и стоял, положив руку ей на плечо.

— Нет, конечно же, нет. Всего полгода — а может быть даже и меньше, и ты будешь в полном порядке. Никто в целом мире не сможет сделать эту операцию лучше, чем сам профессор Зекер. Я уже позвонил в Цюрих, и теперь ожидаю его ответа.

Она схватила его за руку.

— Я боюсь, Филип.

— Тебе совсем нечего бояться, моя дорогая. — Он наклонился к ней. Все будет хорошо. Это я тебе обещаю.

Лесли тихонько вышла из палаты, размышляя о том, поможет ли эта беда мужу и жене вновь стать близкими друг другу людьми. Не испытывая особого восторга от мысли о подобной возможности, она медленно пошла по коридору. Она была уже в самом конце длинного коридора, когда ее нагнал Филип.

— Как я понимаю, ты уже видела снимки? — Она кивнула в ответ. — Хуже и быть не могло, — продолжал Редвуд. — Подумать только, я столько времени потратил на то, чтобы лечить чужих людей, в то время как Дебора…

— А что, эта операция — ее единственный шанс? — быстро спросила Лесли.

— Да. Ее надо будет сделать сразу же, как профессор Зекер сможет приехать сюда. Я сейчас как раз жду звонка от него.

— Мне бы тоже хотелось посмотреть, как он оперирует. Можно?

— Конечно, можно. — Он тронул ее за руку. — У тебя такой усталый вид, тебе нужно отдохнуть. Бертью сегодня лучше?

— Нет. Но я и одна справлюсь… — Тут она, как будто вспомнив о чем-то, испуганно вздрогнула, поднося руку к губам. — Боже мой, мне же нужно обязательно сказать об этом Пат! И Аксель, и Ричард больны, а значит, у нас с ней больше не будет возможности встретиться.

— Вот всегда так, когда они нужны больше всего, так помощи не дождешься от обоих, — раздраженно пробормотал Филип.

— Но ведь они же не специально!

— Я знаю. — Он уже сожалел о сказанном. — Ты должна меня извинить. У меня прескверное настроение. А тут еще тебе придется работать и за себя, и еще за двоих…

Поспешив уверить его, что она и сама прекрасно справится, Лесли тут же поспешила в комнату Ричарда. Ричард сидел на диване, и на коленях у него лежала раскрытая книга.

— Не везет же мне все-таки, — проворчал он, когда вошла Лесли. — В кои-то веки здесь произошло хоть что-то значительное, а мне как всегда суждено оставаться в стороне. Неужели я так и не могу ничего сделать?

— Можешь, но только не для пациентов, — усмехнулась Лесли. — Ты можешь помочь мне. Аксель тоже заболел, так что, как видишь, мне отсюда никак не вырваться. Так что если бы ты смог вместо меня составить компанию Пат…

— Разумеется, не мог бы. Не хватало еще, чтобы я заразил и ее тоже.

— Я не принимаю твой протест. Просто постарайся держаться на расстоянии от нее и будьте на свежем воздухе.